Катэр Вэй - По дорогам Империи [publisher: ИДДК]

– Не знаю, – буркнул хмурый мальчишка, нервно отдернув плечо от Грининой руки, которую тот собрался зачем-то туда водрузить. – Где тут руки вымыть можно?

– Да хоть тут, – указал тот на приколоченный к стене рукомойник. – Чего ты нервный такой? Я к тебе по-человечески, а ты… эх, – изобразив на лице нечто похожее на обиду, он повернулся к Калину спиной и, отойдя вглубь комнаты, развалился в кресле Лаки.

В этой комнате кроме Грини и больного Крона больше никого не было видно. И кто куда делся, мальчика в этот момент не интересовало, он полностью погрузился в свои мысли.

Вымыв руки, Калин подошел к столу с раненым, приложил ладонь ко лбу, проверил, не поднялась ли температура. Поднялась, но не больше тридцати восьми с копейками – такой результат вполне устроил юного лекаря. Могло быть и хуже. Перевязка уже подходила к концу, когда в двери постучали. Гриня, до этого молча наблюдавший за процедурой врачевания, пошел открывать.

В дом вошли Нушик, Витя и Норг. У последнего наискось через все лицо алела свежая полоса, а под левым глазом расплывался, наливаясь цветом, знатный синяк.

– Вижу, ты уже вернулся, – проходя мимо, сказал Норг и сунул в руки Калина свой заплечный мешок, – молодец. Дай-ка угадаю, мрякула своего ты не нашел.

Мальчик стоял молча, настроение у него было очень плохое. Вдруг в мешке что-то дернулось, зашевелилось.

– Мрук, – послышался совсем слабый голос мрякула.

Просияв, Калин тихонько опустил мешок на пол и аккуратно раскрыл его.

– Полкаша…

– Осторожно, – поспешил предупредить Норг, – раненый он, крыло перебито и, кажется, еще что-то там. Смотреть времени не было, я его в мешок, и сюда.

– Нушик, с тебя имперский рубль, – усмехнулся Витя.

Нушик без возражений достал из кошеля крупную монету и протянул Норгу со словами:

– Твоя правда.

– Че это вы? – спросил Гриня, разжигая огонь под котлом с водой и поглядывая, как мальчик бережно возится со своим питомцем. – Это он тебя так? – указав взглядом на следы сражения, украсившие лицо товарища, кивнул в сторону мрякула.

– Не-а, то его ратник плетью приголубил, – вместо Норга ответил Витя, – кабы не зверь мальчишкин, то, наверно, и убил бы. Не ожидали мы на базаре их встретить, на разъезд нарвались. Еле ноги унесли.

– Так это ратники мрякула так уделали?

– Да, – кивнул Норг. – Злополучный удар плетью мы с ним на двоих разделили. Вернее, почти весь на себя Полкан взял, а мне лишь концом отлетело. И откуда он, только, взялся на торгу?

– А поспорили на что? – с интересом продолжал расспрашивать Гриня.

Витька усмехнулся, посмотрев на Нушика.

– Да Норг сказал, что это пацана мрякул и он специально кинулся на защиту, а Нушик об заклад побился, что не может того быть и это просто случайно так вышло: пролетал мимо какой-то чужой. Типа, удачное совпадение. Малый, тебе там помощь нужна? – обратился он уже к Калину, заметив, что тот пытается удержать бьющего крыльями мрякула.

– Не помешает. Шить надо, а он не дается.

– А ты микстурки ему капни, – подошел Витя к мальчику, – враз отрубится. Крон дрыхнет вон уже сколько и не просыпается. Эх, жаль, что не было этого снадобья, когда ты у него в кишках ковырялся.

– Да, хорошая идея, кстати, – подошел уже и Норг, прихватив нужный пузырек с табурета. – И вообще, раз у нас в компании появился свой собственный лекарь, то надо и нужных вещей ему прикупить.

С этим предложением все согласились охотно и даже обещали скинуться на такое дело. Пока разговаривали, помогали мальчику с лечением животного.

В самый разгар врачевания в дверь снова заколотили и так сильно, что та, буквально, заходила ходуном. Мужики переглянулись. Витя метнулся к креслу, стоявшему как раз напротив входных дверей и, вытянув из-под него арбалет, спрятался за высокой спинкой. Норг и Гриня с двух сторон затаились у стены.

– Кто? – спросил вроде как сонным голосом Нушик.

– Это я, господин, Силана. Откройте скорее, пожалуйста!

Волна облегчения, прокатившаяся по лицам всех присутствующих, тут же сменилась всплеском гнева, даже у Калина. Этих долгих полминуты он стоял рядом с ранеными весь в напряжении, сжимая в руке свой кукри, готовый вступить в бой.

Дверь ей открыли, но лучше бы она не заходила. Бедная служанка услышала столько матерной брани в свой адрес, сколько она не слышала за всю жизнь, а всего-то нужно было постучать в двери условным стуком, как все пришедшие до нее, но она просто забыла уговор.

– И кто бы сомневался, что ты забыла! – все еще орал на нее Норг, когда все, уже выпустив пар, успокоились. – Как ты имя-то свое до сих пор помнишь! – не унимался его нордический взрывной нрав.

– Остынь, Норг, хватит, – Нушик попытался взять товарища под локоть и увести от уже до предела зашуганной женщины.

Норг резко отдернул локоть.

– А ты меня не успокаивай, не надо! Вот бесит она меня, понимаешь, бесит! Харя, как у плаксуньи, а зад больше, чем у ворла, отожрала, и натурой такая же тупая!

– Остынь, остынь, – похлопал Нушик Норга по спине. – Была бы такой дурой, Лаки давно бы другую нашел, но раз она еще тут, значит, чего-то да умеет.

– Жрать за четверых она умеет, – уже более спокойно рыкнул Норг.

Гриня рассмеялся.

– Не боись, твоего не сожрет, – сказал он и, все так же посмеиваясь, развернулся к служанке. – Ну, рассказывай, чего это тебя так напугало, что ты даже уговоренный стук забыла.

– Демоны! Демоны, господин, – ответила бледная, заплаканная женщина. – Вся улица о том говорит, что демон из Пустоши явился и банду Выпивохи убил. Всех четверых, представляете. Сразу гоп, и нету.

– Прямо-таки, гоп? – не веря ее словам, с ироничной улыбкой на лице спросил Гриня.

– Ага. Говорят, демон тот в обличье ребенка явился, в куски всех изрезал и души позабирал в Преисподню глотову.

Витя скривил лицо, подкатив глаза к потолку и вздохнув, изрек:

– Очередные трущобные байки. Сколько их было и сколько еще будет. Одни сявки порезали других и пустили страшилку про демона, – хихикнул. – Видать, снова дележка кормовой территории у мелких ворюг.

Гриня скосил глаза в сторону Калина и задумчиво почесал подбородок, но промолчал…

Сборы прошли суматошно и нервно. Те проводники, на которых рассчитывал Лаки, наотрез отказались от сделки, единственный кто знал путь и очень просился вступить в бойцовский клуб – Гобла. Этого прохиндея, как назвал его старик, ребята знали давно, он не первый год уже просится к ним, но Лаки каждый раз отказывал. Парень промышлял мелкими махинациями и карточной игрой, к тому же прославился как дебошир, гуляка и повеса местного пошиба. Обдумав все за и против, на этот раз Лаки взял его в группу, но строго предупредил, что, если хоть одна проблема, они тут же расстаются. Никаких игр на деньги он не потерпит, а тем более, обман среди своих. Гобла обладал исключительной зрительной памятью и, пройдя несколько раз через перешеек, запомнил все приметы и особенности пути. Нушик договорился с хозяином лодки о ночной переправе, заплатив тому тройную цену – из города уходили тайно, через черный ход, боялись «хвоста». Нагрузив увесистые баулы себе на плечи, глубоко после полуночи двинулись в путь, оставив в доме с облегчением выдохнувшую Силану в компании Крона и Витьки-свистуна. Мрякула Калин забрал с собой, смастерив для него переноску – нечто вроде люльки, прикрепив ее ремешками к своей груди. Для деда тоже смастерили переноску-рюкзак с сидением, лямки которого Нушик накидывал на плечи и таким образом нес Лаки. Получалось так, что старик двигался затылком вперед, от чего постоянно ворчал. Недовольство его распространялось на всех. Не так идешь. Не так носом шмырганул. Тише кашляй. Ты не бряцай… Доставалось всем и по полной. Из города еще не вышли, а путешествие уже обещало быть «веселым».