Игорь Вардунас - Слепая тропа [litres]

– Заканчивайте балаган, оба, – встав между ними и веско роняя каждое слово, посоветовал он.

– Пшел ты! – огрызнулся распалившийся караванщик и толкнул борца. Тот, не удержав равновесия, повалился на завизжавшую певичку, с грохотом увлекая ее и горе-ловеласа на пол.

Мелодия пианино зазвучала динамичнее и веселее.

– Остынь! – Кто-то плеснул пива в лицо заревевшему бородачу.

– Валим, – озвучил общую мысль Треска, напяливая куртку и посмотрев в запотевшее окно, за которым тускло занимался рассвет.

– Вот и посидели, гости дорогие, – заключил Ерофеев и в несколько глотков осушил содержимое своей кружки.

Когда они вывалились на улицу, потасовка внутри переросла в хорошую массовую драку, сопровождаемую грохотом, бранью и звоном посуды. Со стороны бараков к кабачку уже спешила группа из местных стражей правопорядка – видимо, еще в самом начале назревающей ссоры кто-то догадался вызвать подмогу.

– Никого не забыли? – Русские и переводчик оглядели друг друга.

Все были на месте.

– Ну дают. – Треска цокнул языком, прислушиваясь к долетавшему на улицу шуму.

– Пьянь, – презрительно бросил Ворошилов.

– Пьянь не пьянь, а меру знать да язык контролировать нужно, – сказал Ерофеев. – Ладно, хлопцы. Пусть разбираются. Почапали на боковую, что ли.

Кутаясь в куртки и пряча в карманы руки, компания направилась в сторону своих жилищ.

Когда Мигель проснулся, Лера, тихонько напевая, уже вовсю колдовала на маленькой кухоньке. Увидев, что Чучундра, спустившись по столешнице, юркнула в спальню, девушка, продолжая взбивать в миске яйца, зашла следом.

– Доброе утро, соня, – прислонившись к дверному косяку, улыбнулась она, пока Мигель ворочался, пытаясь выудить забравшуюся под одеяло мышь. – Как спалось?

– В мертвую. – Откинувшись на подушки, Мигель раскинул руки и посмотрел в потолок. – Даже не снится ничего.

– Совсем-совсем? – Одетая лишь в бесформенно свисавшую тельняшку Лера потерла одну босую ногу о другую.

– Как выключатель нажимают. – Рывком сев на кровати, Мигель быстро натянул штаны. – Проваливаюсь куда-то и все.

– Даже я? – понизив голос, лукаво поинтересовалась Лера, когда он подошел к ней и, обняв за талию, прильнул к губам долгим поцелуем. – Ну погоди, погоди. Я же разолью.

– Я соскучился.

– И я. – Лера нежно куснула его за губу. – Но сначала умываться и завтракать.

Прошлепав через кухню, Мигель распахнул дверь и поежился на утреннем воздухе.

– Что случилось? – прислушавшись к звукам, доносящимся из селения, поинтересовался он. – Неужели приехали?

– Да, ночью. А ты проспал.

– Как всегда.

– Не вводи в привычку.

Пока Мигель, фыркая, умывался в поставленном на табуретку тазу, Лера сбегала на задний двор и дернула в теплице луковицу и пару редисин. Едва они сели за яичницу, мужчина сразу же заглотил почти половину своей порции.

– Не торопись ты, подавишься, – с улыбкой следила Лера. – Выходной же. Я что, столько старалась, чтобы ты за три секунды все съел?

Мигель прожевал кусок и виновато на нее посмотрел.

– Вкусно хоть?

– Очень.

– Вот и растягивай.

Лера смотрела, как ест Мигель, и думала о том, как он изменился после женитьбы. Как они оба изменились. Раньше она относилась к нему как к другу, человеку, всегда готовому помочь советом. Они столько пережили вместе, и даже первая близость не внесла кардинальных перемен. Скорее это был определенный этап, после которого ей было необходимо время, чтобы разобраться в себе и своих чувствах. Она знала, что и ему тоже. Лера не боялась секса, но знала, что после этого отношения между ними уже не смогут быть прежними. Так и вышло. И если до этого Мигель был просто Мигелем из соседней каюты, священником с далекого края земли, то после он стал ее Мигелем. Мужчиной, которого она выбрала. И который стал ее мужем.

Поначалу она не знала, как у них все устроится, но тут помогла смена обстановки. Новая земля, свое жилье. Лера боялась, что наедине у них не останется никаких тем для разговоров, и первое время всячески старалась заполнить хоть чем-то любую возникавшую паузу. Но очень быстро поняла, что это и не требуется и с Мигелем ей интересно даже молчать. Просто сидеть или лежать рядышком, слушая его дыхание и думая о чем-то своем. Главное, знать, что он рядом.

Мигель по-прежнему оставался священником, но дома с ней становился совершенно другим. Ласковым, заботливым и внимательным. А еще веселым. Она обожала, когда он улыбался. И тогда в уголках его глаз собирались маленькие морщинки, а от взгляда кружилась голова.

Единственное, с чем Лера пока никак не могла смириться, так это с тем, что теперь все кликали ее не иначе как попадьей. Ну не нравилось, и хоть ты тресни. Она понимала, что это данность, в которой нет ничего плохого, но по первости новое «звание» до трясучки резало слух. Масла подливали постоянные подколы Батона и неиссякаемые шуточки Паштета с Треской, на все лады изгалявшиеся над бывшей помощницей с завидной изобретательностью. И ответить-то было нечем, весь запас колкостей давно сошел на нет, оставалось лишь огрызаться, что приводило поваров в еще больший восторг. Ничего, стерпится-слюбится, как говорила баба Дина. Привыкнет. И Лера старалась.

– Чем займемся? – спросил Мигель, когда они поели и девушка убрала тарелки в таз для мойки.

– Как чем, ярмарка же, – удивилась Лера.

– А может, останемся дома, вдвоем? – предложил Мигель, обнимая девушку сзади, пока она раскладывала посуду, и зарываясь лицом в ее волосы.

– Нетушки. Не сработает. – Перехватив его руки, она развернулась к нему лицом, заглядывая в глаза.

– Хочешь пойти?

– Конечно! Они же привезли столько всего интересного! Целый автобус. И с ними еще музыканты. Неужели тебе не хочется посмотреть?

– Хочется, – вздохнул Мигель и улыбнулся.

Ну вот опять. Какой же он…

– Тогда одеваемся.

– А Чучундра?

– И ее возьмем! – отозвалась из комнаты Лера, стягивая тельняшку. – Блин, джинсы не отмокли. А, ладно. Эти возьму.

– Что, гулянки? – Мигель посмотрел на устроившуюся на столе мышь. Та встала на задние лапки и одобрительно пошевелила усами.

Когда они вышли из дома, односельчане уже кто парами, кто поодиночке, вовсю стягивались на площадь, где установили два шатра – давно, еще до войны они были завезены в Торсхавн с большой земли, когда на Фарерах, помимо стандартной туристической программы, пытались наладить парк развлечений. Но от затеи быстро отказались ввиду небольшого притока иностранцев, изменчивого климата и затрат. В относительно сытой столице развлекательный инвентарь был мало востребован, и хозяйственному Туронтуру еще в первые годы после Катастрофы удалось выторговать шатры себе на аукционном соревновании среди островов.