Юн Ли - Стратагема ворона [litres]

– Пусть я обычно жалуюсь на одержимость людей цифрами, – сказал Джедао, – в данном случае вы правы. Но лучше ли позволить случайным людям умирать, потому что мы боимся просчитать потери заранее? Лучше ли пойти в бой, точно зная, скольких людей мы подвергаем опасности?

– Я с этим не спорю. Но у меня не выходит понять, чего вы добиваетесь.

Джедао внезапно рассмеялся.

– Тот факт, что генерал Кел надеется, что у меня есть разумный план, в некотором роде повод для оптимизма.

– Я ошибаюсь, сэр?

– План неразумный, – сказал Джедао с поразительной беспечностью. – Но у него хорошие шансы. Как сказал бы вам Девеней, история многое прощает победителю.

Прежде чем задать следующий вопрос, Кируев как следует подумала.

– Вы ждете прощения?

У стены мотформа и ящероформа, разговаривающие друг с другом с помощью вспышек света, приостановились. Кируев не обратила на них внимания.

В глазах Джедао промелькнула тень.

– Нет, – сказал он. – Я лгу себе о многих вещах, но не об этом. Это давно пройденный этап.

Мороиш Нидже было жарко в пальто и вязаном платье. Пальто было слегка тесновато в плечах. Обычно она предпочитала более яркие оттенки розового, но на этот раз у неё не было времени на придирчивость. Прямо сейчас она застряла в магазине, полном платков, которые не могла себе позволить, если бы захотела – хотя вон тот бледно-зеленый с кисточками прекрасно подошел бы к пальто.

Ниджа провела всю жизнь на планете под названием Кострище и никогда раньше не покидала Город Скорбных Процессий, в котором появилась на свет, если не считать пару экскурсий в школьные годы. Какая злая ирония: она должна была попасть на челнок, улетающий с планеты, испытать приключение, о котором мечтала всю жизнь, а вместо этого сбежала обратно домой. Если её кто-то узнает, то её отправят в школу, где как раз сейчас одноклассники сдают экзамен по дискретной математике, к которому она даже не пыталась готовиться, или к родителям, которые, скорее всего, мертвы. Её отправят прямиком к Видона, как случилось со всеми другими мвеннин.

Она прошмыгнула в лавку перед самым началом поминальной церемонии, Медитации Игольчатых Языков. Она не понимала, как умудрилась об этом забыть, ведь всю жизнь её предки подчеркивали, как важно соблюдать внешние проявления высокого календаря. Более того, в магазине стоял Видона – мужчина, поразительно похожий на её добродушного учителя истории. Он не был в полной униформе фракции, но зеленый с бронзовым кушак говорил всё, что требовалось.

В основном Ниджа слышала дыхание людей и учащенный стук собственного сердца. Казалось невозможным, что Видона его не слышит, пусть он и стоял в противоположной стороне комнаты и всем своим видом показывал, что процедура ему наскучила. В той же степени невозможным было сосредоточиться на официальной литании, которую зачитывали в тревожной тишине. Взамен Ниджа принялась мысленно критиковать шали. Та, что прямо перед ней – полное безобразие, никогда ей не нравилась такая разновидность кружева, а вот ещё одна, рядом, выглядела многообещающе. Она была не прочь надеть такую штуку с блестками на свидание. Впрочем, у неё не было достаточно красивых вещей, к которым эта шаль бы подошла.

Наконец поминальная церемония закончилась. Ниджа ещё немного задержалась в магазине, а потом вышла на улицу, где пахло пряностями, влажной землей и дорогими духами. Деревья здесь были высажены на одинаковом расстоянии друг от друга. На дорожках возились сервиторы, убирая листья и веточки. Воздух был влажным, небо затянули тучи, но Ниджа сомневалась, что вскоре опять пойдет дождь. И все же, наверное, стоило взять зонтик. Она стиснула зубы, вспомнив нелепый дедушкин зонт – огромный, синий в полоску. Видона, наверное, выбросили его в утилизатор вместе со всем остальным.

Ниджа встревоженно сосредоточилась на настоящем, заметив, что за нею следует темнокожая женщина в кремовых одеждах и обильных жемчугах, которые ей не шли. Она размышляла, как с этим быть, когда незнакомка вдруг ускорила шаг, а потом наклонилась и кашлянула.

– Простите, – обратилась она к Нидже. Выпрямилась, протягивая носовой платок. – Это вы уронили?

Возражение застряло у девушки в горле, когда она посмотрела на вещицу: элегантный платочек из кремового шелка, в тон одежде незнакомки. На ткани проступили мимолетные слова, высвеченные красным. Там было написано на мвен-дале, её родном языке: «Следуй за мной». Под словами был желтый глаз Шуос.

Ниджа едва не убежала, но было уже поздно. Хотя на улице было не слишком людно, покупателей и людей, потягивающих чай на улице или прогуливающихся, было достаточно, чтобы кто-нибудь заметил и предупредил власти, если бы те сами не обратили внимание. Кроме того, если эта женщина – настоящая Шуос, она могла одним щелчком пальцев лишить Ниджу сознания.

– Спасибо, – сказала девушка, с вымученной улыбкой принимая платок.

– Я Трент Унара, – сказала женщина. Она пристроилась рядом с Ниджей. – Вы не знаете, где здесь можно купить цветы?

Почему бы ей не поискать, как это делают нормальные люди? Тем не менее сегодня Ниджа прошла мимо экстравагантного цветочного магазина. Она постаралась не думать о том, зачем этой Шуос нужны цветы.

– Я покажу вам ближайшую лавку из тех, что знаю, – сказала она и поняла, что ведет себя ужасно неестественно.

Унара улыбнулась.

– Буду весьма благодарна.

Ниджа хотела потребовать объяснений. К чему эта шарада? Почему бы просто не арестовать её? Агенту Шуос не требовался предлог, чтобы задержать такую, как она. Ниджа не была связана ни с какой фракцией, и у неё не было друзей среди власть имущих, которые могли бы её защитить.

Она перестала замечать кого-либо, кроме Унары, как будто по обе стороны от них поднялись стены. Даже вид экстравагантного цветочного магазина лишь усилил её беспокойство. Может, некоторые из цветочных композиций предназначались для убийства или одурманивания людей…

Изгиб губ Унары намекал, что агент догадалась о тревогах Ниджи, но она ничего не сказала. Вместо этого она заставила Ниджу ждать, страдая от нарастающей головной боли, пока спутница не выберет букет фантастических пропорций. Если бы не головная боль, Ниджа с удовольствием посмотрела бы, как флорист его составляет. Некоторые из этих цветов, с их дико разрозненными формами и оттенками, не должны были гармонировать, но у флориста всё получилось. Нидже больше всего понравился заключительный штрих – тонкая ветка облачных колокольчиков, словно кружево, оплетающее букет.

Когда Унара объявила, что удовлетворена результатом, оказалось, что их ждет летун. Водитель сидел в передней, затемненной части, где его не было видно. Ниджа покорно забралась на заднее сиденье. Она оставила попытки понять, что происходит. Унара села напротив неё. Букет, поддерживаемый стабилизаторами, занимал внушительную часть салона. Смешанные ароматы в замкнутом пространстве усилились, и голова у девушки заболела пуще прежнего.