Тим Волков - Период распада. Триумф смерти [litres]

Но ничего подозрительного там не увидел. Все тот же мусор. И одежда, старая, покрывшаяся толстым слоем пыли.

– Ну как, есть что-нибудь? – шепотом спросил Глеб, подойдя сзади.

– Чисто. Идем. Пятый этаж.

Они поднялись наверх, подошли к единственной закрытой двери – остальные были либо распахнуты настежь, либо совсем отсутствовали. Из темных прихожих тянуло затхлым запахом сырости и пыли.

Старик постучал костяшками пальцев в обитую деревом дверь.

Долго не отвечали, и Каша уже подумал было, что Андрей тоже погиб от болезни, потому что внутри стояла нежилая тишина. Но внезапно за дверью скрипнули половицы, раздались шаги и дребезжащий голос произнес:

– Иду. Кого это там принесла нелегкая?

– Андрей, это Аркадий, – обрадовавшись, ответил Каша.

За дверью молчали. Потом послышалось вошканье и кряхтение, лязгнул замок, и дверь открылась.

– Андрей? – растерялся Каша, увидев знакомое лицо.

Несомненно, это был он, тот самый Андрей Иванько, с которым они по студенчеству делили одну комнату в общежитии; с которым однажды попали в жуткую заварушку и едва не погибли, отбиваясь от пьяных отморозков возле больничного общежития; тот Андрей, который познакомил однажды его с Мирой. Это был он.

Но только теперь приятель немного изменился. До этого мальчишеское, всегда гладко выбритое лицо осунулось, посерело и заросло бородой, сбившейся в колтуны. Голубые глаза выцвели и сделались пустыми, как глаза ожившего мертвеца, что встретили они по пути сюда. Язвочки, расползающиеся по щекам и вискам, сходились на лбу ровным рядком, словно диадема. Хозяин квартиры был болен.

– Андрей? – повторил старик, внимательно вглядываясь в лицо.

Тот кивнул. Спросил в ответ:

– Аркаша, ты ли?

– Я!

– А эти? – Андрей посмотрел на стоящих за спиной старика парня и девушку и улыбнулся им кривыми редкими зубами. – Дети твои?

– Нет, это друзья. Они свои. Нам нужна помощь.

– Дружище! – крикнул Андрей так, что эхо прокатилось до самого первого этажа, и полез обниматься. – Я уж думал, нет тебя на свете, отжил свое.

– И то правда, недолго осталось, – тихо сказал Каша, похлопав друга по спине.

– Заходите, чего же это мы на пороге толчемся? – опомнился хозяин и шире распахнул дверь, приглашая гостей войти.

В квартире было темно и пахло испражнениями. Влажное тепло, доносимое от самодельной печки, приятно лизнуло обветренные лица путников. В соседней комнате кто-то скрипуче, с клокотанием издавал странные звуки, Глеб не сразу сообразил, что это кот, старый, уже почти при смерти.

– Как ты? – спросил Каша, осматривая убранство комнаты, в которую завел их хозяин.

Судя по расстеленной кровати, это была спальня. Одежда вперемешку с рваными книгами валялась грудами по углам. На стене висел календарь позапрошлого года, закрывая собой огромную жирную кляксу, потеки которой виднелись даже за его краями. Под потолком повис провод, на который был изолентой примотан огарок свечи.

– Хорошо, – ответил тот, суетясь вокруг стола. – Очень хорошо. Сейчас на стол накрою. Чаю попьем. Да вы садитесь, не стесняйтесь.

Гости расселись на скрипучих табуретах и стульях.

– Как там Мира поживает? – задорно спросил хозяин, но увидев, как сник Каша, погрустнел и сам. – Болеет?

– Уже нет, – пытаясь задушить подступающие слезы, сдавленно ответил старик. – Умерла.

– Прими мои соболезнования, дружище. Но не расстраивайся. Все там будем. Уже скоро.

Каша что-то промычал в ответ.

– Нет, я говорю тебе, не смей! – вдруг крикнул куда-то под потолок Андрей и пригрозил кулаком.

– Что? – не понял Каша, растерянно поглядывая на друга.

– Да домовой завелся, шалит иногда, ерунду всякую бормочет. Хочет, чтобы я вас поколотил. Вы не обращайте внимания, он у меня слегка «с приветом».

– Домовой? – не поверил своим ушам Каша. – Андрей, ты сейчас, надеюсь, шутишь?

– Какие могут быть шутки? – нахмурился он. – Поселился, и не выгонишь его.

– А ты его, что же, видишь, что ли?

– Нет, конечно! Только слышу.

Каша внимательно посмотрел на друга, пытаясь понять – разыгрывает тот его или говорит взаправду. Шутить Андрей никогда не любил, да и не умел. А тут вдруг такое выдает.

– Что, не веришь мне? – усмехнулся хозяин. – Я бы тоже раньше не поверил, но теперь все изменилось вот здесь.

Андрей постучал пальцем себя по виску.

В другой комнате засипел чайник.

– Сейчас кипяточку принесу, – довольно потер руки хозяин квартиры и скрылся за дверью.

– Аркадий Иванович, – шепнул Глеб, как только странный хозяин вышел из комнаты. – Вам не кажется, что он совсем «кукухой» поехал?

Старик пожал плечами. Признавать то, что его давний друг сошел с ума, он не желал. Да, слегка странный, да, чудит, но не безумец, не…

– Я убиваю людей, – еще даже не успев вернуться в комнату, произнес Андрей.

– Что? – поперхнулся Каша.

– Убиваю. Но язык не повернется назвать их людьми, так, отбросы. Они нужны мне для ритуальных целей.

Взгляд Глеба, устремленный на Кашу, был красноречивее любых слов. Но старик едва ли сейчас заметил его – сам так же смотрел на своего друга.

– Убиваешь? Ритуалы? Андрей, что с тобой…

– Подожди судить раньше времени, – усмехнулся хозяин, садясь на свое место. В руках он держал пачку рафинированного сахара, всю помятую, в желтых засохших пятнах. Кубики внутри тоже оказались темно-желтого цвета, с прожилками черной плесени. – Сначала выслушай, а потом уже делай выводы. Вы угощайтесь, молодые люди, не стесняйтесь. Где вы еще поедите сахару? Сейчас еще кипяток согреется, дрова только в печке разгорятся.

– Спасибо, – выдавил из себя улыбку Глеб.

Вика не ответила, вся сжавшись в комок и мелко подрагивая, словно испуганная собачка. Она боялась лишний раз прикоснуться к окружавшему ее убранству. Все вокруг выворачивало ее женское естество наизнанку и казалось грязным, повсюду чудилось шуршание тысяч тараканьих лап: под отошедшими от стен обоями, чашками, мусором, одеждой, а из горы немытой посуды в раковине даже послышалась мышиная возня и писк.

– Те скелеты, что мы увидели в подъезде, – твоих рук дело? – нахмурившись, спросил Каша. Ладонь его судорожно сжималась и разжималась в кулак – казалось, еще чуть-чуть, и старик полезет в драку.

Андрей кивнул:

– Моих. Только не подумай, что я безумец какой-то.

Глеб не сдержался и с сарказмом хихикнул. Хозяин виду не подал и продолжил все тем же спокойным тоном:

– Они хотели меня убить. Бандиты. Только почуют живого человека, сразу начинают лезть к нему домой. Совсем озверели. Вот и приходится держать оборону.

– А головы? – не выдержал парень. – Зачем головы рубить?

– Я же говорю – для обрядов.

– Каких еще обрядов? – спросил старик.