Макс Глебов - Запрет на вмешательство [СИ litres]

– С этим я смогу помочь тебе, Эрих, но не ошибись во второй раз. Мне нужен положительный результат, и, поверь мне, тебе он нужен не меньше.

– Я справлюсь, герр оберст.

– Удачи, майор. Жду от вас известий о захвате русского стрелка вместе с его оборудованием.

Шлиман услышал сигналы отбоя, но еще какое-то время задумчиво держал трубку в руке, потом решительно положил ее на рычаг телефонного аппарата и вышел из кабинета секретной связи.

Уже давно стемнело, и, на мой взгляд, промедление с началом атаки играло на руку только немцам, но приказа на начало прорыва не поступало. Примерно за час до полуночи меня вызвал к себе майор Свирский.

– Взвод ПВО к выдвижению готов, – доложил я, – давно готов, товарищ майор.

Свирский лишь кисло скривился.

– Вчера пришел приказ из штаба Южного фронта. Единым командующим всех оказавшихся в окружении частей назначен генерал Понеделин 4 4 Павел Григорьевич Понеделин (4 марта 1893 – 25 августа 1950) – советский военачальник, генерал-майор. Командовал 12-й армией, попавшей в конце июля 1941 года в окружение вместе с 6-й армией и 2-м мехкорпусом под Уманью. При попытке прорыва из котла был взят в плен. Фотографии генерала рядом с немецкими офицерами активно использовались немцами в пропагандистских целях. Их печатали на листовках и разбрасывали в расположении советских частей. Весной 1945 года был освобожден из плена американскими войсками и передан советской стороне. В дальнейшем П.Г. Понеделин был обвинен в измене Родине, заключен в тюрьму и в 1950-м году расстрелян. В 1956 году после отмены приговора реабилитирован посмертно. , хотя его двенадцатая армия куда более сильно потрепана, чем наша шестая. В итоге опять началась неразбериха. Понеделин, фактически отстранил Музыченко от подготовки прорыва. В итоге на нас возложена задача сопровождать штабную колонну шестой армии, следуя за группами прорыва комдива Соколова и генерала Тонконогова. Как только они пробьют немецкую оборону, наша колонна продолжит движение самостоятельно. Мы должны вывести штаб из окружения.

– Почему мы не выступаем, товарищ майор? Ночь не такая уж длинная, а днем нас начнет бить авиация противника.

– Нет приказа, – пожал плечами Свирский, – не все, видимо, еще готово. Я тебя вызвал, младший лейтенант, чтобы указать место твоего взвода в колонне. Пойдете в середине – сразу за танками и первым взводом роты охраны штаба.

– Есть!

– Ну, раз больше вопросов нет, тогда свободен, младший лейтенант. Готовность не снижать. Приказ может поступить в любой момент.

Мы потеряли еще почти три часа, и лишь около двух часов ночи группы прорыва без артподготовки двинулись вперед. Наша колонна пока стояла на месте, но картина со спутника давала мне полное представление о происходящем.

Как ни странно, к концентрированному удару всех боеспособных сил окруженных армий немцы оказались не готовы. Сначала под раздачу попали первая и четвертая горно-егерские дивизии. Почти одновременно над всей линией их обороны вспыхнули осветительные ракеты, и в их бледном свете в атаку пошли почти все оставшиеся в строю советские танки, заправленные последними остатками горючего. За танками густыми цепями шла пехота, а артиллерия выпускала по немецким позициям последние снаряды.

Удар оказался настолько мощным, что на несколько часов немецкое командование утратило управление войсками в полосе обороны сорок девятого корпуса, и восстановить его удалось уже только при свете дня, да и то не сразу 5 5 Потеря немецким командованием 1-й и 4-й горно-егерских дивизий управления войсками под ударом окруженных армий – реальный исторический факт, подтвержденный немецкими архивными документами. .

Через два часа после начала атаки оборона горных егерей была прорвана и ударные группы вышли к позициям немецких артиллеристов. Мы к этому времени тоже сдвинулись с места и последовали за открывшими нам дорогу войсками.

Чуда, однако, не произошло. Первый натиск красноармейцев, поддержанных танками, имел большой успех, но дальше начались серьезные проблемы.

Группы прорыва продолжают продвигаться вперед, но вот колонна комдива Соколова натыкается на сильную артиллерийскую позицию, где у противника помимо обычных орудий стоят автоматические зенитные пушки. Немцы подпускают идущие с зажженными фарами машины на расстояние прямого выстрела и открывают огонь. Зенитные автоматы буквально сметают головные грузовики и бронемашины. Красноармейцы пытаются развернуться в боевой порядок, но быстро становится ясно, что установленные на высоте зенитки атакой в лоб не взять. Укрепленную позицию приходится обходить. В процессе обхода ударная группа дробится на две неравные части, каждая из которых продолжает прорываться самостоятельно, огибая очаги сопротивления и стараясь нащупать слабину в немецких позициях. Темп наступления заметно падает, но все же позиции противника прорваны и под гусеницами советских танков уже гибнут тылы четвертой горно-егерской дивизии вермахта, прикрытые слабыми пехотными заслонами. Русской пехотой захвачены две батареи полевых гаубиц, тут же развернутых на юг и использованных для поддержки продолжающегося прорыва. Но время неумолимо уходит. Уже шесть часов утра, а противник все еще оказывает сопротивление, подтягивая к местам прорыва последние резервы, собранные из работников штабов и артиллерийских расчетов.

Близилось утро, и немцы начинали приходить в себя. Группа генерала Тонкогогова тоже разделилась надвое. Одна из ее частей попала в засаду у села Перегоновка и погибла в огневом мешке, а вторая вышла к селу Полонистое, где напоролась на вставших в оборону немецких зенитчиков, немедленно открывших по наступающим красноармейцам огонь из скорострельных двадцатимиллиметровых орудий.

Мне становилось все очевиднее, что прорыв выдыхается, но наша «колонна особого назначения» все еще продолжала беспрепятственное движение на юг. Далеко позади осталась захваченная сходу Владимировка. Всюду, где мы шли, виднелись следы ожесточенных боев – сгоревшая техника, тела погибших красноармейцев и гитлеровцев, огонь и дым пожаров. Как я понял, генерал Музыченко вел нас в район севернее Первомайска. То ли командарм мне все-таки не поверил, то ли надеялся, что восемнадцатая армия нанесет контрудар навстречу прорывающимся войскам.

Периодически мы натыкались на дезорганизованные группы немецкой пехоты, пытавшиеся обстрелять колонну. Красноармейцам из охранной роты приходилось спешиваться и расчищать нам путь.

К рассвету ударные группы вышли к реке Ятрань, преграждавшей им дальнейший путь на юг. К этому моменту наиболее удобные переправы и броды контролировались немцами, быстро осознавшими эффективность применения зенитных скорострелок против пехоты и техники идущих на прорыв армий. Форсировать реку красноармейцам все же удалось, но понесенные за ночь потери в людях и технике, помноженные на все возрастающее сопротивление немцев, привели к дроблению колонн и превращению единого прорыва в удар растопыренными пальцами. Каждое еще сохранявшее боеспособность подразделение уже никак не взаимодействовало с соседями и не получало никаких приказов от командования, ведомое одним лишь желанием прорваться к своим, независимо от того, что творится вокруг. Но рвущихся на юг войск было все еще очень много, и среди них имелись настоящие лидеры, такие, как комдив Соколов, сохранявшие вокруг себя какое-то подобие организованных боевых групп. Последним отчаянным усилием они захватили село Емиловка, являвшееся конечной точкой в плане прорыва, но на этом их боевой порыв окончательно иссяк, а впереди все еще не было никаких признаков войск Южного фронта.