Майкл Гир - Сети Паука

— Смерть Романовцам! Смерть Директорату! Джихад! Священная война! Крестовый поход!

Гнев нарастал в такт вскидываемым в воздух кулакам.

Упав на колени, Нгуен стиснул над головой руки с такой силой, что выступили вздувшиеся вены. Несмотря на просительную позу, его лицо светилось силой, почерпнутой от паствы. Толпа огласила воздух последним оглушительным криком. Первые ряды, повалившись на землю, забились в истерике, высунув языки и закатив глаза. Другие дергались в зачарованном трансе, давая выход переполняющему восторгу. Остальные не отрывали от Нгуена безумных взглядов, горящих исступленной верой.

Вдруг внимание Нгуена привлекла фигура в рясе с лицом, закрытым капюшоном. Само по себе ее появление уже было чем-то из ряда вон выходящим. Фигура держалась обособленно, в стороне, и вокруг нее образовалось пустое место. Затем она пошла сквозь толпу, и люди стали непроизвольно расступаться перед ней. Нгуен не смог разобрать, мужчина это или женщина. При ходьбе фигура не покачивалась, а двигалась совершенно ровно, словно плыла.

Нгуен снова воздел руки к небу, вызывая оглушительный рев. Фигура в рясе, не обращая внимания на происходящее, спокойно двигалась через толпу. Быть может, это какой-то отшельник из отдаленной пустыни? Нгуен обратил лицо к небесам, наслаждаясь новыми криками, но когда он опять посмотрел в толпу, таинственная фигура уже исчезла. Куда? В той стороне площади в стенах не было ни одного прохода. Продолжая молебен, Нгуен то и дело всматривался в паству, но ему так и не удалось найти каких-либо следов загадочного человека в рясе.

Так продолжалось несколько часов. Лишь с наступлением сумерок охрипшему Нгуену удалось ускользнуть от фанатичной толпы. На грани физического истощения, он с трудом добрался до своих надежно охраняемых апартаментов и сразу же забрался в душ, смывая со своего разгоряченного тела прочно въевшееся зловоние.

Однажды, в самом начале, Нгуена вырвало. Наступила внезапная тишина. Нисколько не смутившись, он объяснил,что исторгает из своей души Сатану. Толпа радостно взвыла, и — к изумлению Нгуена — многие стали совать два пальца в рот, очищая свои желудки!

Выйдя из душа, Нгуен почувствовал себя помолодевшим и набравшимся сил.

— Отлично, — встретил его сидящий за консолью комма Паллас. — Храм набит битком. По моим оценкам, лишь пятнадцать процентов присутствовавших подверглись психообработке. Остальных заразила исключительно только твоя харизма.

Почесав затылок, Нгуен заказал в автомате виски, наслаждаясь прикосновением сухого воздуха к обнаженному телу. Для Базара его апартаменты были роскошными. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с тем великолепием, что было у него на Сириусе или на станции «Варта», но все же были терпимыми. Обстановка отражала суровую реальность жизни на планете. Стены были из грубо обтесанного песчаника, подержанный терминал комма Паллас раздобыл где-то в запасниках администрации Директората. Каменные полы были устланы толстыми шерстяными коврами, от местной глины быстро приобретшими ржаво-бурый цвет. Виски поставлялось местным производителем — каждая партия отличалась по цвету, вкусу и крепости. Одним большим глотком осушив стакан, Нгуен снова наполнил его и, устроившись в видавшем виды антигравитационном кресле, почесал ногу. Революция — по крайней мере, на Базаре — требовала жертв. Идеальное место для того, чтобы начать, — кому еще оно нужно?

Нгуен собрался с мыслями.

— Пока все хорошо. Но как долго я смогу удержать такую высоту, Паллас? Что будет, когда волна восторженного поклонения начнет спадать? Внимание человека очень трудно удержать на чем-либо одном. Он быстро утомляется — в том числе и новизной ощущений.

— Можно будет подвергнуть обработке новых людей. Через неделю сюда поступит партия из шести машин. Дорогие игрушки, Нгуен. Дешевой медицинская психообработка не бывает.

— А специалисты с Гониана? Ты их привез?

Паллас поднял руки, сверкнув многочисленными разноцветными отблесками.

— Мои люди привезли сюда всех. Всех до одного. Лучших специалистов в области психообработки. Знают теорию и умеют обращаться с машинами. Наши предложения почти никого не заинтересовали, но работать эти люди будут. Поразительно, каких результатов можно добиться, приставив к виску бластер! — Он облизал пухлые губы. — Полагаю, Директорат озадачен этим внезапным, таинственным исчезновением. Сира прекрасно справился со своей задачей.

— Как знать, возможно, эти ученые смогут также дешифровать архивы Содружества. — Нгуен отпил виски, размышляя о своих последователях. — Вот и ответ, Паллас. Общество, вылепленное в соответствии с нашими потребностями. Но знаешь, я ведь ошибался.

Кряхтя, Паллас повернул свое грузное тело.

— Ошибался?

Антигравитационное кресло заскрипело под его весом, компенсаторы сжались до предела.

Нгуен кивнул.

— Эти люди не заслуживают нового будущего. Нет, не заслуживают. Я наблюдал за ними. Немытое человеческое отребье, вот с кем мы имеем дело. Омерзительные создания. Чем больше они меня любят, тем сильнее я их ненавижу за это раболепное поклонение.

И он действительно глубоко презирал своих последователей. Однако в то же время, стоя над ними высоко на балконе, Нгуен ощущал себя дирижером, способным настроить рассудок этих людей до лихорадочной ноты, уводя их к абсолютному блаженству. Эта власть превосходила ту, которой обладают генералы — которой обладает Директорат.

Его называют мессией. Когда он идет по улице, перед ним поспешно расступаются, опасаясь, что взгляд Деуса падет на недостойные души.

Паллас ждал, беспокойно теребя многочисленные подбородки.

— Люди в массе своей недостойны, мой старый друг. — Нгуен склонил голову набок. — Вспомни Сириус. Я предложил своим согражданам путь к свету, эре науки, знаний и свободы. А они меня предали. Покорно сунули свои шеи обратно в ярмо Директората. Затем я прибыл сюда, чтобы строить здесь новое общество — и что я нахожу? Раболепную толпу. Никакой инициативы. Все бегут, расталкивая друг друга... но не для того, чтобы служить какому-то Богу. Нет, эти люди хотят служить мне. Мне! Они так ничего и не поняли.

— По-моему, именно к этому ты и стремился?

— Я жаждал большего. Я был готов бросить вызов... ждал соперничества. Поединка разума по поводу сути их богов. Я надеялся, что эти люди... ну, смогут забыть о действительности. Но их волнуют только сиюминутные эмоции. Удовлетворение насущных потребностей. Фу, безмозглые черви!

— Нгуен, а для тебя Бог имеет какое-то значение?

Печально улыбнувшись, Нгуен поднес стакан к губам.

— Временами, стоя на балконе и видя перед собой море лиц, полных благоговейного восторга, я думаю, что только я один и достоин быть Богом. Возможно, если просуммировать разум всех этих моих почитателей, я и есть Бог.