Мария Галина - Избранные произведения в одном томе

— Нечувствителен ты к паранормальным воздействиям, Пудище, — флегматично констатировал Анджей, — чурбан ты бесчувственный. И чего это тебя на психфак понесло?

— А чего? — переспросил Пудик, морщась от едкого дыма, — чем психфак-то плох?

— Нет, правда, — не отставал Анджей, — Пудище, колись. Такие, как ты, в спецназ идут. На контрактную.

— А я и собирался на контрактную… — Пудик, казалось, не замечал иронии, — У меня братан в десанте. Мы ж качки люберецкие, нас любой спецназ с руками оторвет. Он старший был, а я, вроде, при нём.

Он смолк, сосредоточенно дуя на картошку.

— Ну? — подсказала Лера.

Приятно, должно быть, вот так, работать в паре… понимая друг друга с полуслова, с полувзгляда. Остальной мир не то, чтобы враждебен, просто безразличен…

— Ну… — Пудик разломил картошину, откусил кусочек, глядя на бирюзовые язычки пламени, — странная петрушка получилась. Короче, решили мы себе спортзал оборудовать. Пошли по инстанциям всяким — мол, подрастающее поколение, спорт против наркотиков, все такое… Ну, выделили нам подвал. Мы, значит, губы раскатали, обои там налепили, постеры — с Арнольдом, с Чаком… железо поставили… А потом какая-то сука телегу накатала, что у нас там сплошной, извиняюсь, психфак, и моральное разложение. Короче, отобрали у нас этот подвал — дождались, падлы, пока мы его отремонтировали, чуть не языком вылизали, и отобрали. Бесплатная, блин, рабочая сила — вот кем мы для них были.

Он вздохнул…

— Не понимаю, — Артем любил во всем усматривать логическую последовательность, — при чем тут психология?

Пудик почесал пятерней круглый затылок.

— Стены-то неровные были в том подвале… Обои как проклеишь? А мы хотели, чтобы все путем. Натаскали макулатуры, газеты, книги старые потрошили. Бобер от отца-покойника кучу книг притаранил, я начал странички отрывать и зачитался. Я и мы называется. Как, типа, человек среди людей себя чувствует… Автор этот, Леви его фамилия, и фотка сзади — надо же, думаю, ушастый, из себя невидный, а сечет! Начал читать, втянулся. Юнга там, Кречмера. Как раз Юнг тогда на лотках появился. Ну, этот позаковыристей оказался… Что ж, думаю, Леви этот допер, а я, выходит, не допру? Карандаш взял, тетрадку, словарь иностранных слов… Так и пошло.

Артем тихонько ткнул Варвару острым локтем в бок.

— Он высший бал набрал, — шепотом пояснил он Варваре.

— Я уж такой, — виновато откомментировал Пудик, — как вцеплюсь во что-то, не отстану. Такая уж у меня хватка.

— Во всем мне хочется дойти до самой сути, — с преувеличенным пафосом продекламировал Анджей.

— Во всем? — задумался Пудик, и покачал головой, — Не… На все сил не хватает.

Анджей хмыкнул, разве что пальцем у виска не покрутил.

— Эх ты, Пудище, — перехватила мяч Лера, — ты хоть что-то, кроме своего Юнга читал?

— Стихи-то? Когда? Вот, классику осваиваю потихоньку…

Пудик вздохнул, вновь сокрушенно покачал головой и смолк.

Белые ночи уже сошли, оставив лишь долгие сумерки, наполненные акварельной прохладой, да мягкое свечение, в котором словно плыли дальние острова на горизонте, кромка зубчатого леса на выдающемся далеко в море мысу — который здесь зовется наволок. Над этим темным, точно вырезанным из черной бумаги лесом, поднималась прибывающая бледная луна, отчего все вместе еще больше напоминало детский рисунок.

Шерстобитов неплотно сжал в кулаке правой Г-образную рамку, крутил ее указательным пальцем левой, чтобы проверить, свободно ли она вращается.

— Кто еще хочет попробовать? — с надеждой обвел он взглядом сидящих, — Ты?

— Ну, уж нет, — замотала головой Варвара.

— Почему? Ты, хотя и не сенситив по фенотипу, — он скептически оглядел коренастую Варькину фигуру, — все же женщина… а вы чуткие по самой своей природе.

У самого Шерстобитова, похоже, никакой чуткости. Да и зачем она ему. Варька привычно ощущала собственную неуклюжесть. Ну, не Лера… что уж тут поделать. В принципе, она притерпелась, но когда вот так ни с того, ни с сего напоминают…

Ладно, хоть с рамкой отстал.

Варька представила, как она идет, глядя перед собой и держа рамку в вытянутой руке. Дурацкое зрелище. А остальные смотрят в спину и хихикают.

— Не хочу, — твердо сказала она, подтянув под подбородок колени и на всякий случай придвигаясь поближе к Артему.

— Давай я попробую, — тут же с готовностью вызвал Артем огонь на себя.

Шерстобитов, прищурившись, оглядел его оценивающе…

— Может, толк и выйдет… Потренировать бы немного. Ладно, отложим на завтра. Картируем зону, отграничим центральное пятно, и погоняем тебя и, вон, ее, — Кивнул на Леру. Поднялся.

— А сейчас для разминки, пока не стемнело… Пошли, Яблонский. Бери вон ту рамку. Ты влево, я вправо… Колышки прихвати — отметишь точки.

Анджей неохотно поднялся.

— Фанатизм заразителен, — Артем глядел в удаляющуюся спину, — ни за что не подумал бы, что Анджей паранормальщиной увлекается.

— Для понту, — пояснил Пудик, — Девкам головы морочить хорошо. Тарелки-марелки, уфология-хренология…

— А ты? — поинтересовалась Варвара.

— А что — я? Я свое дело честно делаю. Вадька дорогу оплачивает, я ему ящики таскаю. Продукты закупил, посчитал все — вес, калории. А с фигней этой — сама видела, не идет у меня. Слишком тонкая материя. А за ними наблюдать забавно — тут же все на чистом самовнушении держится…

— Тоже опыт проводишь! — сообразила Варвара.

— Полевой эксперимент. А чего? На такие камлания обычно посторонних не пускают, только избранный круг. А тут наблюдай процесс изнутри сколько влезет.

— Хитрый ты, Пудик.

— Какой же я хитрый? Я честный.

— А вы, Игорь Оскарович? — Артем обернулся к Меланюку, — согласились бы?

— На что, Артем?

— Ну, пройтись с этой рамкой…

— Нет, — твердо ответил Меланюк, — нет. Не знаю, что заставляет вращаться эти рамки, но пришельцы тут совершенно ни причем… Тут совсем другие силы.

— А место? — Артем и верил и не верил. Верить в такие штуки всегда хочется. Но как-то неловко. — Особенное место? Аномальная зона?

— На Севере, конечно, много чего случается, — задумчиво отозвался тот, — в том числе и странного… и загадочного… и люди тут пропадают. Но человек, знаете, может пропасть и около метро Университет. И я не знаю, что вероятней.

Пудик вздохнул.

— Это верно, — согласился он.

— Не в местности дело. Сама по себе местность нейтральна. В ней нет коварства, нет злого умысла… Чтобы наделить ее всем этим, нужен человек.

Оставшаяся без внимания Лера пошевелилась и задела коленом колено Меланюка. Тоже полевой эксперимент ставит, подумала Варвара. Верно, никто, кроме Анджея ее по-настоящему не интересовал, но с охотничьим инстинктом так просто не совладаешь. Да и зачем, собственно? Мужскому самолюбию такое внимание в любом случае льстит.