Мария Галина - Избранные произведения в одном томе

— Я средний брат, — говорю, — какие уж тут разумные речи! Дурень я, как есть дурень… То есть ни то ни се…

— Иными словами, простак, — замечает старец, — про которого в Писании говорится. А вот что бы я хотел услышать, простая твоя душа, с пользой ли провел ты время в странствиях?

— Не знаю, отче. Я убил рыцаря и людоеда, уговорил шайку разбойников поступить на службу, три раза чуть не женился — один раз на трактирщице, второй — на маркизе, а третий — на принцессе… Невелика польза. Вот, иду вместе с Салли, в карманах ни гроша, да и карманов-то нет, поскольку куртку свою оставил я в одном заколдованном замке, брюхо подвело, поскольку с утра я всего лишь два пирожка съел… нет, вру, три.

— Это поправимо, — говорит пилигрим, — у меня в котомке сыр, и хлеб, и медовые соты… Однако ж скажи, чего ты ищешь, коли до сих пор не успокоился?

— Не знаю, — отвечаю. — Вот хотел божий мир поглядеть. Как и чем звезды к небу крепятся? Отчего Солнце вокруг Земли ходит? Отчего в тучах порой небесный огонь полыхает? Ведь как удивительно мир устроен! Это ж не захочешь, а залюбуешься. А более всего, отче, хотел бы я узреть Чудо! Ведь как без чудес тошно жить нам тут, на земле… Раньше, говорят, чудеса на каждом шагу были, вот ты сам сказал, Валаам, да и другие, кто по этой земле ходил… А теперь что?

— Чудо, — говорит старец, — само выбирает, кому показаться. Это тебе не кот говорящий. Что ж, простая твоя душа, ежели со мной в Лурд пойдешь, может, и сподобит нас Господь увидеть Чудо! Ибо я тоже всю свою жизнь Чуда взыскую, да, видать, не заслужил. А вообще, — говорит, — божий мир сам по себе Чудо, пойдем, разглядим его получше.

— Пойдем, отче, — говорю, — ну их, этих людоедов и чернокнижников… хочу на людей посмотреть… и знаешь что? Все-таки я думаю, что ту ослицу тоже Салли звали!

— Поскольку имя ослицы, как мы уже установили, затерялось в анналах, — говорит старец, — то и такая возможность не исключена. Давай-ка обсудим этот вопрос по дороге…

Берег виднелся совсем близко, но ботик лавировал между отмелей больше часа.

Когда она, наконец, неуклюже спрыгнула на мокрый причал, то оказалось, что на твердой земле слегка покачивает, как это бывает после долгого плавания по морю.

Она воровато оглянулась, стесняясь собственной неловкости, но всем было не до того. Ботик болтало, швартовочный канат то напрягался, то провисал. Артем какое-то время нерешительно примеривался, прежде чем перемахнуть к ней на причал. Глаза его с любопытством блеснули из-под надвинутой на лоб шерстяной шапочки.

Ладно, — сказала сама себе Варвара, — не так уж все плохо. По крайней мере, отогреемся, печку растопим…

Следом спрыгнул Анджей. Темка проделал какое-то неопределенное движение, нырнув корпусом вперед, но тот уже подавал руку Лере, и та, опираясь на эту руку, легко перенесла себя через полосу темной воды.

— Где овации? — произнес он, — где цветы? Где толпы встречающих?

— Пижон ты, Андрюха; — Пудик перебросил ему рюкзаки, прыгнул, чуть присел на крепких ногах.

Меланюк и Шерстобитов выбрались последними.

— Да, — быстро проговорил Шерстобитов, оглядывая подступающий к кромке обрыва лес и извилистый берег, устланный плавником, — хорошо… Амелин был прав, подходящее место — улавливаю.

В присутствии человека пространство сворачивалось как улитка, впуская в себя лишь до ближнего косогора, до островов, заслоняющих горизонт, до низких слоистых непрозрачных облаков, до черной стены леса над обрывом…

— А вот и туземец… — за всю дорогу от самой Москвы Анджей ни разу не сбился с этого своего, порядком уже поднадоевшего тона.

С сельской жизнью Варвара знакома была лишь понаслышке, но совершенно определенно знала, что, чем дальше от Москвы, тем люди приветливей. Они, во-первых, здороваются даже с незнакомыми, во-вторых, чуть не силком волокут в гости — чаю попить и послушать городские новости. Дружелюбные люди живут в деревне. Это все потому, что у них дефицит информации, рассудила Варвара и сложила озябшие губы в приветливую улыбку.

Но встречающий, спустившись на причал, молча прошел мимо. Принял у рулевого увесистый мешок, перекинул на доски, отцепил швартовочный конец… Полоса между бортом и причалом расширилась, мотор чихнул, выпустил облачко сизого дыма. Ботик описал полукруг, вывел на серой ряби ртутную серебристую полосу, и враскачку двинулся к дальнему острову. Встречавший проводил его взглядом, вскинул мешок на спину и лишь потом обернулся к ним.

— Чего вам?

Нет, подумала Варвара, дружелюбием тут и не пахнет.

— А что? — поднял брови Анджей, — мы случайно забрели в частные владения, сэр?

Тот неприязненно оглядел их. Глаза прозрачные, северные, из-под капюшона выбивались пряди неровно остриженных светлых волос.

— Туристы? — произнес с отвращением.

Шерстобитов и сам ненавидел туристов. Путаются под ногами, во все вмешиваются. Вытаптывают следы. Сбиваются, мямлят, лгут как очевидцы. Почему именно им, профанам, случайным свидетелям выпадает на долю увидеть то, о чем профессиональный контактер может лишь мечтать? У той силы, которая когда-то позвала Шерстобитова в бесконечную дорогу, было своеобразное чувство юмора.

— Мы — исследователи аномальных явлений, — он прислушался к тому, как это звучит, и ему понравилось, — контактеры… экспедиция…

— Научники? Так ехали бы, вон, в Кандалакшу. На эту вашу биостанцию…

На их биостанцию…

Научников Шерстобитов тоже не любил. Они ни во что не верят. Воротят носы.

— У нас независимые исследования, — неопределенно пояснил он, оглаживая угловатый рюкзак, набитый оборудованием, — нам требуется исключить влияние помех. И это место по всем параметрам нам подходит. У вас тут можно жилье снять?

— Я не сдаю…

— Погодите, — вмешался Меланюк, — Угрюмов? Иван, кажется? Вы тут рыбинспектором работали…

— Я и есть рыбинспектор, — по-прежнему хмуро произнес тот. Лицо, высеченное, казалось, из местного красноватого гранита, чуть дрогнуло, но вновь неприязненно застыло. — Что с того?

— Да я просто останавливался тут когда-то. Студентов в поход водил. Их тогда без руководителя не пускали. Теперь-то всем наплевать…

— А чего ж тогда поехали? — буркнул Иван, окинув взглядом залатанную старенькую штормовку и седеющие виски Меланюка, — сидели бы дома…

Меланюк снял очки и спрятал их в карман штормовки.

— Да так, — пожал плечами он, — какой в городе отдых?

— Это да, — неопределенно протянул Угрюмов.

Он вздохнул, взгляд его еще раз пересек пустое водное пространство.

— Ладно… пошли, раз приехали.