Борис Батыршин - Механический мир. Дилогия

— Совершенно с вами согласен, Сэмюэль. — кивнул Уэскотт. — «N», несмотря на высокое происхождение, ведет себя, как типичный нувориш. К тому же, он славянин, как и этот проныра Рукавишникофф!

При слове «славянин» Лидделл брезгливо скривился.

— Вернувшись из Берлина, — продолжал Уэскотт, — «N» дал поручение своим адвокатам связаться с воздухоплавателем Шарлем Леньяром. Переговоры завершились успехом, и теперь «N» спешно готовит экспедицию, не считаясь с затратами. И есть все основания думать, что своего он добьется.

Джентльмен в маске ответил не сразу. Несколько минут он молча глядел в камин; растревоженное пламя уже опало, и библиотека опять тонула в полумраке.

— А вы уверены, что «N» заинтересовался именно манускриптом? Речь могла идти об иных, более… хм… осязаемых ценностях.

Лидделл высокомерно вздернул голову и посмотрел на гостя с вызовом.

— Никакие, как вы выразились, «осязаемые ценности» не могут, хотя бы в малейшей степени, сравниться с тем кладезем тайных знаний, ключом к которым служат эти древние скрижали!

Уэскотт поморщился — похоже, и его покоробили напыщенные речи собеседника. И, тем не менее, ответ прозвучал вполне любезно:

— Разумеется, мы ни в чем не можем быть уверены! Однако, некоторые обмолвки Рукавишникоффа позволяют прийти к выводу, что они с Эберхардтом нашли нечто поразительное. Правда, считается, что экспонаты собрания хедива давно описаны и каталогизированы, но, похоже, старая лиса Эберхардт приберег кое-что и в задних комнатах.

Профессор пожал плечами.

— И это «что-то» настолько ценное, что «N» готов ради этого ухлопать уйму денег на аэростат Леньяра… Кстати, почему он выбрал столь экзотический способ передвижения? По-моему, Африке пока еще не перевелись чернокожие носильщики и бичи из кожи гиппопотама.

— Видимо, опасается, что за экспедицией могут проследить. Перелет же делает это невозможным.

— Что ж, весьма разумная предосторожность — особенно если вспомнить, что кое-кто и правда, проявляет к его затее интерес. Не так ли, джентльмены?

Герметист скривился — ирония профессора не пришлась ему по вкусу.

— Рукавишникофф сейчас работает в библиотеке Берлинского музея. Из перехваченных телеграмм — они, видите ли, обмениваются срочными сообщениями по телеграфу, используя несложный код, — мы знаем, что «N» ждет его в своей островной резиденции. Оттуда они отплывут на яхте, чтобы присоединиться к воздушной экспедиции. Яхта принадлежит некоей эксцентричной особе, бельгийской подданной…

— Пассии вашего «N»? — сухо спросил гость. — Вы упоминали в своем письме, что он не слишком счастлив в браке.

Уэскотт сделал неопределенный жест.

— Выясните. Это может оказаться важным.

Герметист кивнул. Лидделл недовольно поморщился — ему явно не нравилась бесцеремонность гостя.

— Далее. Военный транспорт «Корсика», перевозящий разобранный аэростат, миновал Суэц и направляется к французскому порту Обок. На борту, кроме рабочих и техников Воздухоплавательного парка, экипаж воздушного корабля и ученые-археологи, всего четырнадцать человек те, кто отправятся в воздушное путешествие.

— И это все, что вы сумели разузнать? — после недолгой паузы осведомился профессор.

— Да, все! — этот раз Уэскотт уже не пытался скрывать раздражение. — И поверьте, нам стоило немалых трудов и, главное, затрат, раздобыть эти хотя бы сведения. Вы бы знали, Джеймс, чего это нам стоило…

— Повторяю, без имен, Уильям! — голос гостя зазвучал резче. — Не забывайте, здесь я для вас «профессор». Что до затрат — вы тратите деньги Её Величества! И кое-кто уже интересуется, на что идут такие суммы.

— Я могу отчитаться в каждом пенни… — вспыхнул герметист, но человек в маске небрежно отмахнулся:

— Об этом мы еще поговорим. Теперь об экспедиции нашего «N». Скажите, Уильям, нет ли у вас на примете достаточно ловкого человека, хорошо знающего Африку? И хорошо бы это был не англичанин.

Уэскотт оживился:

— Не поверите, но именно такой человек у меня есть. Авантюрист, игрок и совершенно беспринципный тип! Легко сходится с людьми, имеет массу знакомств среди темных личностей самого скверного пошиба. Выходец из Капской колонии, так что в африканских делах ориентируется вполне уверенно. Что еще? Отличный стрелок — впрочем, как и все обитатели Капштадта. Некоторое время жил в Североамериканских Штатах, затем перебрался в Европу. В Англии его никто не знает.

— Отлично, это то, что нам нужно. Видите ли, Уильям, ведомство, которое я представляю, заинтересовано в том, чтобы экспедиция, затеянная «N», не увенчалась успехом. Лучше всего, чтобы она просто сгинула. В средствах можете не стесняться, ни в плане затрат, ни в плане… хм… иных мер.

Герметисты переглянулись, и это не укрылось от взора гостя.

— И учтите, — в его голосе снова звякнул металл. — я должен знать все как об изысканиях «N», так и о его воздушном корабле. И не вздумайте затевать двойную игру!

Герметисты поспешно замотали головами.

— Вот и отлично. Действуйте, джентльмены, а я, со своей стороны, обещаю вам полное содействие…

На первом этаже Божидар не задержался. Миновал распахнутые двери печатного зала, где хлопали крыльями плоскопечатные машины, визжали валики литографских ротаторов, и сновали туда-сюда перемазанные бархатной данцигской краской, наборщики. Взлетел на второй этаж, привычно споткнувшись о слишком высокую первую ступеньку — ее проклинали все сотрудники редакции, особенно курьеры, ежедневно доставлявшие корзины с обедами и пухлые пачки корреспонденции. Миновал машинописное бюро, наполнявшее холл патронным треском, на бегу скосив взгляд — на месте ли его новая пассия, ремингтонистка Румяна? И почтительно остановился перед столом секретаря в приемной главного редактора.

Лощеный секретарь отворил высокие, под самый потолок, двери и в приемную ворвался треск «ремингтона» и бас главного редактора:

— «…министр внутренних дел в интересах службы освобождает от должности Варненского областного лекаря Бориса Окса, управляющего Варненским Оспенным институтом…» Успеваете, Милица?

Барышня за буквопечатной машинкой, достучала строку и с усилием, наклонившись вперед, нажала ножную педаль. Массивное сооружение дрогнуло, каретка с визгом скользнула влево, и кабинет снова наполнил патронный треск. Божидар откашлялся, привлекая к себе внимание.

— А, это ты Божко? Чем порадуешь? Есть что-нибудь по ежегодному посольскому приему в Вене?

Божидар украдкой огляделся. Кроме главного редактора и ремингтонистки, в кабинете находился еще один господин. Лет тридцати пяти, невысокий, с острой бородкой и усами, на манер бывшего французского императора Наполеона III-го.