Владимир Ильин - Напряжение на высоте [СИ]

— Ч-что, — на секунду впала в оторопь Ника.

— Я так и не спросил. Ты выйдешь за меня замуж?

— Да… — поникнув, осознав, что никакого чуда не будет, отозвалась невеста.

Вернее – уже жена. И слезы в этот миг заливали ее лицо – но увы, не счастья.

— Надень, — постарался изобразить я ободрительную улыбку.

Но наверняка получилась гримаса.

Ника надела перстень на безымянный палец, нашла мою руку и с силой ее сжала.

— Ника Де Лара, — удовлетворенно констатировал я.

Но та, казалось, ничего не слышала – всматривалась в мои глаза, сжимала руку и тихонечко раскачивалась на месте.

И ничего не замечала. Ни песок, что поднимался к горизонту, ни сетки беззвучных молний в небесах, ни черно-коричневые линий позади нее, ни пролетающего мимо лапами вверх медведя.

— Я тебя люблю, ты вообще в курсе?

Ника дрогнула, выпадая из прострации. Подняла ладонь с перстнем перед глазами. Сурово посмотрела на меня, чуть сузив глаза.

И волна жаркого солнечного света, что разорвала в клочья и хмурые небеса, и песок, и коричневые ленты выжгла мне сетчатку – для того, чтобы через адскую боль от ожога, чувства сожженной кожи и крика, который застрял в горле от шока, исцелить вместе со всем телом вновь.

Новый вздох прошелся по новосозданным легким, схватив судорожным кашлем.

В новых глазах плыл мутными силуэтами мир. А в новых ладонях – были самые желанные и любимые.

— Ты, подлец, чем вообще думал, когда так поступал?! — рявкнули мне в лицо.

Это вместо «как ты?». Но работает определенно лучше – вон я и глаза отвел, показывая, что все с ним нормально. И дернулся всем телом, рефлекторно намечая путь побега.

Потянув за ладони, я привлек ее к себе, демонстрируя работоспособность лицевых мышц. А затем шепнул пару слов, от которых Ника явно оказалась не в восторге.

— Это не ответ!

— Моя жена любит меня больше, чем весь мир, — бодро и довольно произнес я.

— И? — недоуменно подняла она бровь.

— Когда бы я еще проверил, — заерзал я, ощущая какое-то маетное чувство.

Как будто при приближении опасности. Да нет же – вон, Веня бдит, стоя чуть поодаль, а над нами растекается коричневатая прозрачная пелена щита, за которой просто стоит и смотрит на нас подпаленный медведь.

Тело Веры валяется рядом. Крайне мудрый и практичный человек, предпочитающий самоубиваться сразу в больнице и подле практикующего Целителя. Только планы рядом с кое-кем никогда не сбываются – или о свойстве клинка, который был передан в руки, кое-кто предпочел умолчать. Или же вправду – любила? Но мы для нее сделали все, что могли – и Артем не посмеет нас в том обвинить.

Инки не видно.

— То есть, ты чуть не умер, чтобы это узнать? — как-то странно посмотрела Ника.

— Но ведь интересно же!

А затем даже с некой обидой наблюдал сжатый кулак, летящий мне в подбородок – до того, как рубануло свет в глазах.

Сонливость наваливалась на веки, плечи вели спину назад, желая обрести опору и прикорнуть на коридорной лавочке. Но холод, что шел от бетонной стены, обжигал затылок и не давал Нике уснуть.

Бессонная ночь осталась позади, будто очередное дежурство, которых было достаточно во время учебной практики. Воспоминания – эпизодами, а время – всего лишь цифры напротив стрелок, которые то замирали, то прокручивались на несколько оборотов, стоило отвести взгляд.

Полуразрушенная больница эвакуировалась – и тяжелые пациенты требовали ее внимания. Кто-то совершал ошибки, разрушая все вокруг – а иным бы пережить личную трагедию, далекую от высоких рангов и интриг. Уезжала одна реанимация за другой, отправляя людей в клиники союзников Шуйских. Провожая каждую, Ника смотрела на часы на левой руке – не свои, а взятые в долг у Максима – и желала к нему вернуться. Но вновь подъезжала очередная карета, и стрелки на циферблате прокручивались вновь, отмечая время разлуки. Коварные часы, да и сломанные к тому же – дата указана неверно, перевернутой восьмеркой… Вон какие поцарапанные, и стекло с трещинкой…

Когда люди перестали уезжать, пришла другая беда – люди стали приезжать. Здоровые абсолютно, организованные в группы по три-пять человек, и с крайне скверным расположением духа. Они желали разговаривать – но получалось только друг с другом, выясняя полномочия и фамилии начальников. Потому что Максим был без сознания, Веня уделял им ровно столько внимания, чтобы убедиться в отсутствии у них мороженого, Инка ушла, тело Веры увезли, а на попытку забрать для беседы Нику на них накинулся главврач.

Кажется, одна группа была из местного филиала службы безопасности, вторая прибыла днем на самолете из княжества, а третья – из ближней свиты Артема. Кто из них главнее – девушку не занимало ни в малейшей степени.

Но через какое-то время они определились, что хотят стилет. Около часа убеждали Веню его вернуть, пока кто-то из мимо пробегающих не сообщил, что тот совершенно не понимает по-русски. А что сидит и меланхолично слушает – так это нормально, главное чтобы не в коридоре кардиологии ночью – очень уж ругался завотделением…

— Так стилет у Веры, — пожала Ника плечами, отделываясь от настойчивых расспросов под руку.

Тогда они восхотели увидеть Веру, и через полчаса неспешных (а куда труп убежит? — а потом и панических (сбежал!) поисков побежали в союзную клинику – куда перевозили не только живых, опасаясь скандала с родственниками. В общем, тела Веры там тоже не было. Артефакта – тоже. И кто-то стал всерьез предполагать, что такая же беда случится и с их погонами.

Главным среди трех групп безопасников назначили явно самого злого и уставшего. Но к тому времени Ника уже сидела на скамейке возле палаты Максима.

— Мы хотим с ним поговорить, — хмуро смотрел на нее не спавший всю ночь мужчина пятого десятка лет, в чуть потрепанном пылью и суетой деловом костюме.

— Он не может, — холодно ответила Ника, заступив им дверь.

— Почему?

— У него челюсть сломана.

Человек недоуменно оглянулся на коллег и вопросил с легким удивлением.

— Разве у него не колотая рана?

— Это я сломала, — мрачно смотрела на него девушка, сжимая кулаки.

— Девушка…

— Разозлил меня. Сильно.

А краска на стенах стала с тихим шорохом сползать на пол.

Мужчина примолк, потоптался на месте, тоскливо заглядывая на створку двери за ее спиной, а потом все-таки вместе с остальными организованно покинул коридор.

Судя по перешептываниям, кто-то подал идею найти еще одну девушку – ту, что была все эти дни рядом с княжичем. И если ее тут нет, то надо выяснить хотя бы имя. Ох сколько открытий чудных им сейчас предстоит…

О самом Артеме они не произнесли ни звука.

Словом, Ника уж лучше бы зашла в палату к мужу и попыталась подремать там. Но некая неловкость от содеянного присутствовала – да и чувствовать на себе укоризненный взгляд Максима не хотелось совершенно. Еще замычит трогательно, и хоть раскаивайся в голос…