Сергей Барк - Бог [СИ]

Мы подошли к черным громадинам, нечётко вырисовывающимся в разреженной синеве ночного неба.

— Устроим привал. Лезть в горы ночью глупо. Только шею свернем.

Мы устроились на ночлег. Я демонстративно отволок свой мешок в сторону, к обломку скалы. Ас и Гал тоже не спешили ложиться вместе, устроившись по разные стороны костра.

Забравшись в мешок, я затих. Завтра предстоит подниматься в горы. Никогда раньше мне не доводилось видеть вершины, растущие в небо. От одной мысли об этом, сердце наполнилось волнительным трепетом.

— Подъем! — пнул меня Ас.

— Что?

— У нас гости. Уходим.

В рассветном сумраке я едва различал окружающие предметы, и смысл слов дошел до меня с опозданием. Кинув на напарников быстрый взгляд, я увидел две шустро копошащиеся фигуры и, не теряя ни секунды, последовал их примеру, на ходу застегивая куртку под горло и собирая спальный мешок. Вдруг, рядом раздалось еле слышное потрескивание, и в руку тут же впился обжигающий огонь.

Скорпион.

Вот блядство! Залез, должно быть, когда я спал. Обычно они не нападают первыми, если не чувствуют угрозы, да и днем не встречаются, прячась в расщелинах и трещинах твердой почвы, спасаясь от выжигающего солнца. В деревне их и вовсе не было, селение покоилось на сплошных песках, непригодных для этого мелкого хищника. Конечно, я знаю об элементарной помощи при укусах: отсосать яд, с этим я явно уже опоздал, тварь застала меня врасплох, а вскрыть укус и спустить кровь нет времени. Рану необходимо прижечь, но сейчас немного не те обстоятельства. Оставалось надеяться, что яд не слишком сильно осложнит мне жизнь. Для человека эти насекомые были почти не опасны — слишком большой вес, в отличие от типичных жертв, будь то ящерица или змея. Как правило, все заканчивалось раздражением и жжением, реже — лихорадкой и температурой.

— Готов? — окликнул Ас.

— Да.

Я увязался последним, не имея ни малейшего представления, куда идти.

— Кто нас преследует?

— Пустынники, — бросил через плечо Гал, когда мы вошли в ущелье, и пробираться стало сложнее.

Дело — дрянь. Эти кочевники без роду без племени живут в песках, не приближаясь к городам. Многие из них ушли добровольно, из-за мутаций. Что толку жить среди людей, если тебя сторонится каждый, не желая иметь ничего общего? В пустоте слышно далекое жужжание моторов. Повезло, что Ас или Гал услыхали их приближение, иначе нас ничего бы не спасло.

То и дело приходилось обступать острые камни или искать удобный уступ в темноте. Оступись, и все кончено. Получить сейчас растяжение равносильно превращению в беспомощного калеку. Меня бы бросили, не раздумывая, на съедение этим отморозкам. И я бы понял. Хочешь жить — шевелись.

Впереди ручьем осыпались мелкие камни. Ас стал взбираться выше, оставалось надеяться, что мы идем не вслепую.

Мрак расщелины скрадывал очертания, стирал лезвия валунов, погрызанных временем и ветрами. Я задрал голову и уставился в редеющую синь ночи. Разорванные края огромной пасти грозили сомкнуться над нашими головами в любую минуту. Под ложечкой неприятно засосало. Порыв ветра легко отдернул плащ, спадавший за спиной, захлестнул отросшими волосами глаза. От неожиданности, я отдернул руку, намереваясь убрать предательские лохмы. И меня пошатнуло.

Адреналин, выплеснувшийся в кровь, дернул сердце, шумно втягиваю воздух. Мелочь сыпется из под правого ботинка.

Несет.

— Осторожно, — железный захват замыкается на рукаве и притягивает обратно, на лоб выступает испарина, хватаю ртом прохладный воздух.

Цел.

— Спасибо.

Не вижу лица Гала, он отворачивается и продолжает взбираться.

Времени терять нельзя.

«Они здесь» — шипением, спотыкаясь о неровные изгибы, вверх, касаясь наших ушей.

Они нас заметили. И у меня нет сомнений, чья это вина. Туже, надрывней, стучит в висках. Руки ледяные и мокрые. Продолжаю ползти вверх, хватаясь за неровные, изрытые разломами камни, нервно хватаюсь за каждый выступ, впиваюсь подушечками. Тело неприятно сводит, когда позади доносится мерное шуршание преследователей.

Должно быть, их много.

Вползаю на широкий карниз над бездной, в темноте тонет зев, и лишь живое эхо пустоты подсказывает, что мы здесь не одни. Тело внезапно прокалывает озноб, пробившийся струей вверх по позвоночнику. У меня, кажется, дрожат руки. Холодная липкая паутина страха скользит по коже.

Что за хрень?

— Разделимся, — тоном, не терпящим возражений, распоряжается Ас. — Идите на юго-восток. Там пещеры. Отойдёте подальше и спрячетесь. Я останусь здесь и уведу их.

— Но… — попытался вставить я. В конце концов, Ас не должен был подвергать себя опасности.

— Идем, — оборвал меня Гал и развернулся спиной, он уже был в нескольких метрах, ловко запрыгивая по камням, выше и выше.

— Не волнуйся, Кай, со мной все будет отлично, — и внезапно сделав шаг, сократив между нами расстояние до одной ладони, заставил меня задохнуться и вытаращить глаза, а затем впечатал свои губы в мои.

Чё за…!!!

Я инстинктивно выставил руки вперед и толкнулся прочь от его груди так сильно, как только мог, и, не говоря больше ни слова, полез вверх за Галом.

Вот и пусть сдохнет, подлый ублюдок! Какого хуя он вообще ко мне пристал?! Ебарь хренов.

Чувствуя, как водоворот возмущения и досады на блондина и самого себя закручивается все туже, я полз вверх. Здесь было светлее, и я увереннее хватаюсь за выщербленные уступы, тягучий гнев разгоняет кровь все быстрее, не давая телу остыть, но придавая сил ползти за Галом.

Хули надо долбоебу чертову?! Я блядь, что, хренова девочка, что всякое мудло яйца катит?! Что вообще с этим говнёвым миром?! Схера ли доебываться, я, что, повод давал?!

Кипя все сильнее, я чувствовал, как пот градом катится с лица, не давая нормально видеть. Левую руку пекло все сильнее, словно я забыл конечность под палящим солнцем на несколько часов, и, опаленная злым огненным шаром, она бугрится жидкими пузырями… но блядское утро же… солнце вообще не взошло!

Мы с Галом влезли на небольшое плато, где тусклый свет коснулся серых изломанных глыб. За все это время он не взглянул на меня ни разу, так что если бы я провалился в чертову дыру, он бы и не заметил. Уверенно выбирая путь, он двигается с проворством зверя, не раз бывавшего в этих местах, мне остается просто тащиться хвостом.

Горло пересохло, но остановиться сейчас было бы глупо и опасно. Натужно попытавшись сглотнуть, я провожу тыльной стороной ладони по лбу. Влага пропитала волосы насквозь.

Спуск.

Осторожно хватаюсь за корявые ступени обрыва, не глядя, пытаюсь нащупать ногой хоть что-то.

Тяжело.

Чертовски тяжело. Каждая найденная выемка в скале, словно подарок, каждый узкий карман, где я могу сделать вдох — благословение. Перед глазами расходятся круги, втягиваю жаркий воздух, будто дышу жгучим маревом раскаленного песка… но солнце ведь еще не встало… дается тяжелая мысль…