Питер Уоттс - Огнепад: Ложная слепота. Зеро. Боги насекомых. Полковник. Эхопраксия [сборник litres]

И что ты тогда такое?

«Манна небесная. Клякса Роршаха. Монахи взглянули на меня и увидели руку Господа, вампиры – конец одиночества. А что видишь ты, малыш Дэнни?»

Он видел ловушку, дистанционно управляемый аппарат. Видел, как на него смотрит какая-то другая сингулярность. Видел, как дергается тело Валери у его ног. Что бы ни осталось от Дэниэла Брюкса, оно вспомнило ее последние слова, сказанные сразу после того, как она сделала ему биопсию, оказавшуюся вовсе не биопсией: «Разве плохо, если мы все сможем жить вместе?»

«Ты сам знаешь, она говорила не про тебя и не про вас».

Он знал.

И очнулся на краю утеса, высоко над пустыней. Руины монастыря мерцали в знойном мареве, но Дэн ничего не чувствовал. Словно находился за миллион миль отсюда и наблюдал за миром через дистанционные камеры. «Тебе надо повысить амплитуду, – заявила мучительница. – Только так ты что-нибудь почувствуешь. Надо поднять коэффициент усиления».

Но Брюкс уже ее раскусил. Его не первого искушали в пустыне, и он знал финал этого сюжета. Он должен был отринуть голос. Сказать: «Не искушай Господа Бога твоего», – и отойти от края, вернуться в историю. Так было написано в сценарии.

Но он устал от сценариев. Уже не помнил, когда сам писал себе реплики. Невидимые руки загнали его в пустыню, упаковали в какой-то полевой набор постчеловека вместе с наноскопами, чашками Петри и баркодерами. Так называемому биологу едва хватило мозгов ткнуть в вещь, которую он не понимал, но Брюкс был слишком глуп и не заметил, когда объект исследований решил потыкать его в ответ. Они использовали Дэна; они все его использовали. Они не считали его коллегой или другом. Не считали случайным туристом, как Брюкс думал вначале, или отсталым предком, нуждавшимся в няньке. Он был грузовым контейнером, и ничем больше. Выводковой камерой.

Но еще не автоматом. Пока. Он по-прежнему оставался Дэниэлом Брюксом, и прямо сейчас над ним не нависали сценические ремарки. Он мог творить свою проклятую судьбу.

«Ты не посмеешь», – зашипело что-то в голове.

– Смотри, – сказал он и шагнул вперед.

Материала было с меланому максимум. Достаточно для перепайки схем в среднем мозге, это определенно; но что делать со сломанными костями? Как поддерживать жизнь в остеобластах и полосатых мышцах при таких повреждениях? Как подбросить топливо для метаболического огня? Как удержать тело от разложения?

В общем, средств едва хватало. Приходилось решать проблемы по мере поступления.

Тело кричит, бессловесно орет, когда слетаются падальщики. Продуманные судороги отпугивают большинство птиц. И все равно кто-то успевает выклевать глаз до того, как тело восстанавливает хоть какую-то целостность и ползет в укрытие; некроза в конечностях не избежать. Система сортирует приоритеты, фокусируется на ногах, руках и архитектуре локомоции. Руки можно заменить, если понадобится. Позже.

Есть еще кое-что: крохотный осколок Бога, перепрограммированный и обернутый в хрустящую энцефалитную оболочку. Патч, предназначенный для особой части вампирского мозга: процессоры Порции тосковали по мясному софту для распознавания образов, расположенному в веретенообразной извилине.

За этими глазами больше не будет света. Паразитирующего, рефлексирующего гомункула стерли, выскоблили. Но у системы по-прежнему есть доступ к сохраненным воспоминаниям, и если появится весомая причина, она легко сможет проиграть слова покойной Ракши Сенгупты, которые та произнесла с благоговейным страхом:

«Только представь что эти ушлепки смогут сделать если окажутся в одной комнате!»

То, что некогда было Дэниэлом Брюксом, несет в себе конец одиночеству. Ибо сие есть кровь причастия, которая изольется на многих.

Существо вздымает сломанную ходовую часть с негнущимися ногами. Сейчас оно лишь наблюдатель, но вскоре, возможно, станет послом. Воскрешение уходит на восток, к новому миру.

Наследие Валери идет вместе с ним.

Немало времени утекло. Сменились три редактора, умерли три родственника, произошла одна почти смертельная встреча с пожирающей плоть болезнью. Было выдвинуто обвинение в особо тяжком преступлении. Я женился.

Теперь вот это.

Я не совсем уверен, что «это» такое, в точности. Но на беду или на счастье, я не смог бы вытянуть сей труд без посторонней помощи. Более того, я даже не выжил бы без нее. А потому, в первую очередь, позвольте мне признать вклад в эту работу некой Кэйтлин Суит. Без нее «Эхопраксия» не существовала бы, потому что и меня без нее не было бы – я бы умер от некротизирующего фасциита 12 февраля 2011 года. (В день Дарвина. Серьезно. Можете посмотреть.) В качестве извращенной награды за спасение моей жизни Кэйтлин пришлось часами и повсюду – в душе, постели, ресторане – выслушивать мое бесконечное нытье о том, что в этой сцене сплошная болтовня, а тут кульминация надуманная. Потом она предлагала элегантное решение, которое и ко мне пришло бы со временем, но, скорее всего, где-то ближе к сдаче романа. Ее озарения блестящи. А если их применение страдает, это моя вина, не ее.

Первую пару глав разбирала на двух писательских мастерских: одну – в Гибралтар-Пойнт (Майкл Карр, Лори Чэннер, Джон Макдэйд, Бекки Мэйнс, Элизабет Митчелл, Дэйв Никль, Дженис О’Коннор и Роб Штауффер), вторую – на Сесил-стрит (Мэдлин Эшби, Джилл Лам, Дэйв Никль (снова!), Хелен Райкенс, Карл Шредер, Сара Симмонс, Майкл Скит, Дуг Смит, Хью Спенсер, Дэйл Спроул и доктор Алан Вайсс).

Я годами вел списки, пытался задокументировать неожиданные озарения, ссылки и безумные галлюцинаторные гипотезы, которые повлияли на создание этой книги. Я пытался записать тех, кто присылал мне статьи, и тех, кто их на самом деле писал; тех, кто мимоходом делал замечания в моем блоге, и тех, кто тыкал меня пальцем в грудь, по пьяни отстаивая свою точку зрения в барных прениях. Я хотел назвать каждого, распределив по категориям: бета-ридеры, научные специалисты, инфоисточники, адвокаты дьявола.

По большей части, у меня не получилось – было слишком много пересечений. Наложившиеся друг на друга цвета превратили диаграмму Венна в грязный серый диск. Поэтому придется прибегнуть к простому алфавитному порядку и поблагодарить Эндрю Бёра, Ханну Бломила, Беверли Бэмбери, Вэл Гримм, Анну Дэвор, Аликс Делламонику, доктора Эда Келлера, Сета Кейпера, Леонида Корогодского, Джейкоба Коэна, До-Мин Лама, Даниэль Макдональд, доктора Мэтта Маккормика, Криса Нолла, Ника Олкока, Хесуса Олмо, Чайндама Офоэгбу, Криса Пеппера, Янна Рандина, Келли Робсон, Патрика «Бахумата» Рошфора, доктора Кадж Соталу, Роба Таккера и доктора Брэда Темплтона, Кейта Ханиборна, Томаса Хардмана, доктора Эндрю Хессела, доктора Кристину Ходоровску, Норма Холдемана, Нэнси Церелли, Алексея Чеберду, Сибилл Эйсбах, Йона Энерсона. А также некоего таинственного чувака, известного исключительно под ником «Случайный Дж».