Николай Ярыгин - Кентийский принц [litres]

При въезде видно было лежащих убитых и раненых, барон уже организовал уборку трупов и помощь раненым. И жители замка, испуганно шарахаясь от конников, грузили убитых на телеги, а раненых тащили и раскладывали в холле замка. Под ногами скрипел битый кирпич и валялись вывороченные из мостовой камни. К нам, постоянно кланяясь, подошел перепуганный человек, как оказалось, это был управляющий замком. Поинтересовавшись, чем он может быть нам полезен, замер, ожидая ответа.

– Где герцог? – спросил отец.

– Его светлость мертвы, ваше величество, – кланяясь, как ванька-встанька, проговорил управляющий.

– Тогда его жена, наследник, дочери, наконец…

– Наследник погиб на охоте еще два года назад, упав с коня и сломав себе шею, а жена и дочь тяжело ранены.

– Тогда проводите нас к ним, – попросил отец, сбавив тон. Герцогиня и ее дочь представляли собой жалкое зрелище и, по всей вероятности, были уже не жильцы. Влетевшая в окно граната, разорвавшись, сразу оторвала голову герцогу, несколько осколков пробили грудь их дочери, повредив легкие, и разворотили живот герцогине. Обе были без сознания, и поэтому мы, посмотрев на них, просто молча ушли.

На удивление в замке было много разрушений и раненых, оставаться в нем было тягостно, и поэтому, дав указания одному из отцовских баронов и оставив ему пятьдесят конников, мы, не раздумывая, двинулись в сторону имперского домена.

Барон должен был до получения распоряжения не пускать на территорию никого – ни родственников, ни братьев, ни сестер и прочих. Навести порядок, уволить всех оставшихся гвардейцев, похоронить мертвых и уложить в склеп семейство герцогов. Всем говорить, что замок и территория герцогства принадлежит императрице.

И вот наконец перед нами земли домена императора. Домен был самым большим в империи, и городов на его земле было побольше, а армия насчитывала более десяти тысяч воинов. По имперскому закону, в случае войны каждый из герцогов должен был поставить не менее трех тысяч полностью экипированных рекрутов. Пять герцогов отказались подчиняться захватившему трон узурпатору, с двоими из которых мы на днях столкнулись. Двое активно участвовали в заговоре, но на сегодняшний день после почти года войны между собой оба герцогства лежали в руинах.

А самый последний – герцог Тодор де Урбер – был и самым хитрым, да и поговаривали, что по богатству он не уступает императору. Урбер не участвовал ни в заговоре, ни в перевороте, но и заявления не подчиняться узурпатору от него не слышали.

Имперская армия уменьшилась наполовину, многие аристократы уходили со службы, и многие рядовые воины тоже. Кто-то просто дезертировал, кто-то уходил по окончании контракта, оплату урезали, да и ту задерживали по нескольку месяцев, кормежка была плохая. Просто, когда уходили дорожащие своей честью дворяне, на их место зачастую брали кого попало, а те в первую очередь старались набить свои карманы, понимая, что долго такое счастье не протянется.

Но все это будет предельно ясно, когда мы подойдем к Мальтиону, столице империи, а пока копыта лошадей и сапоги воинов трамбовали королевский тракт, с каждым шагом приближаясь к цели.

– Тодор, Тодор, они скоро будут уже возле столицы. Что делать, что делать? – метался по кабинету императоров Эльрик.

– Я тебе говорил, что делать. Зачем ты полез с войной в Торвал?

– Этот Данис убил моего тестя, я должен был отомстить.

– Твой тесть держал его брата в темнице и пытался убить самого короля, и де Брюлот был в своем праве, а ты, я так понимаю, не очень-то любил своего тестя.

– Да, я его не любил, можно сказать я его ненавидел, но он был очень богат, а теперь все золото досталось этому королишке и ублюдку Зоргу.

– У тебя что, мало золота?

– Золота много не бывает, а еще я надеялся убить это ничтожество, которое вставало всегда у меня на пути, этого Алекса, как же я его ненавижу! Только благодаря ему жива это шлюха Алексия.

– Ну что, убил?

– Нет, нет и нет, он снова ускользнул! – орал, брызгая слюной, Эрлик. Урбер смотрел на него и видел перед собой по сути сумасшедшего человека, которому радужная пыльца уже иссушила мозг, а ведь его и было-то у самозваного императора немного.

– Кстати, по поводу золота, мне надо десять тысяч монет, ты ведь хочешь, чтобы мы разбили их армии, а наемники стоят денег, – проговорил герцог Тодор де Урбер.

– Тодор, ты не бросишь меня, ты придешь с армией? – канючил Эрлик.

– А зачем бы я тогда требовал денег? В течение двух дней я буду под стенами Мальтиона.

– Хорошо, хорошо, мой друг, лишь один ты мне предан, а я не забываю преданных людей… – Эрлик что-то быстро написал на листке бумаги и передал герцогу.

Тот, взглянув на лист, удивленно поднял бровь.

– Ваше императорское величество, вы очень щедры, благодарю вас, вы не пожалеете, – подойдя к двери кабинета, он позвал одного из гвардейцев охраны.

– Передай это моим людям, а они пусть идут к главному казначею, и не тяни, дорога каждая минута.

После чего он повернулся к Эрлику.

– Еще раз благодарю вас, ваше императорское величество, надо спешить, поэтому разрешите откланяться, ждите меня через два дня.

Идя по коридорам дворца, Урбер ухмылялся: еще пятнадцать тысяч золотых, итого за это время вытянул с этого идиота почти пятьдесят тысяч. А зачем мертвецу деньги? А в том, что Эльрик мертвец, так можно даже не сомневаться. «И чтобы это было надежно, я ему и помогу им стать». Слуга открыл перед ним дверцу кареты, и Урбер нырнул в ее холодное нутро.

– Ждешь? – обратился он к мужчине в военном мундире. – Это хорошо, слушай, что надо сделать. В день, когда под стенами замка встанут войска королевств, вместо радужной пыли дашь ему этот мешочек. Убедись, что он ее принял, после чего вот по этому адресу получишь свои сто золотых.

Мужчина взял кожаный мешочек и вышел из кареты.

Урбер стукнул в переднюю стенку, давая кучеру знак, что можно трогать, и откинулся на мягкие подушки-сиденья. Ни в коем случае Эльрик не должен попасть в руки союзников Алексии живым. Потому что тогда может выясниться, кто организовал переворот, оставаясь в тени. Кто задолго до самого переворота и заговора внушал Эльрику, что он более достоин трона императора, сдабривая свои слова радужной пылью. И тогда все эти Алексы, Данисы, Браны и Донеты могут потребовать и его голову, а она у него одна и еще послужит своему хозяину. «Нет уж, главные злодеи уже назначены, вот пусть так дальше и продолжается, а себе я придумаю роль герцога, которого заставляли подчиниться и признать нового императора».

После ухода герцога де Урбера Эльрик подошел к окну и, глядя на зимний сад, думал, какой он все-таки умный. Вот и этот Тодор будет безоговорочно подчиняться ему, а с теми, кто выступил против него, он разберется, он их всех уничтожит. Они еще пожалеют, что отвергли самого лучшего императора за все время существование империи. У него вдруг сильно заболела голова, эти головные боли стали постоянно его преследовать. Трясущимися руками он достал кожаный мешочек и высыпал на ладонь немного серого порошка, поднес к лицу и резко вдохнул его в себя носом.