Алекс Делакруз - Гвардеец его величества [litres]

Когда красная полоска подсветила горизонт справа, передо мной уже выросла скальная гряда. Священное место для каргарианцев этого континента – на одном из крутых склонов горы в камне было выбито несколько огромных изваяний обожествленных животных, отдаленно похожих на смесь собаки и крокодила.

Именно мимо этого места, согласно приказу генерал-губернатора, моему взводу предстояло проводить пешее патрулирование, не заходя за определенные границы. И именно за эти границы, судя по всему, я уже зашел – на фоне скального обрыва заметил несколько фигур, направляющихся в мою сторону.

«Только не стреляйте, только не стреляйте», – мысленно попросил я, продолжая все так же размеренно двигаться вперед. Сердце упругим стуком заходилось где-то в районе горла, но внешне мне удавалось сохранить полную невозмутимость. И когда один из появившихся из укрытия местных духов махнул рукой, приказывая остановиться, я замер.

– Зачем ты пришел, джегга? – раздался позади меня хриплый голос. Невероятно, но у меня получилось не дернуться от неожиданности. Откуда он там мог появиться?

Говорил незнакомец на интере. Что и неудивительно – вся галактика на нем разговаривает.

– Я пришел говорить с вашим вождем.

Возникла некоторая пауза. Ну да, для вопрошающего это оказалось неожиданным заявлением.

– Кто ты такой, чтобы просить этого?

– Я тот, кто пришел с неба. Передай вождю, что я принес вам жизнь через смерть.

В этот раз пауза была дольше. Я же, глубоко вздохнув, вдруг успокоился. Время бояться прошло – теперь надо было действовать.

– Положи на землю оружие, – произнес тот же хриплый голос невидимого пластуна позади меня.

Сохраняя спокойствие, медленно поднял руку и, заведя ее над плечом, взялся за приклад. Легкое касание, и система магнитного крепления освободила винтовку, которую я все так же неторопливо положил на землю – как раз в тот момент, когда подошли два закутанных по самые глаза духа.

– Следуй за ними, джегга, – произнес по-прежнему невидимый пластун. И на чужом грубом языке бросил несколько резких фраз воинам. Следом за безмолвными конвоирами я пошагал вперед, к подножию склона у вырубленной статуи.

Джегга. Непереводимое одним словом с каргарианского языка определение, означавшее того, в ком нет искры причастия к народу Каргаррата; человек вне юрисдикции понятий местного права. В то же время духи, к которым я пришел, именовали себя джаргами – причастными. Те, в которых искра причастия была больше, чем у других, и те, кто наделил себя правом вершить судьбы каргарианского народа.

Шли в молчании. Подойдя к горе, обогнули одну из огромных – высотой в немалый дом, лап чудозверя и зашли в скрытый зев пещеры. Здесь было светло, но никаких факелов не наблюдалось – источником света служили пучки каких-то растений, дававшие яркое, зеленоватое сияние, окрашивающее все вокруг в призрачные тона.

Миновав несколько переходов и галерей, мы оказались в просторном зале. Здесь пучков мерцающей травы на стенах было больше, отчего все пространство пестрело причудливыми тенями. Народа присутствовало немало – десятков пять, но безошибочно определив главного, я двинулся в его сторону. Собравшиеся по краям в зале стали для меня единым фоном – у местных непримиримых в моде были хламиды песочного цвета, которые теперь сливались на периферии зрения.

Лидер одной из самых крупных группировок джаргов встретил меня в центре зала, внимательно рассматривая. Присмотрелся и я – Гасептул Аджария был невысок и коренаст, но с выразительными чертами лица, обрамленного черной густой бородой. На голове у Гасептула была тканевая повязка белого цвета.

– Ты пришел говорить со мной о смерти, джегга? – поинтересовался он.

– Да, я пришел говорить с тобой о смерти.

– Ты выбрал подходящую темы для беседы, – бесстрастное лицо Гасептула тронула тень улыбки, – потому что ты умрешь еще до того, как земля полностью отпустит священный диск!

– Я не боюсь смерти, Каргат, – позволил себе улыбнуться и я. Хотел было достать и продемонстрировать ему гранату, но не стал.

По залу между тем рокотом пробежался шепоток – я назвал Гасептула каргарианским титулом главного героя нации – его я выкопал в анналах истории цивилизации. Именно выкопал – предпосылок к появлению подобного персонажа не было уже несколько сотен лет; с появлением же на планете колонистов и скатыванием народа в дрязги многочисленных освободительных движений, и вовсе такая перспектива казалась призрачной. Были герои, но местечковые – чьи деяния ограничивались резней соседних племен. Гасептул, конечно, Каргатом не был, но термин ему услышать было несомненно приятно – и определенно заставило его задуматься.

– Если здесь умру я, то когда придут мои братья, умрешь и ты, – снова позволил я себе чуть улыбнулся.

Гасептул хрипло рассмеялся. Практически синхронно засмеялись и его спутники – многоголосым хриплым, каркающим смехом, отражающимся от вырубленных в толще горы стен.

– У вас есть много дьявольских приспособлений, – фыркнул себе в бороду Гасептул, – но это могущество затмило тебе ум, джегга! Я знаю установленные вами же глупые законы – ты не имеешь права заходить на территорию наших святынь, так что за твою смерть никто не будет требовать ответа.

– Я ведь не сам сюда пришел. Меня привели твои люди под угрозой оружия. Если я не выйду отсюда до того момента, как земля отпустит и снова примет в себя священный круг, сюда придут мои братья и спросят, почему я еще не вернулся.

– Тогда умрут и они, – произнес Гасептул, и в его голосе слышалась непоколебимая уверенность.

– И ты убьешь их всех, ведь их будет не очень много, – после этих слов на лице вождя мелькнула тень удовлетворения – видимо, ему польстило мое предположение. – Но когда ты убьешь и их, придут мои братья с неба. И тогда от твоей горы останется только пламя.

Гасептул задумался. Дураком он точно не был – иначе не являлся бы вот уже больше десятка лет лидером одной из крупнейших группировок.

– Я не боюсь смерти, Каргат, – повысив голос, еще раз повторил я сказанное ранее. – Но готов умереть прямо сейчас. А боишься ли смерти ты?

Если бы Гасептулу не было искренне интересно, зачем я пришел сказать ему пару слов перед смертью, то быть бы мне уже сейчас трупом за такое оскорбление – таков был примерный смысл эмоционального ответа. Не выдержал полевой командир, вспылил чуть-чуть – джарги очень трепетно относились к памяти смерти, нисколько ее не страшась.

– Не хотел тебя оскорбить, Каргат, – с церемониальной медлительностью склонил я голову и так же медленно отстегнул от браслета личного терминала небольшую пластинку.