Владимир Махов - Предатель [litres]

– Запищала мышка, – сказал человек.

Ему надоело разглядывать сжавшееся в комок тело пленницы. Он повернулся и пошел назад. Но садиться не стал – замер рядом, облокотившись на спинку стула.

– У него всегда были проблемы. С детства он считал себя суперкрутым мачо. Да ладно бы так, – мужчина разговаривал сам с собой, не глядя в сторону Киры. – Но он счел себя еще и жутко умным, способным просчитать все на три хода вперед. А на самом деле кто такой Рамзес? Далеко не такой крутой и полный дурак, которого так легко обвести вокруг пальца… Но удачливый, сука!

Мужчина поднял стул за спинку и в сердцах опустил на пол. Железные ножки со скрежетом проехались по бетону.

– Сколько раз… Черт, сколько раз я соглашался участвовать в его авантюрах только с одной целью – чтобы, в конце концов, он отгреб по полной! И что? Он каждый раз выходил победителем. Радостный, уверенный в том, что у него в кармане весь мир! Упрямец… Даже смерти он сумел сказать «нет»! Как?

Взбешенным зверем человек заметался по ограниченному четырьмя стенами пространству и остановился прямо перед Кирой.

– Как? Скажи мне! Как он умудрился выжить после двух выстрелов в упор? И не просто выбраться из воды с единственной целью сдохнуть на берегу, а остаться в живых! Оклематься в рекордные сроки, – его рассеянный взгляд сконцентрировался на Кире, – да и еще и бабу подцепить!

Человек опустился на корточки и попытался поймать ускользающий взгляд девушки.

– Откуда ты взялась, грязная сучка? – Он помолчал, покатав в голове какую-то мысль. – Или, может, я должен благодарить судьбу за такой подарок? В противном случае, мне предстояло бы провести полжизни, играя с Рамзесом в прятки, шатаясь по этим вонючим трущобам. К чему оставлять мину замедленного действия за спиной, верно? Рамзес упертый.

Взгляд небритого мужчины опять стал отрешенным. Он снова потерял из поля зрения скрючившуюся у стены девушку. Продолжая говорить, он поднялся, чтобы снова по диагонали пересечь убогую комнату.

– Держался хорошо. На редкость. Узнал меня сразу, но сделал вид, что мы незнакомы. Я ожидал, что он начнет пороть правду-матку. Конечно, ему никто бы не поверил, но… Как вариант? Утопающий хватается за соломинку. А Рамзес?.. Он всегда был крепким на излом. Бабы, секс, – вся эта чепуха была для него вторичкой. Дружбу – вот что он ценил превыше всего. На ней и попался… Стоп.

Человек замер посреди комнаты.

– Возможно, он до последнего не мог поверить в подставу и решил, что я здесь, чтобы освободить его? Поэтому и виду не подал?

Молчание длилось некоторое время. Слышно было, как течет вода.

– Нет, – сам себе ответил высокий, – это смешно. Он дурак, но не идиот. На редкость удачливый дурак. Сначала я ждал, когда он обломается. Не потому, что завидовал – какого черта? Тем более, мне самому перепадало – тогда, на границе, едва богу душу не отдал. Этими своими гребанными «авось», он портил стройную систему расчетов, по которым я строил жизнь. Я терпеливо ждал, когда же сорвется. И в один прекрасный день, когда он исчез больше чем на год, я был уверен – наконец-то! Наконец-то он отбросил коньки. Но этот гад явился ко мне – здоровый и радостный…

Мужчина продолжительно вздохнул.

– Не передать, чего было больше в том чувстве, которое я испытал при встрече. Досады – от того, что я просчитался, – это да. Но и радости. От чего? От того, что эксперимент продолжался и все свершится на моих глазах. Не пойму только, почему такая простая мысль, как кинуть всех не пришла в его голову? Что такое эта гребанная дружба?.. Только не надо высокопарных слов – вот из них-то она и состоит. А на деле? Возможность напиться с кем-то до усрачки, жалуясь при этом на жизнь? Или занять у кого-то бабла до получки? Хрень собачья эта дружба. Один с деньгами? Да весь мир мой. И как я его захочу, так и сделаю… Откуда ты взялась?

Человек снова оказался рядом. На этот раз он не стал церемониться – вздернул ее за шкирку и поставил на ноги, прислонив как куклу к стене. Девушка поежилась от холода, сдавившего шею.

– Ты зацепила его. – Он внимательно разглядывал лицо Киры, словно у нее по щекам ползал огромный черный таракан. – Хотел бы я знать, чем ты пробила его железное сердце? Надо знать Рамзеса. С каким упорством, с каким чувством он тебя защищал. Связанный, избитый… Он пытался вырвать тебя из рук парней. Таким я не видел его никогда. Эти слова, взгляды… Черт. Что случилось за ту неделю, пока мы не виделись?

Кира устало вздохнула и посмотрела на мужчину снизу вверх. Ноги у нее подкосились и она попыталась опуститься на матрас. Но не тут-то было.

– Стоять, – негромко приказал человек и вздернул ее снова. – Сядешь, когда я скажу. В конце концов, если ты так дорога Рамзесу, сгодишься и без глаза. Или без уха. Чего молчишь?

На лице небритого мужчины не дрогнул ни единый мускул, и почему-то Кира сразу оценила реальность угрозы.

– Что тебе от меня надо? – тихо спросила она.

– Мне надо, чтобы ты сидела тихо. Теперь ты приманка. В мышеловке. Я не знаю, как получилось, что Рамзес запал на такую, – он добавил непечатное слово, – как ты. Любовью – как ты наверняка решила, здесь не пахнет. Вполне возможно, у него открылась новая, неизвестная мне грань. Позаботиться о сирых и убогих… А может, я все это придумал. Когда имеешь дело с Рамзесом, ни в чем нельзя быть уверенным. Но, согласись, не мог же я оставить ему такой подарочек вроде малолетней шмары, которую отымели во все дыры? – Взгляд мужчины стал еще холоднее, рука, которой он держал Киру за шею, сжалась. – Тем более что у меня для него припасен другой подарочек. Пуля между глаз.

– Я не знаю, кто такой Рамзес, – устало сказала Кира. – Но я точно знаю человека, по которому плачет пуля. Это ты.

– По мне много кто плачет. И пули, и девки. Кстати, не такие задрипанные, как ты.

– Вот и иди к ним. Чего ж ты ко мне привязался?

– Пасть захлопни. Сукам слова не давали.

Человек оставил Киру в покое, отодвинулся и внимательно посмотрел куда-то мимо нее. Как будто голова у нее вдруг оказалась стеклянной и позволяла без труда рассмотреть все, что находилось позади.

– А знаешь, – задумчиво сказал он, – мне пули на тебя жаль. Ты сдохнешь здесь. От голода и жажды. А пока ты будешь заживо гнить на этом вонючем матрасе, я буду тебя навещать. Мне будет интересно видеть, как ты наступишь себе на горло и станешь умолять меня о глотке воды. И этот прекрасный день не за горами – как тебе кажется. Он рядом. И речь идет о часах.

– Слушай, – Кира вымученно вздохнула, – если у тебя все, оставь меня в покое, а?

– Бестолковая, глупая девочка. Которая возомнила, что у Рамзеса есть сердце. Он подотрется тобой, как подтерся сотней таких вот разовых дурочек… Я оставлю тебя в покое. До самой твоей смерти.