Сергей Валов - Ловцы душ на «Обероне» [publisher: SelfPub]

Однако деваться было некуда: «Назвался груздем – полезай в кузов!», и Ярославцев, вдохнув несколько раз чистого уличного воздуха, решительно потянул на себя ручку входной двери.

Он уже знал, что такие общественные учреждения существуют исключительно на пожертвования и, оказавшись внутри, первым делом демонстративно опустил новенький серебряный финар в небольшой глиняный кувшин стоящий, на круглой подставке, справа от входа.

– Да не оскудеет рука дающего! Мира вам и процветания! – прозвенел, задорным колокольчиком, приятный девичий голос.

За изысканным деревянным столиком, резной работы, ему приветливо улыбнулась девочка-подросток, опрятно одетая, тщательно причесанная с располагающим к себе личиком и, не смотря на свой ранний возраст, уже вполне сформировавшейся фигурой. Ни дать, ни взять – этакая маленькая фея пустыни, неизвестно каким образом, оказавшаяся в этом чехотошном хранилище макулатуры.

Однако, не смотря на ее искреннее дружелюбие и приятную внешность на капитана вдруг, нахлынуло такое дикое раздражение, словно кто-то начинил его порохом и уже запалил фитиль.

Вот только он не стал выпускать свои эмоции наружу, а упрятав их куда подальше, изобразив на лице неподдельное восхищение и крайнюю заинтересованность.

Разглядев в руках Ярославцева сундучок с письменными принадлежностями, она не стала задавать лишних вопросов, и сразу же перешла к делу:

– Подсаживайтесь к столу мой пытливый собрат. Я вижу вы у нас впервые?

– О да, госпожа.

– Тогда я обязана записать вас в книгу посетителей.

– Как будет угодно луноликой красавице. – Он удобно расположился на стуле, и скрытно осмотрелся по сторонам.

Изнутри каменные стены оказались задрапированными недорогими шерстяными коврами, что позволяло в купе с метровыми туфовыми блоками поддерживать постоянную температуру внутри помещения в любое время года.

Пол, как и крыша, был выполнен из единой каменной плиты с узким лестничным маршем, круто уходящим под землю. Вероятнее всего, само хранилище располагалось именно там. Причем этот вход был не единственным. Костя явственно уловил слабое дуновение сквозняка.

– Ваше имя? – девчушка выжидательно замерла с пером в руке над раскрытой регистрационной книгой.

– Салех ибн Фаради.

– Салех ибн Фаради. – Старательно проговаривая, вывела она на белоснежном бумажном листе. – Цель посещения?

– Меня интересуют любые сведения о муравьиной цивилизации. – Ровным голосом ответил Константин, внимательно наблюдая за ее реакцией.

– Я не понимаю, о чем вы говорите? – она бережно отложило в сторону перо и, промокнув мелко размолотым песком, свежую запись, аккуратно сдула его и закрыла книгу.

– Вы прекрасно поняли меня, и я крайне восхищен вашим самообладанием. – Ярославцев недаром просиживал штаны на факультативах по физиогномике. Косвенные признаки выдали ее смятение, и он продолжил так называемый «бархатный нажим».

А чтобы хоть немного расположить эту юную особу к собственной персоне капитан доверительно посмотрел в ее карие глаза и очень убедительно прошептал:

– Поверьте, Золотко мое, сейчас от вашего положительного решения зависит очень многое. Судьба распорядилась так, что на карту поставлено существование целого народа.

Она зарделась от смущения и разволновалась настолько, что тут же схватила перо, и в раздумье закусила его кончик своими жемчужными зубками.

Костя терпеливо ждал, ни чем, не проявляя своих эмоций, одновременно перебирая в уме все возможные причины ее загадочного поведения:

«Неужели эта тема находится под запретом властей? Или она настолько непопулярна в научной среде, что одно лишь ее упоминание уже считается правилом дурного тона? В принципе немудрено! Судя по тому, какое внимание, здесь оказывается науке, то не за горами те времена, когда всех умеющих читать и писать с упоением начнут жечь на кострах».

– Хорошо! – уж чего-чего, а решительности ей было не занимать! – Я сведу вас с одним человеком, который когда-то занимался этими вопросами. Возможно, он выслушает вас… Эй, Зинатула! – громко крикнула она, обернувшись в сторону подземелья.

Вскоре оттуда выскочил весьма расторопный разбитной паренек.

– Да, Зульфия.

– Этот господин желает встретиться с Отой Кяримом.

– Так ступай вместе с посетителем к нему, а я за тебя подежурю.

– Пройдемте. – Девчушка встала из-за стола и угловато поманила Ярославцева за собой, а тот, глядя на нее, неожиданно вспомнил слова из одной, когда-то очень любимой им песни:

Движения твои, очень скоро станут плавными,

Походка и жесты, осторожны и легки…

Однако вскоре настроение у капитана окончательно испортилось, и он понял, почему хранилище подействовало на него так угнетающе. Первый звоночек прозвучал, когда они спустились вниз и уперлись в, точно такую же, как на Церии, шлюзовую камеру, единственное отличие которой состояло в том, что обе бронированные двери, поблескивая гнутыми штурвалами, почему-то оказались снятыми с петель и приставленными к боковым стенам.

А когда они ступили на отполированный до блеска коридорный пол с узкими боковыми стоками и небольшими воронкообразными сливами, защищенными от попадания крупных кусков плоти металлическими решетками, то у Константина предательски увлажнились ладони, и тоскливо заныло под сердцем.

В который раз за сегодняшний день ему стало не по себе!

Сам того не желая он, был вынужден с головой окунуться в недалекое прошлое этого подземелья.

«ПЫТОЧНЫЙ КОМПЛЕКС!!! Немного переоборудованный и облагороженный, но так и не сумевший до конца избавится от всех своих ужасающих черт».

Увиденное заставило капитана сделать весьма неутешительный вывод. Вероятнее всего, Фаногория тоже когда-то находилась в непосредственной близости к Черной дыре, а затем каким-то образом оказалась перемещенной на безопасное расстояние.

Это неприятное открытие ввергло капитана в полное уныние, и он искренне пожалел о том, что имел неосторожность заняться отработкой этого, как ему вначале показалось, очень перспективного направления. А тем временем лавина воспоминаний и вопросов, стремительно нарастая, несла его в неизвестность и вот, вот была готова похоронить под собой.

Ота Кярим, на удивление посетителя, оказался еще о-го-го, каким стариканом!

С пронзительным взглядом из под жесткой, и белой как лунь челки, двухметрового роста, да вдобавок ко всему, крепкого телосложения он, ну никак не вписывался в образ пыльного книжного червя, и непроизвольно вызывал к себе не только здоровое чувство зависти, но и искреннее уважение.

Не успела Зульфия вымолвить с порога:

– Этого человека зовут Салех ибн Фаради, и он интересуется муравьиной цивилизацией, – как тот, не вдаваясь в расспросы, отчитал ее словно провинившуюся школьницу: