Алексей Платковский - Земля Лишних. Беги, хомячок, беги

Команды на незнакомом языке напротив меня. Бой сместился чуть вправо, Антон отступает. Отлично. Меня не видели. Не ждут. Сейчас или никогда.

Рывком занимаю положение для стрельбы с колена: левая нога впереди, упор на правую. Приклад в плечо, предохранитель снят, левая рука ныряет под автомат, на ощупь передёргиваю затвор. Ладонь на цевьё, ярко-красную стрелку АКОГа — на тёмный силуэт прямо на насыпи. Палец давит на спуск. Короткая очередь, сместить прицел вниз-вправо, следующая цель, огонь! Мушку на силуэт, огонь! Следующий! Огонь! Сухой щелчок. Пустой. Перекинуть спарку на полный магазин, передёрнуть затвор — сколько там надо, две секунды, три? К бою готов! Прицел уже смотрит на следующий силуэт, огонь! Падает. В поле зрения больше никого, стреляю по “люстрам”. Очередь по одной, затем — по второй. Снова опускается тьма, прорезаемая изредка тонкими лучами обронённых кем-то фонариков.

Но бандиты ещё не закончились, слишком мало тел. Противник был где-то наверху, за машинами, на насыпи, за ней. У него выигрышная позиция, есть где укрыться, есть возможность бросать гранаты, или обойти с фланга, оставаясь незамеченным.

“Сближайся”, — словно неоновое табло ночного магазина загорается мысль.

Встаю, иду вперёд, перезаряжаюсь на ходу. Левая рука к разгрузке, ухватить новую спарку, надавить ею на кнопку сброса, короткое движение вперёд, чтобы сбросить пустые магазины, воткнуть в приёмник, подать на себя, до щелчка. Передёрнуть затвор, ладонь на цевьё.

Бью очередью поверх насыпи, второй — припугнуть, не дать подняться, заставить паниковать. Чтобы у них под обстрелом мысли путались, как у меня минуту назад. Чтобы поджилки дрожали. Чтобы…!

Какое-то движение сверху. Даю длинную, на остаток магазина, очередь, продолжая шагать вперёд. Ноги переставляю на двадцать-тридцать сантиметров, не больше. Я помню, что так учил Антон — чтобы не споткнуться, кажется, так? Сухой щелчок, снова пустой. Перекинуть спарку, продолжить огонь на подавление, вот вам, есть желающие высунуться?

Захожу левее. Одновременно перекидываю спарку, досылаю патрон. Будь у меня “эмка”, последнее не отнимало бы драгоценные мгновения, у изделия Стоунера есть затворная задержка, в отличие от “калаша”. Раньше думал, что блажь, сейчас понимаю — нет, удобство.

В темпе расстреливаю очередные шестьдесят патронов, бью на любой намёк на движение или какой-то шорох. Так, последняя спарка, надо экономить.

Над кузовом пикапа появляется рука с карабином, из-за машины кричат на незнакомом мне языке. Истерично так, с нотками мольбы. Тут и без перевода ясно, что сдаются. Что ж, в пленных стрелять не будем.

— Встать! Руки в гору! И медленно выходи на свет! — не знаю, как бандит будет последнее выполнять, когда кругом сплошная тьма, ну да ничего, разберёмся. Луна в меру своих скудных сил старается, да и люстра на пикапе не в дрызг разбита, какая-то фара всё ещё горит.

Из-за машины появляется безоружный бандит. За ним второй, третий…

— Алекс? — откуда-то из темноты кричит Антон.

— Что? — я не узнаю свой голос. Словно говорит какой-то старик, так тихо и нечётко он звучит. Откашливаюсь, повторяю уже звонче. — Что?

— Не стреляй, я поднимаюсь наверх.

— Хорошо.

Слышу, как Антон карабкается вверх.

Напряжённо слежу за латиносами.

Рядом что-то неразборчиво говорит Антон.

— Что? — хриплю в ответ, пытаясь сконцентрировать взгляд на лице наёмника. С трудом, но мне это удаётся.

— Рацию, говорю, в следующий раз включи, и гарнитуру не забудь, — Антон всматривается в моё лицо, словно видит первый раз. — Ты в порядке?

— Вроде да, — прислушиваюсь к ощущениям.

Ноет правое колено — задел где-то что-то, даже не заметил сразу. Болит правое плечо, будет синяк, столько отстрелять, да ещё и очередями. Указательный палец левой руки ободран, что-то во время перезарядки задел. Мелочь. А так вроде цел.

— Ну ты и ураган, — Антон хлопает меня по плечу, по прежнему всматриваясь в лицо. — Я уже подумал было, что ты тут из пулемёта строчишь, стреляешь и стреляешь, словно IDDQD включил!

— Бесконечные патроны это IDKFA, — поправляю наёмника, присаживаясь. Голова кружится, начинаю задыхаться. Рука тянется к вороту, но на мне только разгрузка, даже расстегнуть нечего, чтобы облегчить дыхание. — IDDQD даёт неуязвимость.

— Да пофиг! Я, конечно, знаю, что у “калаша” по ТТХ скорострельность шесть сотен в минуту, но никогда не видел, чтобы кто-то реально попробовал её достичь.

— Что, всё так плохо?

— Ну а ты ствол потрогай, потрогай, — следую совету Антона и отдёргиваю руку, едва коснувшись пламегасителя. Жжётся. — Ты сколько отстрелял, шесть полных магазинов, три сотни меньше, чем за две минуты?

— Наверное. Не считал.

— Ты точно наркоты никакой не жахнул? Видал я безбашенных парней, но чтобы так буром переть, как ты… Даже “духи” и “чёрные”, обдолбавшись, так в атаку не ходят, если только в кино.

— Я просто устал бояться, — кладу автомат на колени, проверив предварительно, что он на предохранителе.

— Ну-ну, — хмыкает Антон. — Пойду проверю, как там Ариэль и Хелен.

Закрываю глаза. Стихают все звуки вокруг. Отключаюсь от мира. Я сегодня от него устал. Ничего не вижу. Не слышу. Не ощущаю.

Только горячие солёные дорожки по щекам.

Год 27, 1 апреля, воскресенье, день

Алекс Северов

Итоги боя: у нас трое легкораненых, у бандитов — четверо “двухсотых”, пятеро “трёхсотых”, из которых двое вряд ли долго протянут, и трое обделавшихся испугом. Антон, когда вязал пленникам ремнями руки за спиной, морщил нос — от латиносов ощутимо пованивало.

Сам наёмник почти не пострадал, спасли бронежилет и шлем. Первый принял на себя с полдюжины пуль 7.62 на 33, ещё парочка пришлась на второй. Несмотря на схожий с “калашом” калибр, боеприпас у карабина М2 относительно маломощный, дульная энергия почти в два раза ниже, так что парень даже синяков не заработал.

Хелен отделалась ободранными коленками. Девушка сообразила, что в палатке во время перестрелки небезопасно, уж больно привлекательная цель, чтобы по ней выпустить очередь-другую просто так. Поэтому как только началась пальба, француженка покинула “убежище” и юркнула не то в колею от грузовика, не то в дождевую вымоину, оставшуюся с мокрого сезона. Коленки ободрала, за с её пропорциям всё одно что в окопе залегла, молодец. Да, кстати! Хелен ещё и фотоаппарат каким-то чудом прихватить не забыла, и даже несколько снимков сделала из укрытия. Особенно шикарно вышли две. На одной Антон, этакий солдат будущего, с винтовкой, увешанной приблудами и прицелами, в шлеме, припал на колено и кого-то выцеливает в темноте. На второй я в профиль, веду огонь стоя: почти ничего не разобрать, только лицо и руки до предплечий освещены факелом огня, вырывающимся из пламегасителя “калаша”.