Юрий Силоч - Союз нерушимый… [litres]

Палыч нарочно загнал меня в этот гадюшник: целый район, застроенный развалюхами, был прекрасным местом для того, чтобы потеряться. Подумаешь, к множеству местных небритых рож прибавилась одна чужая. К тому же в таких условиях совершенно точно не возникнет желания отсиживаться отсиживаться, а Палыч стремился разобраться со всем по-быстрому.

От сна в одежде зудело всё тело. Валяясь в кровати под одеялом, пропахшим пылью, я смотрел в стену и постепенно приходил в себя.

Нужно было переварить события прошедших нескольких дней, проанализировать информацию, составить план… Но делать этого совершенно не хотелось. Вместо этого я предпочёл пролежать почти час, пока мочевой пузырь не заставил меня подняться и проследовать в коридор, где в вековечной темноте, заполненной старыми ботинками, коробками и непарными лыжами, тускло светилась на зелёной бетонной стене одинокая лампочка.

Горячей воды не было: даже на кране наличествовала единственная ручка с синим кружком, но оно и к лучшему – умывание помогло взбодриться. Правда, вытереться было нечем, и я, кажется, стал ещё грязнее, чем был.

Рожа в зеркале выглядела ужасно. Майор Иванов, крутой агент КГБ с лицензией на убийство, Джеймс Бонд двадцать какого-то столетия смотрелся так, словно вот-вот попросит рубль на опохмел. Небритый, опухший, в старом клетчатом пиджаке поверх тельняшки, несоразмерной кепке, офицерских галифе и сапогах, я был похож на уголовника. Впрочем, всё верно. Так оно и было.

Поразмыслив, я решил, что сидеть дома нет ни одной причины. Нужно выбраться куда-нибудь в цивилизованное место и хотя бы позавтракать. Узкая извилистая улица между рядами бараков оказалась ожидаемо грязной – лужи по пояс, довоенный ещё асфальт. За почерневшими от сырости покосившимися деревянными заборами стояли редкие машины и сушилось на верёвках бельё. Из открытых дверей деревянного сарая-гаража доносился ритмичный лязг.

Где-то вдалеке лаяли собаки, навстречу мне прошла сгорбленная старуха в ярко-оранжевом платке.

Как будто я не в двух шагах от центра Москвы, а в райцентре образца девяностых годов двадцатого века. И не скажешь, что где-то мчатся сверхскоростные автопилотируемые машины, боевые корабли Советского Краснознамённого Космического Флота бомбардируют Луну, а человечество почти построило коммунизм и научилось сращивать в симбиозе плоть и железо.

Искомая столовка нашлась у бывшей станции метро Бауманская. Непривычно было видеть пространство вблизи неё незастроенным: я помнил огромный театр, торговый центр и множество старинных домов, как на Пречистенке, но сейчас от той, старой Москвы практически ничего не осталось. Она обратилась в руины, а руины расчистили бульдозерами и возвели кривые «времянки», так что над пейзажем теперь доминировали два четырёхэтажных деревянных барака и чудом уцелевшая церковь. Чёрный обугленный шпиль на колокольне глубоко вонзался в серое небо, как модернистский памятник приключившейся ядерной бойне.

В глаза сразу же бросалось многолюдье. Куча студентов в тёмно-синей униформе, рабочие с шарикоподшипникового завода, расположенного неподалёку, и множество стариков, инвалидов и ветеранов. Они шли на колхозный рынок: бравые деды с орденскими планками, наполовину железные из-за фронтовых травм, бережно поддерживали под руку своих прекрасных дам, чьи спины были согнуты напополам из-за тяжёлой работы в молодости.

Столовая находилась рядом с трамвайной остановкой и была прилеплена к серой панельной уродине – новому корпусу знаменитого университета.

В часы занятий она пустовала, и я оказался практически единственным посетителем. Помимо меня за белым столиком в углу сидели два парня лет по шестнадцать и внимательно смотрели на оранжевую голограмму какого-то чертежа, время от времени передвигая или изменяя размер той или иной детали.

– Кофе и три бутерброда с колбасой, пожалуйста, – попросил я у скучавшей продавщицы – крупной краснощёкой девахи с голубыми глазами и ниспадающей на глаза кудрявой светлой чёлкой.

– Тридцать копеек! – ответила она.

– Нету, – помотал я головой. – Давайте по труду.

– Какой коэффициент? – спросила женщина. Я показал новые документы.

– Один и два.

– Два бутерброда, – скривилась продавщица.

Я присмотрелся к меню:

– А можно бутерброд и котлету?

– Котлет нету!

– Давайте три бутерброда! – потребовал я.

Да уж. Палыч явно не желал облегчить мне задачу. Был бы мой трудовой коэффициент хотя бы полтора, я бы позавтракал как следует. Можно было, конечно, и за деньги, но Палыч подкинул мне совсем немного, а потому нужно было экономить. Получив заказ и «расплатившись» коэффициентом, я уселся, отвернувшись лицом к стене, и крепко задумался, выстраивая заново всю цепочку расследования. Сзади проехал, стуча колёсами по рельсам, трамвай, и из-за него пол под моими ногами мелко завибрировал.

Итак, что мы имеем, если откинуть лишнее?

Начнём с азов. Некий депутат был убит. Убийцу нашли, но тот мало того что не признался, так ещё и умер сам, активировав протокол «Плен» и поджарив собственные мозги. Мотив – есть. Орудие убийства – есть. Улики, вроде одежды и ботинок, – есть. Алиби – нет. Просто прекрасно. Дело можно закрывать и рапортовать о выполнении плана.

Следом ещё одно убийство. Почерк похожий, но есть и отличия. Убитый – депутат, убийца – бывший фронтовик. Самоубийство через активацию протокола «Плен».

Оставляя за бортом очевидные схожести, можно сказать с уверенностью, что в этот раз всё прошло не так гладко. И мотив неочевиден, и убийца – настоящий, а не бедный старшина – показал, что может брать человеческий разум под контроль. Поведение завхоза указывало на это очень недвусмысленно.

Далее – хакеры. Управлять людьми при помощи боевых имплантатов – это даже по нынешним меркам научная фантастика, а значит, специалист, который может это провернуть, очень и очень силён. Один из этих специалистов на допросе поведал, что совсем недавно в Сети появился некто или (бр-р-р, аж мурашки по коже) нечто, из-за чего исчезают его друзья-хакеры.

И вот тут, стоило некоему майору КГБ подобраться к разгадке поближе, как начались внутренние разборки в Конторе. Топорно, очень топорно. Либо тот, кто это затеял, – дилетант (ха-ха), либо он очень торопится. И второй вариант, учитывая последние события с раскрытием непонятно чьей агентурной сети среди высших чинов КГБ, становится наиболее верным. В попытке выиграть время этот некто не жалеет никого и ничего.

И тут встаёт самый интересный вопрос…

Бутерброды были давно съедены, кофе выпит, а я возил ложкой по рыжему осадку в одноразовом стаканчике и задавал самому себе вопросы, которые мучили русскую интеллигенцию несколькими столетиями ранее: кто виноват и что делать? Студенты, ещё не так давно сидевшие тихо, сейчас о чём-то оживлённо спорили.