Юрий Силоч - Союз нерушимый… [litres]

Регистрация заняла пару минут, после чего я вошёл в одну из любимых конференций Унгерна – «Х@кинг». Жуткое название, от которого веяло ранним-ранним интернетом, когда было модно пихать многострадальную «собаку» во все названия, содержавшие букву «а».

«Привет всем. Я ищу Унгерна».

Ответа ждать долго не пришлось. Посыпались шутеечки, вроде «Поищи в Монголии».

«Нет, народ. Я серьёзно. Унгерн пропал, с ним что-то неладное».

«Конечно, неладное. Он же умер. Лет двести назад».

Я ещё несколько раз попытался вывести людей на серьёзный разговор, но что-то не очень получалось. Пользователи лишь отшучивались, и в конце концов администрация конференции меня забанила за разговоры не по теме. Жаль, очень жаль. Что ж, попробуем в другом месте…

Время шло, несколько раз дверь тихонько скрипела, и девушка-библиотекарь подглядывала, не смотрит ли странный посетитель на «нарисованных девок», но я вовремя переключал вкладки на БСЭЭ. В зале стало темно, и девушка, в очередной раз заглянувшая ко мне, включила свет. Чуть позже пришли два старика, тут же засевшие за шахматы. Они обсуждали что-то своё – талоны, внуков, болячки.

В большинстве конференций мне ничего так и не сказали: либо шутили, либо молчали, либо игнорировали. Я потёр уставшие от монитора глаза, взъерошил волосы и, подняв голову, поначалу не понял, почему рядом с моим никнеймом мигает зелёная единица.

Сообщение! Покосившись на стариков-шахматистов, я открыл почтовый ящик.

«Привет. Зачем тебе Унгерн?»

Сырость под метромостом забиралась под одежду. Сверху низвергались потоки воды – снова зарядил дождь. Искрила электрическая ограда Москвы-реки, гремели проходившие надо мной поезда и стремительно неслись по набережной машины, то и дело обдававшие меня водой из луж.

На том берегу сиял восстановленный белоснежный Дворец Советов, с высокого флагштока которого уныло свисало мокрое багровое полотнище флага. Я находился совсем рядом от места убийства первого депутата и потому в очередной раз перебирал в памяти события последних дней, время от времени шмыгая заложенным носом. Нужна была тёплая и непромокаемая одежда, причём срочно.

Компанию я заметил издалека: кто ещё будет идти по набережной в такую погоду? Два парня – неопрятные, с длинными сальными патлами, в странной одежде. И девушка – должно быть, та, что вышла со мной на связь. Если бы мне потребовалось дать на неё ориентировку, то в графе «особые приметы» не хватило бы места и пришлось зайти на поля.

Короткая стрижка под мальчика: волосы, выкрашенные в красный цвет, смешно торчат во все стороны. Ярко-алые губы и густо накрашенные глаза, «потекшие» от дождя, из-за чего девушка стала напоминать панду. Клетчатые брюки и массивные ботинки заводского рабочего. На шее – металлический ошейник золотистого цвета.

Да уж, явно не комсомолка и не спортсменка. Да и, положа руку на сердце, не красавица.

– Привет, – помахала рукой девушка, подойдя ко мне. Впрочем, какая девушка – девчонка самая настоящая.

– Привет, – отозвался я и спросил, чувствуя себя полным идиотом: – Демонесса?

– Ага, – оскалилась она, обнажив жёлтые зубы с лошадиным прикусом. Я содрогнулся: в темноте выглядело жутковато. – Пошли! Знакомься – это Вазген, а это Миха.

Похожие друг на друга как братья-близнецы, парни пожали мне руку. При ближайшем рассмотрении они тоже оказались малолетками – нескладными, угловатыми, с редкими усиками на нетронутых бритвой по-детски мягких лицах. Мы перебежали через дорогу и, пройдя где-то с полкилометра, свернули во дворы. Сочетание тёмных панельных коробок с возвышавшимся над ними огромным сияющим Дворцом Советов смотрелось пугающе и навевало мысли о собственной ничтожности. Чёрт бы побрал эту советскую гигантоманию! Малолетки косились на меня и предпочитали помалкивать, несмотря на то что Демонесса пыталась их разговорить и неумело флиртовала с обоими сразу.

Подъезд, в котором пахло котами, лифт, в котором пахло аммиаком, – и мы оказались у деревянной двери. Малолетняя соблазнительница нажала на кнопку звонка – и внутри квартиры послышалось мерзкое дребезжание.

Лязгнул замок, скрипнули давно заржавевшие петли.

– Хай! – Демонесса снова показала лошадиную улыбку хозяину дома – ещё одному патлатому бородатому юнцу, только, в отличие от Михи и, прости господи, Вазгена, он был в старомодных очках с толстой оправой и водолазке с высоким горлом.

– И тебе, – кивнул юноша. – Заходите, разувайтесь. Как вас зовут? – спросил он, настолько серьёзно взглянув на меня поверх очков, что я на мгновение растерялся.

– Иван.

Парень скептически приподнял бровь.

В тёмной прихожей было некуда ступить: всё заставлено ботинками, кедами, сапогами и рабочими «гадами» с металлическими мысами. На вешалке громоздился ворох мокрых курток, из комнаты слышались негромкие голоса и звуки настраиваемой гитары.

Сзади на меня напирала молодёжь, а красноволосая Демонесса, шустро разувшись и раздевшись, пробежала внутрь, вызвав всеобщее радостное: «О-о-о».

В тесном зале, который по совместительству оказался ещё и спальней, из-за табачного дыма можно было вешать топор и очень не хватало кислорода: если б не открытая настежь балконная дверь, тут был бы филиал газовой камеры. Старая мебель, совсем как в доме Зинаиды, обои в цветочек, на стенах – фотографии в рамках, пейзажи и бордовый ковёр с психоделическим узором. За стеклом книжные полки с коллекцией классиков и цветными открытками из разных городов.

И везде, на всех горизонтальных поверхностях сидели люди – в основном, тощие бледные подростки неформального вида, но были и товарищи постарше: я рассмотрел чью-то седую голову и лицо, изборождённое морщинами. Впрочем, вряд ли этот человек был действительно стар, скорее всего, на него так повлиял рок-н-рольный образ жизни. На диване, окружённый девушками, развалился молодой парень с гитарой, на плечи которого опиралась особа, похожая из-за пёстрой одежды и яркого цвета волос на попугая. Посреди комнаты на застеленном газетой журнальном столике громоздились бутылки портвейна и различная посуда – от кружек с отбитыми ручками и гранёных стаканов до хрустальных фужеров.

Стоило мне войти, как все тут же затихли: человек моего возраста, да ещё и одетый, как типичный гопник с окраин, явно не вписывался в подобравшуюся компанию. Демонесса, повернувшись к своим, пояснила:

– Свои. Это Унгерна дружище.

Я всей кожей почувствовал, как атмосфера разрядилась. Люди вернулись к прерванным разговорам, а я огляделся, присматривая себе место. Мрачного долгого взгляда на парочку подростков хватило для того, чтобы те, верно истолковав намёк, освободили жёсткое кресло-кровать. Прыщавый взлохмаченный паренёк в жилетке из дерматина с кучей прицепленных значков протянул мне стакан портвейна, но я знаком показал, что пить не намерен. Краем глаза я заметил, что седой мужик смотрит на меня с подозрением. Он щупал какую-то тощую девицу в малиновом свитере крупной вязки и что-то шептал ей на ухо, глядя на меня и посмеиваясь.