Роман Гётц - Танец плащей

— В углу есть шкаф со стопкой запасных простыней. Вы можете использовать один из них.

Ромул повиновался, двигаясь неуклюже и методично. Сэнкэ наблюдал за ним, потирая пальцами грудь.

— У меня был секс с лошадью, — сказал он, когда Ромул вернулся. Мальчик замолчал, но Сэнкэ снова засмеялся, и лицо его побагровело.

— Просто проверяю заклинание, — ответил Сэнкэ. — Очевидно, она стерлась.

— Очевидно.

Сэнкэ вздохнул. Ромул опустился на колени и начал вытирать кровь. Он не поднимал глаз, словно боялся увидеть тело. Вид его казался таки… неправильным.

— Слушай, — сказал Сэнкэ, опускаясь на колени. — Это был особенный человек, и к тому же старый. Он был готов уйти, и я не думаю, что он был слишком расстроен из-за этого, хорошо? Я знаю, как сильно Аргон давит на тебя. Он хочет, чтобы однажды ты заменила его, и чтобы ты стала именем, которого боится весь мир.

— Я не хочу, чтобы мир боялся меня, — прошептал Ромул. — Я хочу, чтобы они боялись Гёрна.

— Гёрна? — спросил Сэнкэ — Я не увере…

Ромул посмотрел на него тяжелым, убийственным взглядом. У Сэнкэ отвисла челюсть. Лейла знала, что Дастина послали за дочерью Делиуса. Сэнкэ видел, как Ромул разговаривал с Лейлой в столовой. Старику нет смысла пытаться убить Дастина. Но молодой, который исчез и остался позади, вместо того, чтобы быть рядом с отцом, когда проникал в замок…

— Меня за это могут убить, — сказал Сэнкэ, вставая. Он огляделся, словно высматривая шпионов, подслушивающих их разговор. — Трахни, меня как шлюху Кораг. Ты Гёрн. Ты взял новое имя.

При ледяном взгляде Ромула Сэнкэ нервно рассмеялся.

— Вверх, вниз и вбок, как любит, говорить наша дорогая Лейла. Я знаю взрослых мужчин, которые сдались бы и признались раньше, чем ты, мальчик. Сколько тебе лет?

Ромул проигнорировал вопрос, сосредоточившись на вытирании оставшейся крови. Сэнкэ увидел, что одеяло, которое он держал в руках, насквозь промокло, и взял другое. Он набросил его на тело Риборта и покачал головой, улыбка исчезла с его лица.

— У нас у всех есть секреты, Ромул, — сказал Сэнкэ, снова потирая грудь. — Кое-что мы рассказываем, а кое-что прячем. Твое должно оставаться скрытым. Ты понимаешь это? Если кто-нибудь узнает, что ты сделал, он тут же отправится в город. Я не хочу представлять ярость твоего отца. Он убьет всех, кто знал об этом, включая меня и Лейла. Не знаю, как вы, а я вполне доволен жизнью и хотел бы продолжать жить так еще пару десятилетий.

— Я не вижу выхода, — сказал Ромул, когда Сэнкэ подоткнул простыни вокруг тела. — А какой в этом был смысл? Я молился, и люди умирали. Вряд ли милосердие. Асмуда даже не настоящий. О…он просто дерьмовый сон.

Сэнкэ цыкнул на него.

— Какой язык, — сказал он, опускаясь на колени. Он посмотрел на дверь, словно ожидая, что она вот-вот распахнется. На всякий случай он повернулся к ней спиной и сделал вид, что заворачивает тело. На глазах у Ромула он вытащил из-под кожаной брони маленький медальон с изображением Золотой горы.

— Я не самый верный, — сказал Сэнкэ, когда глаза Ромул расширились от шока. — Я отношусь к нему скорее как к талисману удачи, чем как к чему-либо еще. То, что мы делаем, иногда затрудняет молитву. Но что бы ты ни хотел сказать или узнать, я сделаю все, что в моих силах. Я могу подписать себе смертный приговор, но если тебе нужна помощь с девушками, любовью или верой, положись на меня. Ты хороший парень, Ромул. Я не горжусь тем, что делаю, но это лучше, чем то, что я делал до вступления в Гильдию Пауков. Однажды, может быть, я выйду.

Ромул перестал тереть, видя, что кровь на ковре никуда не денется от его скудных усилий. Он бросил мокрое алое одеяло поверх тела Риборта, радуясь, что его голова закрыта. Он не хотел видеть эти печальные глаза, смотрящие на него.

— Всем нужны друзья, — сказал Сэнкэ. — Даже такие, как мы с тобой. Аргон, кажется, полон решимости, как бездна, удержать тебя от этого. Но мы будем тренироваться вместе, надеюсь, в течение следующих нескольких лет. Когда мы это сделаем, мы сможем поговорить, хорошо?

Ромул кивнул.

— Что нам делать с телом? — спросил он.

— Оставь здесь, — сказал Сэнкэ. — Мы сделали достаточно. Я попрошу кое-кого из наших нижних чинов вынести его из одного из туннелей. Думаю, нам с тобой пора выпить чего-нибудь крепкого.

Ромул улыбнулся.

— Сэнк… спасибо. Ты не представляешь, как много это для меня значит.

Подмигнул Сэнкэ.

— Держите это в себе, Гёрн.

Более мили тянулся обоз. Некоторые были покрыты сушеными шкурами и белыми брезентами, другие были открыты и завалены тыквами, тыквами и озимой кукурузой. В одном фургоне сидела целая толпа танцоров, которые пели и смеялись при виде стен Вельдарена. Еще двое были полны суровых людей, их лица и руки были покрыты шрамами от жизни наемников. Вокруг фургонов ходили слуги, повара, высокородные Девы и низшие лагерные служанки. В дальнем конце тянулось небольшое стадо коров и овец, готовых к мяснику. Когда Сбор Дани отправятся в путь, у них будет свежая кровь и мясо для праздника.

Впереди всех ехала Лори Кинан.

— Мы привезли вдвое больше, чем в прошлом году, — сказал Торгар, который ехал с ним рядом. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Я знаю вещи чаще, чем другие, — сказал Лори странно мягким и нежным голосом. — Например, Откуда я знаю, что ты должен следить за своим языком, Торгар, чтобы я не отрезал его и не скормил воронам.

Капитан наемников рассмеялся над своим нанимателем. Лори был умным человеком, но он часто сыпал пустыми угрозами и двусмысленными замечаниями. Его глаза были темными, а цвет лица-еще темнее. Рядом с наемником он казался тощим и слабым. Он носил длинные волосы, заплетенные в косы, как принято в Энджелпорте, откуда пришел караван, следуя по дороге из Рамера на север через Кингстрип.

— Не понимаю, зачем нам возвращаться, — сказал Торгар, не обращая внимания на предупреждение следить за языком. — Это, должно быть, стоит тебе целое состояние каждый раз, когда мы совершаем это путешествие. Почему бы не заставить Лиона и Бернарда прийти к вам? В любом случае, в Энджелпорте гораздо безопаснее, чем Тидарис.

— Потому что, если мы все трое покинем Тидарис, там может не оказаться города, куда можно вернуться, — сказала Лори. Его лицо было чисто выбрито, за исключением тонкой полоски волос, растущей из центра подбородка, которая свисала до середины шеи. Лори вертел его в руках, пока его караван огибал небольшой холм, направляясь к западному входу в город. Южные ворота были ближе и сэкономили бы добрых двадцать минут пути, но король запретил купцам входить туда. Это, а еще то, что Лори жила среди бедных, не было ее любимым времяпрепровождением.; юг кишел кретинами с пустыми карманами.