Макс Мах - Выбор курса [СИ]

Слушать такое о себе было неудобно, даже стыдно. Тем более, что говорил об этом не кто-нибудь, а адмирал Север. Но последнее утверждение адмирала Эрику не понравилось. Он не знал точно, сохранились ли статуи Аполлона и Давида, но их изображения он видел. Оба, на взгляд Эрика, были несколько излишне женоподобны, да и сложены, – особенно Аполлон, – не так, чтобы очень. Тем не менее, он промолчал. Тема его внешности была последним, о чем бы он стал спорить с адмиралом Севером.

– Так вот, Эрик, – продолжал между тем адмирал, – ты должен принять, как данность тот факт, что твоя внешность является сильным дестабилизирующим фактором, в особенности, если ты даешь повод думать, что ведешь свою игру или еще что. Не обнадеживай женщин без нужды, поскольку в этом случае твоя «простота» действительно хуже воровства. Используй ее, как инструмент достижения своих целей, но не позволяй окружающим неверно интерпретировать твои намерения, желания, поступки. Ты меня понял?

– Да, – кивнул Эрик. Как ни мучительно было признание правоты Севера, Эрик сознавал, что адмирал говорит правду. Другое дело, что адмирал плохо знал Эрика. Он не понимал, что Эрик, в принципе, не умеет «распускать хвост», и думать о себе, как о красавце, герое и аристократе не умеет тоже.

«Наверное, придется все-таки научиться…»

– А вот теперь самое время поговорить об Анне и Вере, – прервал его мысли адмирал Север.

«О, господи! А эти-то здесь при чем?»

– Скажи, Эрик, ты знаешь, что такое дальний поход?

– Да нет, – пожал плечами Эрик, обдумав вопрос адмирала. – Два раза выходил в долгий рейс, но оба раза все закончилось слишком быстро. Сейчас, третий.

– Ну, этот поход начался для тебя неплохо. У тебя была Алена…

– Я… – попробовал возразить Эрик.

– Вот только не надо делать из меня дурака, – остановил его адмирал. – Это Анне можешь рассказывать истории, а мне не надо. Я, Эрик, тридцать лет в строю, и знаю, что такое дальний поход или дежурство на базе. Рано или поздно на стенку лезут все, и фригидные женщины, и не слишком мужественные мужчины. Состояние неприятное, но, слава богу, у нас смешанные экипажи, и устав не запрещает онанизма. Есть порно, есть имитаторы… Не знал? Теперь знаешь. Будет любопытно, посмотри на досуге в каталоге услуг службы тыла. Раздел «рекреационные мероприятия».

– К чему вы мне все это рассказываете?

– К тому, что тебе никакой фармакопеи, отбивающей желание, принимать нельзя. И на взводе быть не стоит. Тогда что?

– Подбиваете меня, завести любовницу?

– Что в этом плохого?

– Не знаю, но мне кажется, это непорядочно.

– Вот мы и подошли к главному, – кивнул адмирал. – Скажи, если Вера Мельник уйдет в дальний поход… Скажем, на год или два. Или ты вот прямо как сейчас, окажешься на краю обитаемых земель с шикарной возможностью оказаться по ту сторону Пустоты… Вопрос, что будешь делать, если узнаешь, что твоя девушка спускала пар в компании другой женщины? А если не с женщиной, а с мужчиной? Что скажешь?

Эрик обдумал заданный вопрос и неожиданно понял, о чем, на самом деле, спрашивает Север. И каков ответ, сообразил тоже.

– Думаю, что мне не хотелось бы об этом узнать.

– То есть, ты возражаешь не против самого факта, а против того, чтобы тебе пришлось решать, что с этим фактом делать. Я правильно понял?

– Да, – согласился Эрик, еще раз обдумав ситуацию.

– Значит, специально выведывать не станешь?

– Да, пожалуй.

– Тогда следующий вопрос, – пыхнул сигарой адмирал. – Что случится, если все-таки узнаешь? Кто-то случайно проговорился или рассказал тебе с целью насолить…

– Наверное, будет зависеть от того, насколько серьезно это у нее было.

– То есть, если просто «для здоровья», ревновать не будешь?

– Похоже, что нет, – признал Эрик.

– Почему же ты думаешь, что Вера отнесется к тебе как-то по-другому? Вера, в отличие от тебя, происходит из флотской семьи. Она все эти тонкости с детства знает и, наверняка, принимает их, как неотъемлемую часть тягот военной службы.

– Вы это к чему?

– К тому, что тебе, Эрик, пора научиться отделять зерно от плевел. Измена – это одно, а «спустить пар» – совсем другое. Но умные люди стараются такого рода отношения не афишировать. Специально никто друг за другом не следит, ибо чревато. Увидев случайно, нормальные люди стараются «отвести взгляд в сторону» и забыть. Так что, все, что происходит в походе, в походе и остается…

– … княгиня Эгерланд и ее спутник капитан-лейтенант кавалер Минц граф Голденрейн!

Эрик протянул Анне правую руку:

– Окажите честь, княгиня!

Анна молча положила кисть руки в белой кружевной перчатке на ладонь Эрика, затянутую в более плотный белый шелк, и чуть наклонила голову, выражая согласие. И тогда Эрик завершил церемонию: провел поданную Анной руку через сгиб своей и положил ее на локоть.

– Прошу вас, княгиня!

И они вместе вошли в просторный зал Дома Правительства. Сегодня Анна держалась молодцом. Никаких шуток, заигрываний и прочей чепухи. Холодноватое спокойствие, царственная осанка и никаких признаков неподобающих эмоций. Красива, изысканна, уверена в себе. Пару раз Эрик видел их отражение в зеркалах и должен был признать, что, если не кривить душой, они хорошо смотрелись вместе. Другое дело, что он бы предпочел, чтобы на месте Анны была Вера, но Веры здесь не было, а статс-секретарю нужна была «звездная пара».

Между тем, прием шел своим чередом, и Эрик старательно изображал из себя аристократа и героя, но разговор с адмиралом никак не выходил у него из головы. Темы, которые поднял адмирал Север, не отличались новизной. Обо всем этом Эрик уже размышлял прежде. Но вот какое дело, он никогда не рассматривал себя так, как предложил ему адмирал. Ни разу не позволил себе сформулировать настолько ясные ответы на вопросы, которые ставила перед ним жизнь. В общем, здесь было, о чем подумать. Этим Эрик и занимался практически все время, проведенное на приеме в Доме Правительства в Остине: и тогда, когда пожизненный президент приколол ему на грудь «Военно-морской крест», и тогда, когда танцевал с Анной вальс, и даже тогда, когда рассказывал «анекдоты из фронтовой жизни» собравшимся вокруг него молодым офицерам. И в конце концов, решение было принято. Ему следовало принять тот образ Эрика Минца, который возник сначала в его воображении, а потом и в душе.

«Разрешите представиться, – усмехнулся он, глядя на свое отражение в зеркале над мраморной раковиной, – кавалер Минц! Капитан-лейтенант Минц! Граф Голденрейн!»

И чудо воплощения свершилось. Он принял себя такого, каким видели его окружающие, каким предложил ему стать адмирал Север. Так что, если в туалетную комнату вошел один Эрик, вышел из нее совсем другой человек. Во всяком случае, так ему тогда показалось.