Сергей Куц - Земля 2252 [СИ]

В дверях показался человек в белом халате и приказал выметаться скорей из душа: по крайней мере, Андрей воспринял грозный рык именно так. Шлепая мокрыми ногами по белой плитке, пленники потянулись из душевой.

Одежды, которую сняли с себя, больше не было. Вместо нее на полу лежали свертки с тканью в черно-белую полоску, один сверток в двух шагах от другого. Пленников вновь выстроили, теперь у выхода из душа. Человек с устройством, похожим на дозиметр, тыкал поочередно в сторону каждого и затем на какой-нибудь сверток.

Дошла очередь до Ливадова. Он уже видел, что пленники одевали тюремные робы в горизонтальную полоску, как в нацистских концлагерях, и Андрей, похоже, попал в один из таких. Только почему-то сперва отмыли. Подумалось, что сейчас еще и накормят, а потом работа, работа и работа на нефтеперерабатывающем заводе на пригорке.

Ливадов не ошибся, пленников действительно накормили. Отвели недалеко, через два перекрестка располагался барак со столовой на весь первый этаж. Тошниловка с запахом вареной капусты. Андрея передернуло, он с детства не любил этот запах, но выбирать не придется. Будет жрать любые помои, лишь бы выжить и выбраться на свободу. Он был очень зол — на себя и на судьбу.

Подали гречневую кашу с редкими кусочками мяса, пресные лепешки из белой муки и чай. Можно было получить добавку, чем Андрей не преминул воспользоваться. По крайней мере, голодом морить не собираются! Это хорошо, это дает время, ведь Ливадов думал, что времени у него как раз не будет.

Он полагал, что из пленников быстро выжмут все соки и выкинут сдохших на какую-нибудь переработку либо просто закопают. Однако здесь заботятся о рабах. Помыли, одели и накормили. Зачипировали. Ливадов с мрачным выражением на лице разглядывал браслет из черного пластика с горящими цифрами 1018.

— Мой номер двести сорок пять, — некстати вспомнилась песня про зону, — на телогреечке печать.

Да, он попал на зону. Не лагерь смерти для уничтожения людей, где помрешь скорей быстрей, чем позже, а зона с пожизненным заключением. Иллюзий быть не должно — он и другие пленники, доканчивающие то ли завтрак, то ли обед, здесь навсегда. Надо бежать! Но как?

Обдумывая, как получить свободу, Ливадов с горечью признался себе, что сейчас сделать это будет намного тяжелей, чем в пору рабства у американского проповедника. Тогда на нем был ошейник, и рядом всего три человека, от которых нужно было избавится. Теперь же вокруг целая система, которую он точно не в силах уничтожить. Ее нужно обмануть, а возможно ли это?

Сука!

Первым делом, как найдет способ побега, надо избавиться от браслета! Как? Тот еще вопрос. Вряд ли ремешок можно ножиком разрезать, пластик скорей всего особо прочен. Либо охрана получит сигнал, что один из датчиков слетел с руки раба в такой-то точке зоны.

Ливадов в мыслях проклинал все и вся. Все осложнилось! Нужно время, чтоб изучить зону, найти ее слабое место и сбежать. Эх, Андрей невесело покачал головой. Сбежать, но куда бежать? Опять в одиночку по степи… До первого зверя либо людей, что хуже зверей.

Захотелось взвыть! Андрей оказался на грани полного отчаяния! Но нет, он не должен сдаваться, потому что где-то в новом мире есть его сестра. Пока живет, он будет бороться. Не столько ради себя — на себя он бы мог давно плюнуть и сдохнуть, так намного легче — но ради Женьки.

В столовую вошли четверо в черной форме и с пистолетам-пулеметами. Надсмотрщики повели отряд невольников по жаркой, пыльной улице двухэтажного поселка. Один возглавлял колону, двое шли слева от нее и последний двигался замыкающим.

Андрею казалось, что только он смотрит по сторонам, изучая проклятую зону. Остальные словно свыклись с положением рабов. Союзников среди них найти не получится.

Навстречу ехал джип, тащили на тросе окровавленное тело. Бедолага еще жив, но, считай, покойник. Свезенная об асфальт кожа не давала шансов на выживание без оказания помощи, и медиков он явно не дождется. Наглядна демонстрация, что будет, если ерепениться.

Ливадов сжал кулаки. Побег должен получиться с первого раза, иначе протащат, как того, по дороге.

Людей с подбитого поезда пригнали на железную дорогу. Какая ирония! Выгружать мешки с цементом. Тащили с вагонов до грузовиков. Изнуряющая работа, уже через час думаешь, что мешок больше не поднимешь, но это только кажется. И жара; если бы не достаток подвозной воды, можно было б откинуться прямо у железнодорожного состава.

Когда стоишь, пьешь — это еще несколько мгновений отдыха, на который никто не покушался. А одного из невольников, что просто отказался работать, надсмотрщики в черной форме забили до смерти. Один из группы, в которой был Андрей, через пару часов после разгрузки цемента махнул на все рукой и уселся на асфальт у желтого дома-будки в десяти метрах от путей. Его мигом окружили надсмотрщики, сначала кричали что-то в лицо несчастному, а тот, закрыв глаза, никак не реагировал, потому начали бить. Его избивали, чтобы убить. Семеро крепких бойцов быстро покончили с человеком.

Самое страшное, что убивали без злобы и лишних эмоций. Убили в назидание другим, и уж на них-то оторвались, крича и размахивая оружием, чтоб выгрузка не останавливалась.

Стихнув зубы, Андрей наклонился к новому мешку. Через два вагона цемент выгружали рабы, кто не был из группы, захваченной этим утром. Они даже не обернулись, когда рядом убили человека. Они привыкли.

Тяжелая работа, которая продлилась почти до темноты. Руслан был измотан до предела, как и остальные. Люди еле ноги волокли, их погнали назад к столовой по улицам, заполненным колонами точно таких же людей в полосатых робах. Часто они шли без сопровождения «тевтонцев». Давно уже здесь, полностью свыклись и приняли участь раба при нефтеперерабатывающем заводе.

Ливадов механически двигал челюстями. Разумом понимал, что организму нужна еда, поэтому ел и ел кашу. Хотя хотелось просто упасть на стол и. подложив по голову руки, заснуть прямо здесь. Усталость смертельная!

Ужин повторил завтрак — тот же набор, только столовая полностью забита народом. Меж рядов ходили надсмотрщики, теперь у них появились резиновые дубинки, чтоб отоваривать нарушителей дисциплины, однако все было спокойно. Если не считать звериных взглядов исподлобья, что порой ловил Андрей на себе или замечал, что также смотрят на невольных его товарищей. На них зло косились с некоторых соседних столов, безмолвно обещая выяснить, кто из новичков петух, а кто нормальный мужик.

Андрей устало выдохнул. Зона, как есть зона, в худшем смысле. Он на зоне, где срок — это вся оставшаяся жизнь, и неважно, день тебе отмерили, или года. Не иначе, как сегодня же и устроят новичкам темную. Кулаки сжались под столом сами собой. Так, значит, так. Может, он прибьет кого-нибудь. Оторвется за все, что случилось! Твари!