Роман Злотников - Вселенная неудачников

— Капрал Стоун, — повторил я.

— Может быть, когда-нибудь я узнаю правду, — сказал Дюк. — А может быть, и нет.

Не могу сказать, к какой версии Дюк склонялся больше, но с тех пор он действительно старался обставить всё так, чтобы я был неподалеку от него. А после того, как однажды вечером мы надрались в местном баре — на большей части планет Альянса спиртное вне закона, так что здесь пехота отрывалась по полной, — наши отношения стали чуть ли не приятельскими.

Временами Дюк даже забывал, что я его подчинённый, и относился ко мне как к равному. Естественно, я был совсем не против такого положения вещей, и мы с ним надирались местной текилой каждые выходные.

Жизнь, можно сказать, налаживалась.

Если бы на Новой Колумбии ещё и табак выращивали, счастью моему вообще не было бы предела.

Асад ад-Дин, наследник Левантийского калифа, и Азим, его личный телохранитель, узнали бы о себе очень много нового, если бы слушали наш разговор во флаере, удаляющемся от космопорта в сторону их «охотничьих угодий».

За джойстиками управления флаера сидел Бо. Рядовой первого класса Борис Стогов. Это был первый человек, встреченный мною в будущем, который носил русское имя и фамилию, но на вид он ничем не отличался от остальных. Ассимиляция сделала своё дело и сгладила большинство национальных признаков.

На территории Альянса я встретил всего нескольких темнокожих людей, а людей с азиатской внешностью мне и вовсе не попадалось. То ли европейские гены оказались доминирующими, то ли большая часть азиатов погибла во время Третьей мировой войны. То ли Война Регресса ударила по азиатским странам особенно сильно.

Джек Терренс, четвёртый в нашей группе, был самым молодым из нас, хотя и угодил в армию раньше меня. Все четверо были выходцами из социков, похоже, что больше черпать кадры пехоте было просто неоткуда.

Флаер шёл на высоте сотни метров со скоростью около двухсот километров в час, руки Бо спокойно лежали на управляющих джойстиках, а снизу проплывали деревья. Интересно, если точно такие же джунгли можно найти и в двадцати километрах от столицы, за каким дьяволом этих охотников понесло чуть ли не на другой конец континента?

Дичь там какая-то особенная, что ли?

Сержант оторвался от созерцания экрана своего КПК и сунул устройство в специальный карман, предусмотренный на полевой форме.

— Плёвая работенка, — сказал он. — Зато если у нас всё получится, нам дадут по медали за спасение особо ценного лица.

— И за вклад в налаживание дипломатических отношений с Калифатом, — сказал я.

— У нас с ним и так неплохие отношения, — сказал Дюк. — Нам нужны металлы, которые они добывают на Дамаске, им нужны технологии и кое-что из оборудования для высокотехнологичных предприятий. Вот и все дипломатические секреты.

Левантийский Калифат был самым крупным независимым образованием и, вне всякого сомнения, самым богатым. Его население было сосредоточено на двух планетах — Леванте, который являлся столицей системы, и Агробе. На Дамаске же находились в основном рудники, где добывались те самые ценные металлы, и персонал, который эти рудники обслуживал.

Калифат обладал довольно мощным военным флотом и по степени защищенности мог поспорить даже с Солнечной системой, что делало его не самой лёгкой мишенью для вторжения, и это особенно не нравилось руководству Альянса. Система, заселённая выходцами из мусульманских стран, ни под каким соусом не стремилась разделить демократические ценности и свободы Альянса, а за присоединение её военным путём пришлось бы заплатить слишком дорогую цену.

Ещё Альянс возмущался тем, что калиф Леванта видел стратегических партнеров не только в лице самого Альянса, но и поддерживал дипломатические отношения с Империей, а также не брезговал заключать разовые сделки со скаари, в связи с чем мне в голову пришла мысль, только ли спасением высокопоставленного дипломата мы сейчас занимаемся. Получив такую фигуру в заложники, Альянс наверняка сможет выбить у калифа какие-то уступки в обмен на безопасность его сына…

Не успел я додумать сию оптимистическую мысль до конца, как небеса над нами прочертили три огненные стрелы, оставляющие след из раскаленного воздуха.

— Упс, — сказал Дюк, бросив взгляд на коммуникатор с встроенным секундомером. — А нам обещали восемь часов.

— Это же…

— Орбитальная бомбардировка, — подтвердил Дюк. — Разверни флаер, посмотрим, что осталось от космопорта.

Бо заложил вираж, разворачивая машину на сто восемьдесят градусов, и мы смогли посмотреть в ту сторону, откуда прилетели.

Над джунглями пылало зарево пожаров, густой дым заволок половину горизонта.

— Хана космопорту, — констатировал Дюк.

Джек выругался. Виртуозно, трехэтажно и с чувством. В его речи было много слов из русского языка, которые особенно точно выражали наше общее состояние на данный момент.

Мы остались на планете, атакованной противником, и средства убраться с этой планеты для нас более не существовало.

— Разворачивай обратно, — сказал Дюк, и Бо совершил очередной маневр. — Как бы там ни было, у нас есть приказ — обеспечить безопасность дипломатического лица. Будем его выполнять с поправкой на обстоятельства.

— Нам конец, — сказал Джек.

— Ещё нет, — возразил Дюк. — Мы живы, и у нас достаточно оружия и продовольствия…

— Достаточно для чего? Мы что, будем воевать с ящерицами вчетвером?

— Если придётся, будем, — сказал Дюк. — Или ты можешь предложить другой вариант?

— Не могу.

— Тогда заткнись и не мешай мне думать.

И тут флаер тряхнуло, огненный шар плазмы промчался в двадцати метрах от нас и упал в джунгли, испепелив несколько десятков квадратных метров вечнозелёной растительности.

— Снижайся, быстро! — рявкнул Дюк. — Они видят нас как движущуюся военную цель и не остановятся, пока не раздолбают.

Перегрузки вжали нас в спинки кресел, флаер резко скользнул вниз и пошёл на бреющем полёте, задевая днищем верхушки деревьев.

— Слишком плотная растительность, — пожаловался Бо. — Я не вижу места, где можно сесть.

— Садись где хочешь!

Второй заряд плазмы прошёл в десяти метрах справа, и нас обдало волной горячего воздуха. Похоже, скаари пристреливаются, и существует довольно большая вероятность, что третьим выстрелом они всё-таки не промахнутся…

И тут на меня внезапно снова нахлынуло то странное чувство, которое помогло выжить на Тайроне.

— Тормози! — рявкнул я.

В моём времени говорили, что, когда хороший водитель слышит крик «Тормози!», раздающийся в салоне его автомобиля, он сначала обязательно тормозит, даже если сам не видит опасности, а уже потом разбирается с тем, кто крикнул. Или благодарит его, если тревога оказалась не ложной.