Артём Помозов - Проклятое место. Дорога домой [litres]

У распахнутых дверей одного из пазиков возникла ссора. Две старушки не могли решить, кто из них зайдет первой…

Миша не мог пошевелиться. Все стоял, пытаясь высмотреть в толпе ту самую девочку с матерью. Нашел. Она вопреки движущейся людской массе оставалась неподвижной, словно каменное изваяние. Женщина не двигалась, прижимая к себе дочь. Ее толкали, ее били тюками и баулами, на нее шикали, ругались, требовали скорее пропустить, но она никак не реагировала на происходящее вокруг, словно бы совсем отстранилась от реальности.

– Идем! – Миша встрепенулся, когда бабушка потянула его за собой.

Мысленно извинившись, мальчик вырвался из цепкой хватки и побежал, продираясь сквозь толпу. В спину неслись, помимо оскорблений от соседей, бабушкины приказы вернуться. Миша не слушал. Добравшись до несчастной женщины, он, сам не зная, что творит, стал трясти ее за плечо.

Она отпустила дочь и подняла заплаканные глаза.

– Привет… мальчик. – Женщина вымученно улыбнулась. – Ты же знаешь, что сюда никто не вернется. Никто. Только ты. И моя Аня. Она и ты. Тьма – и больше ничего.

Похолодало, резко так. Миша вдруг понял, что мать девочки произнесла слова шепотом, но сказанное четко отпечаталось в его голове. Он испугался, медленно попятился.

А где-то там, далеко-далеко, по детской площадке, между качелями и горкой, не спеша прогуливалась молодая девушка, одетая во все черное. Миша заметил ее краем глаза.

Он еще не знал, что в то мгновение детство кончилось.

Михаилу надоело лгать, как надоело и разыгрывать этот спектакль. «Алиса не маленькая девочка, чтобы держать ее за полную дуру и скрывать правду, поэтому лучше написать все, как оно есть на самом деле, – рассуждал он. – Лешу своего она не дождется. Лис мертв, и ничто в мире не в силах воскресить его, даже мифическая комната, исполняющая любые желания. Хватит размышлять над тем, что правильно, а что – нет. У моей дочки еще есть шанс. Она – не покойница, генерал Андрейченко не стрелял в нее. Юленька – живая. Инвалид, ходить не может, но живая. А значит, ради шанса на ее спасение стоит пожертвовать всем. Пожертвовать ради ребенка, а не ради человека, которого я знал несколько дней».

И он написал. Долго думал, как начать и как закончить. А получилось очень просто и… страшно.

«Клочков Алексей пропал без вести. Вероятнее всего, погиб».

Никаких пояснений. Коротко, емко, жестоко. Мельников обошелся с Алисой так, как обошелся с Настей по пути сюда, в Зону.

Нажал кнопку выключения. Экран погас. Выбросил коммуникатор в ближайшую аномалию, задумался о дальнейших действиях, о том, как разрешить все со своей навязанной попутчицей.

Скай вернулась на поляну.

– Чего загрустил? – спросила девушка. – Связь появилась. Попробую связаться с нашими. Только Марго куда-то юркнула. Надо ее поискать. А так, мы почти у цели. Смотри!

Михаил посмотрел туда, куда показывала пальцем спутница. Городские высотки виднелись над кромками деревьев.

– Я знаю. Но я не понимаю, что делать дальше?

– Как это? Найти Марго и идти вперед. Только вперед. – Девушка поправила рюкзак. – Пойдем, чего сидишь?

– Вряд ли желания двоих смогут исполниться. В конце концов, просить должен только один. Тогда у этого будет какой-никакой вес.

– Миша, о чем ты?

– Скай, ты хороший человек. Наверное, лучший из всех, кого я тут встречал. То, что будет дальше, – не со зла. Прости меня, если сможешь.

Девушка вскрикнула и, схватившись за простреленное бедро, упала на землю. Зашипев от боли, она постаралась встать, но Михаил отправил ее в темноту ударом ноги в подбородок.

Присев рядом, нашарил в ее кармане КПК и разблокировал экран. Нашел нужную функцию, надавил пальцем на иконку. Дисплей вспыхнул красным, но через секунду погас. Маленькая лампочка над экраном, справа от названия компании, изготовившей чудо-аппарат, замигала.

Сигнал «SOS» был отправлен.

Мельников сплюнул, отвернулся и потопал дальше. Душа у него высохла. В ней, словно в безжизненной пустыне, холодной скукожившейся пустоте, не теплилось никаких чувств. Даже безразличия. Просто ничего. На миг вспыхнула дурацкая мысль: «Вдруг Андрей не сообразит, не успеет прийти на помощь, тогда Скай истечет кровью и погибнет. А если на сигнал придут отпетые головорезы и насильники. Тогда девчонке останется лишь помолиться и попросить у Бога, в которого она не верит, безболезненной смерти».

А ведь Андрей, доверенный человек лидера группировки «Анархисты», дорожил девушкой. Возможно, даже любил. Михаил и сам был неравнодушен к этой веселой, не запятнавшейся людскими пороками девушке. Скай вызывала симпатию, но одновременно с этим Миша ее ненавидел. Потому что у него самого не получилось остаться таким же. Потому что когда был шанс отступиться, он выдрал чеку от гранаты. «Но теперь-то какая разница? Какая разница, кем я был? И кем была она? Здесь – Зона. И здесь умирают все. Независимо от того, кем мы были раньше. И умирают молодыми. Справедливо ли это? Ответа нет».

Над головой что-то зашевелилось. Миша посмотрел наверх. Ничего опасного. С ветки вспорхнула птичка. Скай как-то пошутила, что мечтала бы научиться летать.

Желания у каждого свои, как и тараканы в голове. Но ныне ее планы, вероятнее всего, канули в небытие.

Неправильно, что город обнесен колючей проволокой. Не тюрьма же, а целый рай для работников атомной станции. Когда-то был.

Михаил смотрел на все иначе. Жилые дома, уже порядком развалившиеся и заросшие густой растительностью, виделись ему целыми, покрашенными, живыми.

В реальности он шел по безрадостной улице. По разбитому тротуару, сквозь трещины которого продиралась трава. Но видел перед собой ровные аккуратные бордюры, видел свеженанесенную дорожную разметку на проезжую часть.

Разбитые окна домов представлялись ему целыми. В стеклах отражались солнечные блики. Открылись ставни, полноватая женщина выглянула во двор и что-то неразборчиво прокричала. Позвала кого-то.

Припять оживала на глазах.

Нет, не в действительности, понятное дело. Михаил долго хранил воспоминания о последних днях, что провел тут. Сейчас эти картинки вырвались наружу, трансформируя унылый и серый пейзаж в радостный и добрый. Трава и листья опадали со скрученных сучьев буквально на глазах, деревья врастали обратно в грунт, мусор, разнесенный ветром по узким улочкам, бесследно исчезал.

– Ну, здравствуй. Давно не виделись. – Миша приблизился к ржавому заборчику, положил на него ладонь, погладил. – Ты ничуть не изменилась.

Скрежетали на ветру старые, дышащие на ладан детские качели на игровой площадке. Михаил подошел к ним, остановил, схватившись. Постоял так с минуту, осматриваясь. В песочнице, чуть правее, все еще валялись забытые лопатка и формочки для песка. Там же, среди мусора, остались навечно лежать ржавые игрушечные модельки известных советских автомобилей. Вместе с ними – и самодельные деревянные машинки с колесами-пробками. У маленького Мишки была такая же. Грузовичок. Они с папой выточили машину из бруска и раскрасили красками, а вместо колес приладили бутылочные пробки. Любимая игрушка. Даже зеленая моделька «двойки», которая была у лучшего друга Матвея, не могла сравниться с тем грузовичком. А «двойка» та, на секундочку, стоила целых два рубля!