Александр Собянин - Подмосковье. Эпоха раскола [litres]

Шорох раздался совсем рядом – там, где еще недавно я видел Веру. Я слегка повернул голову и подосадовал, как неудачно все сложилось: ствол моего автомата был направлен в противоположную сторону. Чувствуя, как по виску покатилась капелька пота, я начал медленно поворачивать оружие, а потом над травой приподнялась голова – и я встретился глазами со своим возможным убийцей. Когда мужик оценил мое незавидное положение, его невзрачное щетинистое лицо исказила ухмылка. В поле зрения появился ствол автомата, и на сей раз он был нацелен мне в лоб. Я глядел в его черный зрачок и понимал, что ни по каким раскладам не успеваю выстрелить первым.

Краем глаза я заметил, как среди высокой травы мелькнуло светлое размытое пятно. Девушка очень удачно спряталась, и человеку, что целился в меня, была не видна. Что ж, если мужик один – у нее есть шанс остаться незамеченной и уцелеть. Главное, не начала бы вытворять глупости…

Однако у Веры были другие планы. Она слегка приподнялась и, удерживая пистолет двумя руками, прицелилась. Раздался одиночный хлопок. Не теряя времени, Вера переместила ствол чуть правее и сделала подряд еще два выстрела. Потом, уже не скрываясь, встала в полный рост, и ствол ее пистолета покинули еще три пули.

После первого же ее выстрела я привстал на одно колено, подхватил автомат и стал выискивать цель, но никого не было видно. В кого же она стреляла?!

Вера вновь скрылась в траве, подползла ко мне, активно виляя попкой. Ее тело била дрожь, а зубы выстукивали дробь. Едва справляясь с волнением, она сипло прошептала:

– Не ранен?

– Нет, броник спас. Но ребра еще долго болеть будут. Повезло, что в тебя они стрелять не стали. Возможно, думали, что ты безоружная. Я, кстати, тоже так думал, пока ты…

После пережитого стресса слова так и лились из меня. Сосредоточься, сталкер! Что ты истеришь, как баба?

– Их трое было, – сообщила Вера и хлюпнула носом. – Двоих я зацепила, третий скрылся.

– Если есть запасная обойма – поменяй, – посоветовал я уже спокойным тоном. – Потом пойдем смотреть, кто на нас напал. Поодиночке будем двигаться: один идет – другой прикрывает.

Говорил я нарочито буднично, стараясь не обращать внимания на грозящие вот-вот хлынуть женские слезы. Бедная девочка! Представляю, как ей сейчас хреново, как хочется, чтобы кто-нибудь обнял, пожалел, успокоил! Но стоит мне дать ей понять, что эпизод закончился, – и заставить ее собраться станет практически невозможно.

Вера вставила в рукоять полную обойму, и я, кряхтя, поднялся. Больно-то как, зар-рраза! Но хотя бы дышать могу.

Первое тело мы нашли достаточно быстро. Ишь ты, зацепила… Нехило ты так «зацепила», девочка! Точняком в лобешник. Я присел рядом с трупом и перевел взгляд на Веру, оставшуюся в отдалении. Теперь, помимо слез, в ее глазах плескался ужас.

– Я первый раз в жизни убила человека…

– Всегда что-то бывает впервые, – философски заметил я.

– Я не убийца! Я не хочу становиться убийцей! – с какой-то детской обидой в голосе пожаловалась она.

– Вот дурында! Да если бы не ты – нас обоих положили бы здесь!

Я обнял ее, прижал к себе. М-да, ненадолго же хватило моей педагогики. Однако Вера не разрыдалась, чего я более всего опасался, а только пошмыгала носом, кулачками повозила по мокрым глазам и, мягко отстранившись, посмотрела на меня:

– Страшно. Стрелять в человека – страшно.

– Мне всегда бывало плохо… потом, после, – честно ответил я ей. А что еще можно сказать, какие слова подобрать? – К счастью, такое случается редко. Сталкер – он же как шпион, как резидент иностранной разведки. Задача у сталкера, как и у какого-нибудь тайного агента, прийти и уйти тихонько, незаметно. Желательно, не с пустыми руками. Если ты начал стрелять – значит, тебя обнаружили и твоя миссия провалена. Так что не думай, будто тебе придется привыкать к амплуа киллера. Это совсем не наш метод. Но готовым нужно быть ко всему. Ферштейн? – Я протянул Вере старенький потертый автомат с коротким стволом и складным металлическим прикладом, сопроводив передачу коротким комментарием: – Забирай свой первый трофей, подруга. С пистолетом много не навоюешь.

Мне понравилось, как Вера, не колеблясь, уверенно взяла в свои руки автомат; словно заправский боец, отсоединила от него магазин, выщелкнула патрон из патронника, а затем несколько раз передернула затвор, не забывая нажимать на курок. Удовлетворившись слаженной работой механизма, она проверила, сколько патронов осталось, а я забрал у убитого все магазины. Правда, немного было тех магазинов – три всего. Похоже, не настраивался он на длительный бой.

Хм… А девчонка растет в моих глазах! Даже не ожидал, что в ней скрыт такой потенциал.

Сам я тем временем проверил на пригодность «Глок», обнаруженный мною у мертвого бандита. Кстати, этот превосходный по своим качествам пистолет состоит на вооружении натовской армии, и совсем уж непостижимо, как он оказался во владении непримечательного бандита. Патронов к нему маловато, но пока пригодится и этот. Легкий такой пистолетик. И в руке удобно лежит. У меня в тайнике в крохотной заброшенной деревеньке хранился ТТ и изрядный боекомплект к нему. Пистолет против мутантов, конечно, слабое оружие. Сойдет разве что застрелиться, когда в автомате закончились патроны, а разъяренная стая собирается растерзать еще живого тебя. Но против людей – вполне.

– Пойдем, покажешь мне, где второй труп валяется, – предложил я, настороженно оглядываясь по сторонам.

Мы немного прошлись по кустам и бурьяну, а потом все же наткнулись на второе тело. Две аккуратные дырочки со следами крови поместились на его груди. Я оценил расстояние и мысленно присвистнул: уважуха отцу, который научил дочку так метко стрелять. Из пистолета с трех десятков метров – да вон как кучно положила обе пули! Даже в спокойной обстановке тира не каждый заправский ганфайтер сподобится так четко поразить мишень.

Рядом с трупом валялся автомат. Мы поделили патроны, а пару гранат, обнаруженных у бандитов, я забрал себе. Вера прикасаться к мертвым телам наотрез отказалась. Я, мягко говоря, тоже чувствовал себя не в своей тарелке, а потому не стал обшаривать внутренние карманы в поисках документов. От запаха крови слегка мутило. Немного поразмышляв о действиях девушки, я все же спросил:

– Первого ты сняла выстрелом в голову, а второму стреляла в грудь. Почему?

– В первого я тщательно целилась, а во второго стреляла, как получится, и в голову могла бы не попасть. Надо было действовать наверняка.

Я зашагал дальше, размышляя о том, что я ведь ее, в сущности, совершенно не знаю. Откуда такое хладнокровие? Откуда такая рассудочность в нестандартной ситуации? Научить дочку крепко держать в руках оружие, не пугаться отдачи и попадать при этом в яблочко – наверное, реально. Но можно ли научить молниеносно оценивать площадь поражения живой мишени, которая готова в любой момент огрызнуться огнем? Хотелось бы ошибиться, но такое, кажется, приходит лишь с опытом. Я с сомнением скосил глаза в сторону девушки.