Дмитрий Самохин - Цепные псы Россы [litres]

«Излагай».

Как он и ожидал, идея ей совсем не понравилась. Правда, немного поразмыслив, он вынужден был согласиться с Таней, что летиане не полные идиоты. Если они и увидят стриптиз в камере, это вряд ли заставит их броситься открывать двери. Но в идее имелось рациональное зерно. И они его нашли.

Изобразить потасовку и попытку изнасилования, как оказалось, дело нехитрое. Сначала для разминки они затеяли спарринг, который постепенно перерос в настоящую битву. Шум в одной из камер привлек внимание охранника. Когда он заглянул через окошко внутрь, то увидел мужика, завалившего девушку на нары и отчаянно шарившего у нее между ног. Девчонка сопротивлялась из последних сил, но их явно не хватало. В другое время охранник и вмешиваться бы не стал, но эти пленники относились к категории особо ценных. Если кто из них пострадает, с дежурного такую стружку снимут, что мало не покажется.

Охранник открыл камеру и шагнул внутрь, держа резиновую дубинку наготове. Но последующего поворота событий он никак не ожидал. Только что парень пытался изнасиловать девушку, и вот он уже на ногах и несется к нему. Охранник ничего не успел сделать. Арестант крепко приложил его в челюсть, затем закатал в нос кулаком, превратив его в отбивную, потом, воспользовавшись замешательством, вырвал дубинку из рук и нанес сокрушительный удар по затылку. В глазах охранника потемнело, и он отключился.

Горец тщательно обыскал летианина. Он обнаружил бумажник с тоненькой пачкой розовых купюр, на которых был изображен бородатый мужчина в военной форме с падающей звездой на погонах, и с фотографией молодой женщины с красными волосами. Женщина держала на руках ребенка и улыбалась в камеру. Фотографию Горец оставил, а вот деньги забрал. Они им пригодятся, не стоит играть в благородство. Так же Никита взял себе пистолет и связку ключей.

Стоило по-быстрому выбираться отсюда, пока никто не спохватился и не заметил исчезновение охранника.

Пока Горец занимался охранником, Ежонок привела себя в порядок, и они покинули камеру, перетащив бесчувственное тело на нары. Если повезет, до утра их исчезновения никто не заметит.

Выбраться с территории Сортировки оказалось нелегким делом. Охранник, оставленный в камере, оказался не единственным, чуть дальше по коридору в каптерке резались в карты еще трое, и пройти мимо них незамеченными не представлялось возможным. Пришлось вспомнить былые навыки. Тюремщики даже не заметили, как Никита подкрался к ним и отключил одного за другим. Все-таки эти летиане на Сортировке – страна непуганых идиотов, потерявших всякую осторожность.

Решив, что деньги и оружие им с Ежонком пригодятся больше, Никита немного пограбил и этих охранников. Как говаривал его отец, Роман Снегов, «хочешь жить, умей вертеться», а он в этом понимал толк, как-никак двадцать лет жандармерии отдал.

Выходить на улицу было боязно. Страшно подумать, они в этом мире не умели даже рассчитаться за покупку. Что могло быть хуже. Хорошо, хоть язык понимали, но понимать и правильно говорить не одно и то же. По выговору, сленгу, непониманию элементарных вещей, в них на раз можно было вычислить чужаков. И как с такими приметами за считанные часы затеряться в городе. Скоро по их следам отправятся преследователи.

Горец первым вышел за дверь. Снаружи занималось утро. Длинные ряды одинаковых стальных ангаров блестели в лучах восходящего солнца. Казалось, им не будет конца и края. В какой стороне искать выход из этого лабиринта под названием «Сортировка» – задача явно высшего порядка. Куда теперь идти?

Горец осмотрелся по сторонам, но ничего путного в голову не приходило. Пейзаж, куда не посмотри, выглядел весьма однообразно, и, что характерно, без единой живой души на улицах. Это играло им на руку. Может повезти незамеченными пройти по территории Сортировки, оставалось только понять, куда идти.

Никита позвал Ежонка, и она тоже вышла.

«Ну что, будем жребий кидать или другой способ навигации придумаем?» – обратился он к девушке.

«Нет идей получше?»

«Кажется, с идеями вообще дефицит. Половину даль-проникателя за идею!»

«У тебя же нет своего даль-проникателя!»

«Своего нет. Но доля в ‘Арго’ у меня имеется, могу на нее поспорить».

«До ‘Арго’ еще добраться надо, а выиграть я могу сейчас» , – возразила она.

«Ничего, свои люди, сочтемся!» – усмехнулся Никита.

«Тогда иди за мной!» – в приказном порядке потребовала Таня.

Ежонок бегло осмотрелась по сторонам и, кажется, определилась с направлением. Она повернула направо и уверенно зашагала вдоль тюремного ангара. Точно и впрямь знала, в какой стороне свобода. Ее уверенность вызывала сомнения, лишь любовь и уважение сдерживали Горца от сарказма.

Меж тем Ежонок завела его за тюремный ангар. За ним открылся пустырь, вдалеке виднелись новые ангары. На пустыре ровными рядами стояли мусорные баки зеленого, красного и черного цветов, образуя ухоженную мусорную улицу. По ней они и зашагали дальше.

Никита упорно молчал, хотя его так и подмывало спросить, куда они, собственно, идут и почему именно в эту сторону, а не в противоположную. Но он сдерживал себя, хоть и понимал, что у них нет права на ошибку. Еще час-два и Сортировка начнет просыпаться. Сменщики придут в тюремный ангар и обнаружат бесчувственную охрану и пропажу особо ценных арестантов, тогда на территории поднимется такой шухер, что прорваться на свободу можно будет разве что с боем.

Помоечный пустырь закончился разлинованным плацем с памятником неизвестному летианину. Судя по всему, весьма популярной личности. На постаменте в виде штабеля срубленных деревьев стоял, заложив руки за спину, высокий поджарый летианин с бородатым лицом и колючими, неприятными глазами. Он был одет в походную военную форму, помятую и грязную. Еще Никите запомнились деревья, на которых стоял летианин. Из каждого ствола выдавались вперед тысячи мерзко лыбящихся, страшных лиц. Того и гляди, если они вырвутся из оков дерева, учинят какую-нибудь подлость. Возле постамента лежали свежие красные цветы.

Ежонок ускорила шаг. Она старалась поскорее миновать плац и уродский памятник. Других чувств, кроме отвращения, творение местного скульптора у Никиты не вызывало. Проходя мимо, он увидел надпись на постаменте и попытался ее прочитать, но не получилось. Хотя все буквы были знакомы, но они упорно отказывались складываться в понятные слова. Похоже, они еще и читать здесь не научились. Ничего не скажешь!.. Почувствуй себя младенцем!..

Ежонок обогнула памятник, пробежала мимо клумб и остановилась возле закрытых стеклянных дверей. Она обернулась к Никите и протянула ему пластиковую карточку, извлеченную из кармана.