Дмитрий Самохин - Цепные псы Россы [litres]

Кейфер упал на землю и стал кататься в приступе одержимости.

Дизель недоуменно смотрел на него. Магистр сперва тоже ничего не мог понять, а потом догадался – Цепные Псы воздействовали на гореванов, уничтожая их разум, свободу воли и тело.

«Ставь ментоблок!» – успел выкрикнуть Магистр и отгородился от постороннего воздействия, выстроив при помощи «разгонника» блокаду.

Дизель послушался его. Успел.

В это время неподвижные Цепные Псы принялись за остальных гореванов.

Кейфер продолжал кататься по земле, рядом с ним повалился Двуликий. Он опустился на колени, уперся руками в почву, наклонился и стал жрать землю, а в его глазах стояли слезы.

Таус Мыу пошатнулся, точно от лихой пощечины, повернул дуло пулемета в сторону Даулса Фуха и спустил курок. Свинец разорвал тело несчастного горевана. Изо рта Даулса Фуха хлынула густая черная кровь, он завалился на спину лицом к небу, а его глаза были наполнены счастьем.

Дизель матернулся от души и направил излучатель на Тауса Мыу, выставив регулятор на самую большую мощность. Импульс излучения превратил пулемет в руках горевана в лужу расплавленного металла в тот момент, когда тот собирался открыть огонь по Магистру, Дизелю и оставшимся в живых сородичам. Таус Мыу взвыл от боли, его руки обуглились.

Дизель отбросил в сторону бесполезный излучатель. Одним залпом он окончательно посадил батарею.

Оттолкнув в сторону поднимавшегося с колен Двуликого, Поль схватил его автомат и направил на Цепных Псов.

Они пытались дотянуться до людей. Они пытались уничтожить их. Они не понимали, почему ничего не выходит. Они настойчиво бились в их разум, но не могли проникнуть. Для Цепных Псов разум людей оставался непроницаемым. Тогда они подняли с земли сопротивляющихся Двуликого и Кейфера. Перед ними гореваны были абсолютно беззащитны. Псы бросили их в атаку на людей и сильно удивились, когда в голове одного из Псов образовалась маленькая аккуратная дырочка от пули.

От ярости, рвавшейся наружу, Дизель плотно сжал зубы. Он вновь отпихнул Двуликого, который пытался впиться зубами ему в ногу, потом добротно приложил его прикладом по голове. Одиночным выстрелом он упокоил навеки одного Пса, тот завалился в кусты, и нацелил автомат на другого.

Кейфер бросился на Поля, его вела чужая воля, но Борис сбил его с ног, придавил сверху и остался сидеть на дергающемся гореване.

Магистр чувствовал недоумение, исходившее от Цепных Псов, они никак не могли поверить, что человек не подчинился их воле, а теперь их убивает. Они оставили в покое гореванов (Кейфер перестал дергаться) и переключились на Поля и Бориса. Магистр почувствовал, как единая слитная воля Псов пытается продавить его блокаду. Он завыл от злости, нацелил излучатель на одного из врагов, но стрелять было нечем. Батареи сдохли. Зато у Дизеля осталось достаточно пуль и время для прицеливания. Еще один Цепной Пес рухнул в кусты с простреленной головой. И в это время из болота вновь полезли трясинники.

Борис сначала услышал, как задышало болото, а потом увидел новую лавину мышат. Поль тоже отвлекся, дав тем самым Цепным Псам скрыться. Когда он развернулся обратно, то увидел два вражьих трупа.

Кейфер зашевелился и застонал, попытался встать, упал и вновь попытался встать. Подняв голову, он увидел трясинников и не смог сдержаться:

– Опять! Нам конец!!!

В это время воля Цепного Пса вновь скрутила его. Он завыл и рухнул лицом в грязь.

– Магистр, хватай этих хлюпиков и ныряй в нору! Я прикрою! – крикнул Дизель.

В люке «Охотника» бился в агонии боли Таус Мыу. Он колотил обугленными руками по крыше машины, сбивая их в кровь.

Дизель отбросил автомат в сторону и поднял огнемет. А ведь только вздохнули спокойно, и все сначала. Разместив баллоны на спине, первой волной он ошпарил кусты, где скрылись Цепные Псы. Трупы мертвых Псов бодро занялись огнем. Потом он обернулся к болоту и пожег первые ряды трясинников.

– А как же ты?! – заорал Магистр.

– Всем не уйти! Не успеем. Трясинники – не страшно, а вот Псы… Ты же видел! А я их сдержу, пока смогу. Хватай хлюпиков и уноси ноги! Тебя Танька ждет, ты умирать права не имеешь! – затараторил, как заведенный, Поль.

Борис не хотел слышать его, не хотел понимать. Это была не его правда. Он не хотел спасать свою шкуру ценой жизни друга, но если он останется, то погибнет и он, и Кейфер, и Двуликий, и Таня с Горцем и Заиром. Магистр понимал, что это единственный выход, но не хотел принимать его. На глаза навернулись слезы злости.

Дизель хладнокровно поливал трясинников огнем. Позади него зашевелились в кустах Псы. Он резко обернулся и залил пламенем их.

– Батя, отец родной, не томи, я же долго не смогу их держать! Уходи, Творцом прошу тебя, уходи!!! – взмолился Поль.

Ноги его не слушались, словно чужие. Магистр отрешился от чувств, собрал волю в кулак, подхватил с земли Кейфера и Двуликого и взвалил на себя. На дрожащих усталых ногах он зашагал к спасительной яме, стараясь не думать о том, что позади него погибает Дизель.

Перед тем как свалиться в яму, на осторожный спуск не осталось ни времени, ни сил, Магистр почувствовал, как Цепные Псы навалились на него. «Разгонник» раскалился, поддерживая крепость разума, которую безуспешно, но с ожесточением штурмовала чужая враждебная воля.

Магистр в последний раз обернулся, увидел Дизеля, постарался его запомнить героем. Тот стоял, широко расставив ноги, и выжигал трясинников, а глаза его сверкали.

Борис упал в яму вместе с Двуликим и Кейфером. Он ничего не видел, сосредоточившись на защите от Цепных Псов, что пытались расколоть его рассудок калеными щипцами, точно твердый орех, но почувствовал, как его подхватили на руки, куда-то потащили, потом погрузили на твердую поверхность и повезли. Сначала медленно, а потом все быстрее.

Борис уносился вперед, в Мирград, оставляя позади обреченного на гибель Поля. Хотелось выть и рыдать от бессилия.

В кузове грузовика трясло нещадно. Духота стояла, как в парилке, и воняло тухлыми портянками. Капитан Рудоу задницей чувствовал все неровности дороги, все ухабы и булыжники, попадающие под колеса, но он-то давно привык, чего нельзя было сказать об отряде новобранцев, порученных полковнику Нимроду на воспитание. Новобранцев, только что призванных в армию Мирграда, надлежало сопроводить до Рубежного форта и поставить на службу родине, так поставить, чтобы каждый на своей шкуре прочувствовал в полной мере, насколько родина их любит и чтит. Чтобы запомнили на всю жизнь.