Дмитрий Самохин - Цепные псы Россы [litres]

Рудоу от скуки разглядывал встревоженные лица новобранцев, пытаясь разгадать, кто из них кто, и чем на хлеб с маслом на гражданке зарабатывал. Конечно, он мог бы ознакомиться с личным делом каждого. Для этого требовалось всего лишь нагнуться, достать из-под скамьи железный несгораемый ящик и открыть. Но это скучно, а так выходила игра, съедающая время.

До Рубежного форта дорога была неблизкая. По железке на скоростном они бы домчались вмиг, но ближайший скоростной в нужном направлении пришлось бы ждать до конца недели, а командование не желало терпеть их в городе так долго и поспешило избавиться по-быстрому. С глаз, как говорится, долой, из сердца вон.

Игра в угадывание увлекла Рудоу. Он старался запомнить свои версии, чтобы потом на месте проверить. Заодно капитан придумывал, на какую работу кого из новобранцев определить. В Рубежном форте каждому бойцу полагалось свое штатное место, за их работу капитан отвечал головой.

Прямо напротив капитана Рудоу сидел хмурый толстяк с отвисшей нижней губой и массивным пористым носом. За внушительный нос парни уже успели прозвать его Утконосом, правда, сходства Рудоу не заметил, но клички прилипчивы. Стал толстяк Утконосом, теперь ему суждено с этим прозвищем жить до самой смерти. Утконос был явно не с мирградского дна, очень уж ухоженным и причесанным выглядел. За ним всю жизнь наверняка присматривали и подтирали, и то, что он оказался здесь, скорее всего, чистая случайность, погорячился паренек, решил в героя поиграть, записался в добровольцы. Может, своему отцу, профессору, наперекор, а теперь и сам не рад.

Утконос выглядел испуганным больше остальных. Неудивительно. Накануне их отъезда террористы взорвали одну из станций метро, двадцать летиан погибло, еще столько же госпитализировали. Среди них оказались и дети. Вот Утконос и дрейфил отчаянно. Если эти проклятые гореваны смогли в самом центре Мирграда подземную станцию взорвать, и их никто не остановил, то они его кишки на штык намотают, никто не спасет. Вот о чем думал толстяк, обливаясь потом.

Рядом с ним сидел крепкий мускулистый парень с квадратной челюстью и глазами робота. Такой убьет, не вздрогнет, просто потому, что ты у него на пути встал. Чувствовалась закалка улиц. Вероятно, один из щенков из рабочих кварталов, бедняцкие трущобы редко взращивали ученых и врачей, но оттуда поступало неплохое пушечное мясо, а также бандиты всех статей и мастей. Если бы парнишку не забрали, то рано или поздно он оказался бы на скамье подсудимых, а там печать лишенца на лоб и урановые рудники до кровавых соплей. Так что, если вдуматься, ему еще повезло. Рудоу усмехнулся, быть ему теперь Везунчиком.

Чуть поодаль еще один примечательный тип с черными кудрявыми волосами вцепился в вещмешок с пожитками, не выпуская его из рук. Не знает дурак, что в первый же вечер по прибытии на Лобной площади форта разведут большой костер, куда каждый новобранец обязан будет кинуть все вещи, привезенные с гражданки. Такова традиция. Хороший солдат должен помнить только о своем долге перед Родиной, нацией и солдатским братством. Плохой же солдат живет памятью об оставленном доме. Время от времени Кудрявый доставал из кармана куртки бумажник и заглядывал внутрь. Сидел долго, фотографию своей девушки разглядывал, потом тяжело вздыхал и убирал. Один доброхот перед погрузкой в машину заметил фотографию и посоветовал Кудрявому:

– Забудь! Когда ты вернешься, ее уже другой драть будет.

За это Кудрявый выбил ему передние зубы. Еле разняли, а то вообще размозжил бы ему голову об асфальт. Тогда бы Кудрявый не то что девушки, света белого бы очень долго не видел. Лишенцы, попавшие на урановые выработки, выбираются на поверхность, лишь когда их списывают на кладбище. А кладбище для лишенцев – братский погребальный костер да выгребная яма за резервацией.

Рядом с Кудрявым трясся тот самый доброхот. Теперь у него в зубах зияли заметные прорехи. Рудоу развел бы бойцов по разным машинам, только полковник Нимрод этого делать не стал.

– Вы теперь мальчики друг от друга ни на шаг. Будете как сиамские близнецы. И если кто из вас сдохнет или, того хуже, увечным сделается без моей команды, второй тут же разделит его участь. Поняли, долбоклюи? Уяснили? Приступить к исполнению!

Полковник Нимрод всегда был крут на расправу, но и справедлив. Теперь он устроит так, что Курчавому и Щербатому, чтобы выжить, придется охранять друг друга от всего остального мира. Глядишь, к концу службы еще и сдружатся.

За Щербатым виднелся сержант Милк. Привычный ко всему, четвертый год службы, как-никак, он откинулся на брезентовый полог и дремал. Разморило бедолагу. Из приоткрытого рта повисла ниточка слюны. Того и гляди муха залетит.

Рядом с Милком устроился Медведь. Примечательная личность. Поговаривали, что парень из бывших безопасников. Охранял особняк одного из финансовых воротил, да на свою беду приглянулся его молоденькой жене. Пару месяцев они кувыркались, а потом рогатый муженек их застукал, полез жене морду бить, да оказался в реанимации в состоянии комы. Медведь если заломает, то основательно. В суматохе начальство решило спрятать его в Рубежном форте. Жалко же мужика. Оклемается воротила, с койки слезет, и не жить Медведю на свободе.

Рудоу ухмыльнулся. Пестрая компания у них подобралась. Такого добра еще два грузовика позади по пустыне петляло. Перед отъездом капитан слышал, что скоро еще два состава бойцов в Рубежный форт отправят, да пять связок Цепных Псов. Намечалась какая-то заваруха, а он ни сном, ни духом. Правда, перед отъездом военный комендант вручил Нимроду запечатанный коричневый конверт, открыть который он мог лишь по прибытии в Рубежный форт.

Капитан Рудоу полагал, что все дело в этом конверте. Если бы не он, тряслись бы они сейчас в других грузовиках, что перевозят лишенцев к урановым рудникам.

Скрыть факт побега с Сортировки не получилось. Одного беглеца они поймали, со злости отхайдокали так, что места живого не осталось. После больнички его тут же отправили первым рейсом в резервацию Тихая лощина. Там его наверняка и похоронят с подобающими почестями. А девчонку так и не нашли. Парень отвлек на себя внимание гончих, а когда его поймали и обнаружили, что он один, след оказался потерян. Потом еще двое суток искали, но без толку. Гончие спасовали, ничего не нанюхали, такое ощущение, что беглянка сквозь землю провалилась. Когда факт побега всплыл, к розыскам подключилась городская полиция, но и они не справились.

Нимроду, конечно, досталось. Военный комендант его двое суток и в хвост, и в гриву таскал, приезжал военный прокурор, завели уголовное дело, обещали в скором времени под трибунал отдать. А там судьба одна – искупить вину на урановой добыче. Живым оттуда никто не возвращался.