Александр Афанасьев - Оккупация [litres]

Помимо удостоверяющих личность документов, боец на КПП попросил меня предъявить телефон. Когда он проверял мой телефон, он обнаружил несколько звонков в Россию. Затем бойцы КПП тщательно обыскали мой автомобиль, однако ничего не нашли.

Когда обыск уже заканчивался, мне позвонила жена. Боец, державший мой телефон, ответил на звонок жены, притворился, что он боец сепаратистов. Он сказал, что он на блокпосту ДНР и что он боец ДНР; он спросил мою жену, поддерживает ли муж ДНР. На что она ответила утвердительно, сказав, что я верный сторонник; она боялась за мою безопасность.

Кроме того, на КПП присутствовал журналист украинского телевидения, канала «2+2», он снимал контрольно-пропускной пункт, он также задал мне несколько вопросов, из которых следовало, что он считает меня сепаратистом и террористом. Кроме того, он взял интервью у задержавшего меня бойца, из ответов я понял, что этот боец входит в националистическую группировку правого толка под названием «С14» («Сечь-14»).

После того как журналисты уехали, бойцы С14 начали оскорблять меня, называя «сепаратистом» и «террористом», а тот, кто давал интервью, нанес мне удар кулаком в лицо. После чего меня отвели в землянку, где продолжили избивать группой: нанесли около двадцати ударов руками и ногами, один из бойцов ударил меня кулаком в лицо и сломал нос.

Бойцы забрали мой паспорт, вырвали из него страницу с фотографией и сказали: «Ты больше не украинец».

Примерно через час за мной приехал бусик. К тому времени уже наступила ночь. Приехавшие с бусиком люди были пьяны, от них сильно пахло алкоголем. Вместе со мной к бусику вывели еще двоих человек, я не знаю, когда и при каких обстоятельствах они были задержаны. Они поставили нас на колени, заклеили клейкой лентой глаза и стали бить нас ногами. Затем они отвезли нас в неизвестном направлении, привезли в какое-то помещение, в котором было не менее десяти человек и висела карта. Точное место, где находилось это помещение, я не знаю, но думаю, что это был штаб.

В штабе нас разделили, каждого допросили отдельно. Меня привязали к стулу и избивали обрезком трубы, потом бросили в камеру.

На следующий день ко мне в камеру пришли двое в военной форме без знаков различия. Они начали бить меня по голове. Я попытался спросить у них, за что, мне сказали, что в моем телефоне есть российские номера, а в деталировке – звонки на территории России.

Я сказал, что я езжу в Россию только по делам, а в Луганске занимаюсь строительством и торговлей стройматериалами, но они мне не поверили. Они надели мне на голову пластиковый пакет и начали душить. Они постоянно задавали одни и те же вопросы. Им не понравилась моя фамилия, поскольку в ДНР есть кто-то с такой же фамилией. Они постоянно спрашивали, не родственник ли я ему и не помогаю ли я этому человеку. А я вообще не имею к нему никакого отношения.

Затем меня вывели на улицу, бросили в глубокую яму и якобы начали закапывать. Я думал, меня хоронят заживо. Я попытался выпрямиться, но один из них встал мне на голову, чтобы помешать, после чего другие стали забрасывать меня землей. Я встал на колени, и в итоге надо мной насыпали довольно толстый слой земли. На мгновение я потерял сознание, поскольку из-за земли не мог дышать.

Когда я пришел в себя, голова и правая рука уже были над землей. Они пнули меня по голове и сказали: «О, да он дышит». Они проверили, пришел ли я в себя, для чего задали мне несколько вопросов о строительстве и строительных инструментах. Затем вытащили меня из ямы. Они забрали мое пальто (оно было дорогим), часы, обручальное кольцо, а потом отвели назад в камеру. Все это время у меня были заклеены глаза. Они вернули меня в камеру приблизительно в 3 или 4 часа дня.

На следующий день, рано утром, меня снова допросили. Человек, который меня допрашивал, представился как Устим, он спрашивал, какой оборот моего бизнеса, в какой квартире я живу и имеет ли жена доступ к счетам.

Я ответил, что жена доступа к счетам не имеет. Тогда тот, кто вел допрос, сказал, что, если я не буду сотрудничать, могу снова оказаться в яме…

Позднее тем же утром меня и еще троих отвезли в какой-то город, где каждый из нас зашел к нотариусу и подписал документы. Я переписал автомобиль марки «Ссанг Енг» на неизвестное мне лицо. После чего нас отвезли в другое место примерно в трех часах езды, а затем, после небольшого перерыва, еще дальше. Несмотря на то что у меня по-прежнему были завязаны глаза, из разговоров я понял, что, вероятно, нахожусь где-то недалеко от Славянска. Когда машина остановилась, меня отвели в помещение, которое было похоже на заброшенное бомбоубежище (какое-то подземное сооружение с тяжелыми стальными дверьми). Там я провел четыре ночи. В первую ночь меня снова жестоко избили. После первой ночи больше не допрашивали и не били. В последний день, когда один из охранников выводил меня в туалет, он сказал, что вообще не понимает, зачем меня тут держат, что они просто тратят на меня время. Позднее в тот же день меня отвезли на расстояние, равное примерно 20 минутам езды, и освободили…

– Ну как…

– Брехня сепарская…

– Да ну… А по-моему – вполне реальное уголовное дело. Похищение человека, вымогательство, избиение…

Дознаватель потряс листками бумаги.

– Не хочешь знать, откуда это?

…

– Это протокол допроса потерпевшего. Составленный прокуратурой ДНР.

– Кем?!

– Прокуратурой ДНР. Ну ладно, допустим, такой прокуратуры не существует. Но потерпевший-то остался. И потерпевший этот – громадянин Украины, потому что мы никогда не признавали ДНР и их паспортов. И преступление было совершено на территории Украины – потому что Донбасс является частью Украины и всегда ей был. Что мешает мне, скажем, найти потерпевшего и передопросить? И на основании нового протокола допроса возбудить уголовное дело уже по законам Украины. Против вас, хлопчиков. В армии вы на тот момент числились? Нет. На камеру ваши рожи засняли? Засняли, не отвертитесь. Действовали совместно, согласованно? Все, кто был на блокпосту, получается, участники организованного злочинного угруппования, самая тяжкая форма соучастия. Хочешь, скажу, сколько ты по совокупности отримаешь?

– Это за сепара?

– Какого сепара? Кто сепар? Это гражданин Украины. Которого вы избивали, издевались и отжали у него машину. Знаешь, сколько еще таких эпизодов у меня в загашнике?

…

– Чтобы ты понимал: мы – специальная межведомственная группа, созданная в соответствии с планом реализации Минских соглашений для расследования преступлений, совершенных в зоне АТО в период ведения там боевых действий.

…

– ВСЕХ преступлений. И чтобы ты понимал – в 2014 году вы все, те, кто был в составе добровольческих батальонов, не имели никакого правового статуса. А значит, ни под какие амнистии не подпадаете. И еще один нюанс – на тех, кто совершил любое преступление на гражданке в период до и после прохождения службы, амнистия тоже не распространяется.