Денис Шабалов - Без права на ошибку

– Как пойдем?

– Я вас за границу поселка вывезу. А дальше сами. По лесу. Но учтите, что в лесу тоже могут сидеть. Осторожнее там…

– В лесу не в поле, далеко не видно… – пробормотал Добрынин. – Пролезу… А как вывезешь?

И тут Данила Родкин удивил его второй раз.

– У меня два УАЗа в гараже – чистая «буханка» и еще с кузовком. Сам восстанавливал. Я-то в технике хорошо понимаю. Двигатели, подвеска… Не раз машины Братству ремонтировал. Так что меня тут хорошо знают. Попустят.

– И только?.. – усомнился Добрынин.

– Ну и… заявление я подал на вступление. Обещают в подразделения обеспечения принять. Работа хорошая. Сначала здесь, а потом, может, и на главную базу.

Добрынин тут же остановился. Что-то не стыковалось. Пацан собирается в Братство, но при этом ему помогает… Как так?

– Да потому что долг у меня, – уже нетерпеливо ответил Данила Родкин, когда Добрынин задал ему этот вопрос. – Я же вам объяснял!

– Долг?.. – тупо повторил Добрынин. Как-то не укладывалось вся эта белиберда в голове.

– Да. Я ему, можно сказать, жизнью обязан. И мать. И братья. Долг – он такой, что поважнее Братства будет…

И Добрынин махнул на все это рукой. Не до того. Очередная непонятность в череде многих и многих непонятностей, окруживших его с некоторых пор. Одной больше, одной меньше… Счёт уже потерял.

Как оказалось, парнишка работал на местной автостанции. И Добрынин, поглядев, как он скидывает одежду и одевает промасленный комбинезон, понял, что скорее всего это его-то он и видел, когда в ту сторону шли. Ну да, вот и респиратор рядом с комбезом на вешалке висит.

– План есть? – снова спросил он парня. – Как уходить будем?

– Сейчас грузимся в «буханку», – указал тот на один из УАЗов, с кузовком, стоящий в глубине бокса. – И бегом ко мне домой. Там скидываете все с себя – оружие, снарягу, все – и грузим в кузов. Накрываем пленкой – пленка толстая, целлофановая, мы ее для парников используем – сверху наваливаем гору свиного говна. Навоза у нас…

Добрынин не смотря на серьезность положения, не удержался – ржанул в голосину. Но Данька, похоже, еще не закончил; переждал малость, когда собеседник успокоится, и продолжал:

– …куча, мать трех свиней держит. А вы – в кабину. Переоденем вас в деда – парик налепим, бородищу, клюку дадим, морщины накрасим… Загримируем, короче. И так прямо через пост и пойдем. Вас никто узнает, а в кузов, из которого свиным говном за версту тащит, не полезут.

Добрынин, не удержавшись, снова заржал в полный голос. Да. Признаться, план был не только оригинален, но и весьма тяготел к благополучному исходу. Едет местный, которого тут хорошо знают, и который в группировку намеревается войти. Везет старика в кабине. В кузове – свиное говно, в котором никому ковыряться не захочется! Свиное говно – не коровье. Запах от него порой такой, что глаза слезятся и бежать на край света хочется. А что… может и получиться!

– Вы как, деда сыграть можете? – забираясь в кабину, спросил тезка. – В этом вся загвоздка. Сыграете правдоподобно?..

– Сыграю, – ухмыляясь, пообещал Данил. – Вот только не все оружие мы туда положим. Нож я при себе оставлю. Мало ли…

– Спалимся… Вы мне доверьтесь. Я ведь доверился тогда…

– Я не знаю с кем ты все время меня путаешь, – покачал головой Добрынин. – Нож я все-таки возьму. Что, разве не может дед с ножичком ходить?

– Ну как знаете, – кивнул Данька. – Поехали.

Жило семейство Родкиных неподалеку, в трех кварталах от забегаловки, в районе сахарного завода. Домишка небольшой, огород весь в парниках, пара сараев, от одного из которых отчетливо несло запахом свинюшек. А за сараем – большущая куча навоза.

– Вот его и будем грузить, – сказал Данила, ткнув пальцем в кучу. – Посмотрел бы я на того, кто в нем копаться захочет… Все вывезти собирался, с весны лежит. Да то один сосед оставить просит, то другой… Вот и долежал, пока и вправду не понадобился!

Данила, несмотря на наличие в семье родительницы, похоже был настоящим хозяином в своем доме. Мать, выбежавшую навстречу, строго обрубил, даже слова сказать не дал. Послал ее за Мишкой – как понял Добрынин, это был средний из братьев. Быстренько упаковав все имущество в пленку – плотно, без дыр, чтоб потом на всю окрестность не благоухать – загрузили в грузовичок. Добрынин, как и намеревался, оставил себе только нож – по нынешним временам подозрения вызовет скорее отсутствие оружия, чем его наличие… Тем временем прибежала мать с Мишкой. Сдав старшего тезку с рук на руки самому мелкому братану, девятилетнему Сашке, Данила присоединился к погрузке свинячьего говна. А Сашка, сообразив с полуслова, что от него требуется, усадил Добрынина на табурет перед окном, в которое было видно, как мелькают лопаты в руках трудолюбивого семейства Родкиных, притащил целый ящик с актерским реквизитом, и сноровисто начал вазюкать физиономию подопытного приятно пахнущими красками.

– Откуда это у вас? – сидя смирно за столом, боясь попортить работу, одними лишь губам спросил Добрынин.

– В Ульяновске прошлой весной были… – сосредоточенно работая кисточкой, ответил мелкий. – На рынок торговать ездили. Ну и зашли в здание бывшего театра. А там реквизиту!.. Даже красок невскрытых куча! И ведь не нужно никому! Набрали…

– А вам-то зачем? – удивился Данил.

– Да это мне… Я страсть как рисовать люблю! А Даня заметил как-то, и с тех пор мне все что под руку попадется тащит. У меня ужасть сколько рисунков! – похвалился Сашка. – Хотите покажу?..

– Потом покажешь, – осадил его Добрынин. – Работай, не отвлекайся.

У самого маленького, похоже, действительно был серьезный талант. За те полчаса, что грузилась «буханка», Сашка сумел превратить Добрынина в восьмидесятилетнего старика. Глянув на себя в зеркало, тот ахнул: седая шевелюра, седая же бородища веником, красная морщинистая кожа в пигментных пятнах… Дополнительной убедительности придавали пластмассовые очки с дужкой, перемотанной канонической синей изолентой, и шикарная узловатая клюка, вырезанная из целой деревяшки.

– Готово вроде… – осмотрев результаты своих трудов, неуверенно сказал Сашка. – Ну-ка… нагинайтесь мальца…

Добрынин, собрав в кулак весь свой актерский талант, согнулся в пояснице и оперся обеими руками о клюку.

– А скажите что-нито…

– А ну, мать твою наперекосяк!.. Пропущай давай, молокосос! В город нам надоть! А то щас жопу-то на клюку намотаю! – пыхтя и стараясь подражать старческому фальцету, проговорил сталкер и погрозил мелкому кулаком. Сашка как стоял – так и рухнул от хохота.

Однако старший Родкин не был так доволен. Критично осмотрев Добрынина, поцокал, покачал головой:

– Слишком уж вы здоровый. Не бывает таких дедов, – вынес он вердикт. – Ладно… Мы на вас серую хламиду наденем и под нее подушку привяжем. Как будто вы толстый.