Франсис Карсак - Том 5. Так скучают в Утопии

Вечером он объявил о своем открытии по радио, и столкнулся с открытым недоверием. Сперва и сам не слишком убежденный, Каррер завелся — столь очевидным было противоречие.

— Да я ведь видел все это собственными глазами! И, будучи геологом, уж я-то могу распознать естественную структуру! Конечно, эта может быть и естественной, как я уже говорил вам, но... Но тогда она — самая необычная из всех, что мне известны!

— Полноте, Каррер! Вы же и сами знаете, что Марс мертв и что тут, вероятно, и вовсе никогда не было жизни!

— Вы были в этом куда менее уверены, когда отправляли меня исследовать... руины озера Зея!

— Вы же сами нам сказали, что это природные образования.

— На Зее — да. Здесь же все не так очевидно...

— Ладно, будет видно. «Крыса-два» завтра выезжает вам навстречу — будет буря или же нет, без разницы. Скорее

всего, вы повстречаетесь с ней у оконечности мыса Дион. Доброй ночи!

Доброй ночь не выдалась: Каррер находился во власти кошмаров. Ему казалось, что он ездит по улицам города в тот момент, когда тот еще переживал пору своей славы. Полупрозрачные, чем-то похожие на гуманоидов жители расхаживали среди высоких строений, легких и изящных. Они проходили мимо, не замечая его, словно он был призраком. Затем, мало-помалу, дома рушились, очертания размывались, существа становились все более и более прозрачными. Он оказался наедине с одним из них на широкой площади посреди руин. Лишь тогда марсианин, казалось, заметил его присутствие, подошел к нему и, размахивая хрупкими ручонками, прошептал ему на ухо тем бесцветным голосом, какой можно услышать только во сне:

— Так ушел Марс! Так уйдет и Земля. Вас ждет та же участь, что и нас, варвары!

Каррер внезапно проснулся, зажег фонарик. Все было спокойно. Изнутри металлическая обшивка «Крысы» выглядела вполне надежно. Но иллюминатор за его спиной, казалось, пристально смотрел на него смертельным взглядом, и он постыдно опустил затворку.

«Через это окно уходит слишком много тепла», — солгал он себе.

Снова уснуть он уже не смог. Его сон был слишком реальным, слишком ярким. Каждый раз, как он закрывал глаза, он снова оказывался на лежащей в руинах площади, рядом с прозрачным, растворяющимся в дым сразу же после брошенного им предупреждения марсианином.

— Черт! Нужно было поменьше читать Брэдбери!

Он подумал о читанном-перечитанном экземпляре «Марсианских хроник», имевшемся в библиотеке базы, — единственной настоящей книге, по ошибке захваченной ими с Земли вместе с более легкими микрофильмами. За исключением нескольких отрывков, этот толстенный том ему не очень нравился, но с ним легче было улечься вечером в постель, чем с устройством для чтения микрофильмов. На основе этой книги они изобрели еще и игру под названием «АнтиБрэдбери»: она заключалась в том, чтобы представить себе, так сказать, «негатив» каждой истории, то есть нечто такое, что мог бы написать какой-либо автор с иными концепциями.

Утро принесло лишь изменение цвета пелены, застилавшей стекло кабины. Видимость была практически нулевой, не более четырех-пяти метров, и он встревожился уже всерьез. В такой пыли две «Крысы» могли часами тщетно искать одна другую. В любом случае, он продвигался так медленно, что рисковал израсходовать весь кислород еще до прибытия помощи.

На этот раз Харрингтон отнесся к его положению крайне серьезно.

— Да, они уехали, и я почти сожалею о том, что отдал им такой приказ. Если к завтрашнему дню ситуация не улучшится, остановитесь, оставьте запущенными только электродвигатели кондиционирования воздуха и отопления. Экономьте кислород. Вам должно его хватить на месяц, а за это время буря наверняка утихнет.

Он не сказал, что они уже пережили бурю, длившуюся больше месяца. Да это было и не нужно — Каррер и сам это уже знал.

Он целый день ехал со скоростью улитки, резко тормозя перед препятствиями, которые, казалось, внезапно возникали из земли в нескольких метрах перед ним. В полдень он остановился перекусить и вышел на связь с базой. У второй «Крысы» были те же трудности. Каррер продолжил свой путь с бесконечными предосторожностями, что, впрочем, не помешало ему соскользнуть на дно оврага, замеченного слишком поздно. Склон этого оврага оказался на удивление крутым для Марса, и он потерял два часа на то, чтобы выбраться. К вечеру он едва преодолел шестьдесят километров.

В эту ночь кошмар вернулся. Каррер снова оказался на площади. Но на сей раз марсиане смотрели на него пристально, приподнимая уголки тонких губ в ухмылке. Как и в прошлый раз, один из них подошел к нему и прошептал:

— Марс убил марсиан! У землян нет ни единого шанса!

Он проснулся. Ветер, ветер Марса кричал и улюлюкал,

принося не только мелкий ил, но даже песок, хрустевший на корпусе «Крысы». Должно быть, бушевала неистовая буря. Такого еще не было ни разу за все полгода их пребывания на этой планете.

Каррера терзала тревога. Он уже вовсе не был уверен в том, что сможет встретиться с номером вторым и вернуться на базу. Он попытался связаться со вспомогательной экспедицией.

— Алло, «Крыса-два». Алло, «Крыса-два». Это «Крыса-один»...

Через четверть часа его наконец услышали.

— Это «Крыса-два». У аппарата Григорьев. Как дела?

— Плохо. Жуткая буря. Повсюду кружит песок, настоящий песок! Видимость нулевая.

— Здесь тоже. Каковы ваши примерные координаты?

— Думаю, не ошибусь, если скажу, что я, вероятнее всего, нахожусь в стране Яо, близ триста пятнадцатого градуса долготы или, если так вам будет удобнее, у сорок пятого градуса восточной долготы и тридцать второго градуса южной широты по нашему, земному обозначению. Точнее определить не возьмусь. А вы?

— У границ Срединного и Сабейского заливов! В этой атмосфере песка быстро продвигаться не получается! С момента выезда мы преодолели менее шестисот километров...

Весь день «Крыса» едва тянулась, и Каррер с беспокойством наблюдал за тем, как наступает вечер. Атмосфера становилась все более и более непроницаемой, а рыжеватая пыль сделалась серой, затем — черной. Истощенный постоянным напряжением, он наскоро поужинал и лег спать. И сон вернулся. На сей раз марсиане прикасались к нему. Они толкали его, ухмыляясь, отправляя его от одного к другому, словно воздушный шарик. И хотя он отчетливо чувствовал на своем теле их твердые и сухие руки, они растворялись в дым, как только он пытался их ударить. Глухой удар сотряс корпус, разбудив Каррера окончательно. Он был весь в поту.

«Камень, принесенный ветром со склона... Должно быть, задувает дай боже!»

Но такое объяснение успокоило его лишь наполовину. Он взглянул на часы. Солнце должно было взойти через час, и поскольку видимость все равно была бы нулевой, он решил двигаться дальше. Он проскользнул на сиденье, ухватился за руль, включил фары. Два усеченных почти у самого основания конуса попытались пробить своим желтоватым светом песчаную завесу, которая трепетала тяжелыми волнами, словно бархатные занавески. Он включил сцепление. С пару мгновений пробуксовав, «Крыса» поехала. И тут в желтой пыли, проносившейся перед стеклом, образовалась пустота, странная пустота, шевелившаяся, словно невидимая человеческая фигура. Это длилось всего миг, не больше. Он резко повернул влево, до предела вдавил педаль газа. Рванувшись вперед, «Крыса» разрушила тонкий столб мягкого песчаника. Удар вернул Каррера к реальности.