Джо Фауст - Отчаянные меры. Драгоценный груз. Сущность зла

Вонн уставился на свежую перевязь на руке.

— Давай же, Вонн. Ведь не все же настолько плохо, не правда ли?

— Они хотят дать мне руку, — прошептал он.

— Что ж, похоже, это неплохая идея.

— Сервопротез, — произнес Вонн с надрывом.

— Ну так что?

— Они же медленные. И уродливые. Как… у таракана. И, потом, они… ненадежные. А мне нужны пальцы. Нейрофланцевые пальцы.

Его так и трясло.

— Да ладно, — сказал Герцог. — Ты можешь рассказать, как все было, с самого начала?

Вонн заерзал на сиденье такси.

— Ну, они прицепили провода к моим пальцам, и там, где большой и указательный…

— Ну и что, ничего страшного, со мной они делали то же самое.

— Потом прогнали все эти тесты, заставляя руку двигаться. Им видите ли, засранцам, нужно было удостовериться, насколько она пострадала. Пострадала! Что за слово подобрали эти ученые клистиры в белых халатах! Можно подумать, хоть один из наемников так скажет когда-нибудь о себе, даже если у него ранение в голову.

— Ну, и дальше?

— Что дальше? Когда они покончили со всем этим, то порадовали, что половину среднего пальца придется оттяпать…

— Ампутировать…

— Мне от этого легче?! — сорвался Вонн.

— Ну ладно, ладно, не горячись. Так…

— Оказывается, эти фонендоскопы увидели, что с пальцем с самого начала не все было в порядке. Да меня и не беспокоил этот палец, ехало-болело! Я-то думал, что мне выдадут готовый нейрофланцевый манипулятор вместо отрезанного. Черта с два!

Тут они, видите ли, заметили, что с двумя остающимися пальцами тоже «не все в порядке». Это у них выражение такое — «не все в порядке» — значит, отрезай на хрен. А эти пальцы вообще — понимаешь — не были задеты? Вот я и спрашиваю — что с ними может быть тогда «не в порядке»? И, знаешь, что они сказали? Как же это называется… — Вонн поник взглядом, словно пытаясь отыскать выпавшее из памяти слово на коврике автомобиля. — «Снижение тактической способности», что ли?

— Тактильной способности?

— Ну, что-то вроде того. Ну, я рассказал им о своих ранениях, и тогда они собрались вместе, как в муравейнике, и, посовещавшись, вынесли диагноз, что этот кусочек метала, осколок, который прошил мне руку, он, видите ли, порвал все нервы, мускулы и прочие связи, какие были в руке. — Он остановился. — Я им сказал, что не смогу заниматься своим делом, любимой профессией. Я, в самом деле, хотел получить у них эти треклятые пальцы. Тут он прижал свею руку в перевязи к груди, словно мать — единственного ребенка, с которым ни за что не хочет расстаться.

— И что же они на это сказали? — спросил Герцог.

— Они сказали, что очень сожалеют. Нет, представляешь? Как будто они что-то могли с самого начала. Сказали, что я не совсем подхожу в кандидаты на нейрофланговые, или как их там… потому что, видите ли, пока средний палец хотя бы наполовину жив и двигается, нельзя трогать нервные окончания на месте большого и указательного пальца. Я им сказал, что пусть срезают к такой-то матери все эти нервные окончания, так они ответили… — тут у Вонна просто перехватило в горле от возмущения. — Они сказали… — проговорил он с трудом, стараясь закончить эту фразу спокойным голосом, — что для того, чтобы получить годные для операции нервные окончания, они должны оттяпать всю кисть по самое «не могу», иначе им до него не добраться. А это значит, что мне придется ходить с сервопротезом.

— Вот уж не думал, что у вас так плохо с рукой. Никогда бы не подумал, — посочувствовал Винтерс.

— С ней-то все было в порядке, — сдержанно отозвался Вонн. — Проблема в том, что я заработал глобальный паралич. Дескать, вся моя нервная система безнадежна вследствие злоупотребления наркотиками и начала покрываться коростой, как они сказали. Началось ороговение или что-то вроде. Сказали, что пока моя нервная система работала исправно, можно было заказывать любой протез. То есть, для хорошей нервной системы существуют хорошие протезы. Оказывается, тонкие нервные связки рвутся в процессе приживления протеза.

— А почему они заговорили о наркотиках? — невинно спросил Винтерс. — Я всегда думал, что вам не нравятся наркотики, мистер Вонн.

— Не нравятся, не считая алкоголя, — пробурчал тот.

— Но ведь алкоголь не мог вызвать таких катастрофических последствий, вмешался Герцог, — а?

Вонн потряс головой.

— Это последнее ранение, — сказал он, поднимая забинтованную руку. После него я вытащил все обезболивающее из аптечки. Я знаю, что это за напасть — только начнешь — и уже не остановиться.

Тут Герцог начал ощущать, что чувствительность понемногу возвращается к его осоловевшей руке. Он тут же закинул ее Вонну на плечо.

— Сервопротез, — снова недовольно пробормотал Вонн. — Черт бы его побрал. Кому нужен наемник с протезом?

— Вы можете выучиться стрелять с левой руки, — заметил Винтерс.

Вонн только сплюнул.

— Можно быть левшой-снайпером и подохнуть с голоду. Ты же знаешь, какие пуганые воробьи эти вербовщики. Стоит им увидеть меня с одной из этих пластиковых мамуль, как тут же «Кругом — марш!»

— Может, тебе еще повезет, — сказал Герцог. — Сам займешься торговлей наемниками.

— Лучше сразу в пекло.

— Посмотри, чем ты заплатил за такую жизнь, Вонн. Жизнь солдата фортуны. Ты потерял лучшего друга, потерял женщину, потерял, наконец, здоровье. А теперь, когда стал калекой, что твое пресловутое братство? Отвернулось оно от тебя.

— Ты поосторожнее о моих братанах! — рявкнул Вонн. — Я ведь не такой, как ты. Я не могу, как бич, просто высадиться на планете вроде этой и получить работу. И я не собираюсь тратить время в каком-нибудь пансионе или центре реабилитации, изучая, как там проникает растворенный вакуумным методом пластик в конечности чувствующих сенсор-дроидов. Я такой чепухой не занимаюсь.

— Значит, решил спасовать, да? Только потому, что сдали не те карты? И ты решил сбросить и слинять? — Герцог покачал головой. — Вот не думал, что ты такой трус, Вонн.

На заднем сиденье такси воцарилось молчание. Два наемника уставились на бывшего торговца свежим мясом.

Герцог замялся:

— Да ладно, я пошутил. Я оптимист и верю в благополучный исход не только для себя, но и для других. Ведь галактика не так устроена, не правда ли?

— Нет, — с облегчением вздохнул Винтерс.

— И сейчас, как человек в меру состоятельный, я имею право завести разговор о нашем ночном отдыхе. У кого деньги — тот и прав. Что скажете?

— В этом нет необходимости, — поспешно откликнулся Вонн.

— Вздор. Я настаиваю. Ваш дух нуждается в подъеме. А я знаю, что для этого требуется.

Он нажал кнопку, и электроэкран исчез.

— Вы звонили? — спросил шофер.

— Слышали когда-нибудь о месте под названием «Черная Орхидея»? спросил Герцог.