Сара Пинборо - В тишине

— Нет, — Джек пригнулся. — Я читал твое торчвудское досье, — он помолчал. — Ты поступил благородно.

— Ох, ну да. И посмотри, как это мне аукнулось. Жена ушла, а карьера коту под хвост, — Катлер уставился на свой напиток. — Оглядываясь назад, думаю, благородство было не лучшим шагом.

Повернувшись на стуле, Джек изучал мужчину рядом с собой.

— Тогда почему ты так поступил?

— Что конкретно написано в файле обо мне? — глаза Катлера превратились в холодные обороняющиеся зеркала. — Я не особо доверяю тому, что пишут.

— Хорошо понимаю. Там написано, что ты признался на суде, что фальсифицировал доказательства, которые помешали Марку Палмеру попасть в тюрьму за изнасилование и убийство троих мальчиков. — Он позволил воде зашипеть на языке, прежде чем сглотнуть. — Я посмотрел газетные вырезки. Кажется, ему была хана, пока ты не признался в этом. Ему не светило досрочное освобождение и не похоже, что он протянул бы особо долго, до того как его бы обнаружили с ножом в спине в тюремном дворе.

— Это и было проблемой.

— То есть? — Джек читал досье. Он понял многое из того, что происходило в голове полицейского, но хотел услышать из первых уст. Хотел услышать от нынешнего Катлера, мужчины, проживающего вторую волну последствий этого решения. Делать выбор легко. Меняют человека его последствия.

— Я не мог позволить невиновному попасть за решетку.

— Торчвуд Один мог, — Джек не чувствовал гордости от этого заявления. — И из того, что я прочитал в неофициальных данных понятно, что Марк Палмер не стал бы долго бороться.

— Голова Палмера была слишком занята тем, чтобы разобраться, что происходит. — На виске Катлера дрогнул мускул — единственное доказательство того, что под спокойным голосом внутри него вскипала ярость. — К тому моменту, как попасть на суд, он наполовину поверил, что убил этих мальчишек. Даже если не помнил ни одного убийства.

Джек тянул за влажную этикетку на бутылке, отдергивая ее и игнорируя нежелание этикетки быть оторванной.

— Знаешь, некоторые бы поспорили, что он был не так уж и невиновен. Поддавался желаниям, обуревавшим его мыслям.

Катлер отодвинулся на стуле.

— Боже, ненавижу этот запрет на курение. Как ты можешь расслабляться, не куря и не выпивая?

Ухватившись за серебряный краешек, Джек оторвал полоску, оповещающую о брэнде воды, оставляя на бутылке белый след от клея.

— А что ты скажешь об этой теории? — не отступал он. Ему нужно было понять этого мужчину, которого Торчвуд Один посчитал достойным, чтобы не разобраться с ним тем или иным относительно удовлетворительным или не очень способом. Ему было нужно сорвать с него маску и узнать остался ли он на самом деле тем же человеком, что был тогда. Потому что такой же выбор предстоял ему, когда со всем этим будет покончено. И он хотел сделать верный выбор, чтобы жить в мире с последствиями.

Катлер вздохнул.

— Думаю, это чушь собачья. — Он глотнул своего напитка. — Прости мою техническую полицейскую терминологию.

— Я говорю полицейскими терминами, — улыбнулся Джек. — А почему?

— А почему тебе так интересно?

Джек не отвел взгляда от полицейского, лишь одарил ослепительной улыбкой.

— Просто хочу знать немного больше о человеке, с которым отправлюсь на эшафот. И потом меня заинтересовали записи. С тобой было бы то же самое.

Улыбка Джека была полна мальчишеского восторга, ухмылка Катлера напоминала волчий оскал.

— Не надейся, что я не провел небольшое расследование относительно тебя.

— И что ты нашел?

— Много запароленных, закрытых от доступа файлов в базе данных и пару совершенно безумных историй в сети. Достаточно, чтобы понять, что я ничего не хочу знать о тебе.

— Откровенно. — Джек оторвал последнюю полосочку этикетки и бросил на стойку, чтобы бармен мог убрать. Ночь была тихая, и Джеку казалось, что парню все смертельно наскучило. Он был счастливчиком, что имел такие минутки обыденности. Он жил в мире с миром, как Гвен и Янто. Катлер, скорее всего, застрял где-то на полпути в чистилище.

Много обычных людей сталкивалось со странными созданиями Рифта, но лишь немногие были вынуждены переоценивать свою мораль, исходя из них. Джек зауважал Катлера до прочтения досье, теперь он был заинтригован им. Живительное ощущение.

— Итак, расскажи мне о Марке Палмере.

— Как ты знаешь, я выслеживал его, — Катлер задумчиво смотрел на свое отражение в зеркале, и Джеку стало интересно, ищет ли он там призрака того себя, которого потерял много лет назад. — После первой смерти, когда след вывел на него. Отшельник. Любит ошиваться у игровых площадок. Идеальный подозреваемый, — он нахмурился. — Я нутром чуял, что он виноват. Три мальчика умерло за четыре дня, и он не помнил, где находился в моменты их пропажи. До обнаружения тел я дежурил у его дома. Я звонил ему утром и ночью, не позволяя спать, — он замолк и отпил. — Я был настоящим ублюдком. Я смотрел, как он, запустив руки в волосы, меряет шаги по своей гостиной и звонил, звонил, звонил, а если он отвечал, рассказывал, что я сделаю, когда мы возьмем его. Естественно с закрытого номера на подставное имя. Никаких следов. Никто бы не обвинил в полицейском преследовании. Бедолага и так был на полпути к безумию, а я толкал его пройти весь путь до конца. Но через некоторое время я начал думать, что зашел в своих предположениях не в ту степь.

— Что случилось?

— Была полночь. Палмер вышел из дома через парадный вход. Он был по-настоящему возбужден. Говорил сам с собой, дергался. Я подумал, он слетел с катушек. Что я довел его. А потом резко он замер. Спина выпрямилась, и вся издерганность покинула его. Я видел это из своей машины. Он изменился. А когда он повернулся и зашагал к своей машине, ей-богу, мне показалось, что меня разыгрывают или я так зациклился на деле, что мой мозг начал гореть. Его глаза были широко распахнуты и смотреть в них было все равно что смотреть на включенные фары. Из них лился белый свет. И изо рта тоже, когда он открыл его. Просто безумие какое-то, но я видел это.

Катлер снова отпил.

— Я поехал за его машиной в лес, где он припарковался вне видимости с дороги. Он вышел, достал из багажника лопату и пошел вглубь в темноту в… кем-то управляемой манере. Я стоял довольно-таки поодаль, но свет из его глаз все равно освещал округу, так что я не боялся заблудиться. Он конечно же шел к телам. Копал словно машина, чем и был, как я теперь думаю. Его тело контролировалось тем, что бы в него не вселилось, а мальчики были закопаны в глубокой яме. К тому моменту как он управился, с него в три ручья лил пот, дыхание сбилось, но он не останавливался, пока из него лил этот свет. Потом он вырубился. Я видел, как он плакал над телами, когда свет переметнулся на них и сканировал их снова и снова. Я не мог пошевелиться. Это было прекрасно, но в то же время, там присутствовало такое… — Катлер запнулся, ища правильное слово, — человеконенавистничество . Человеческое зло намного более приземленное, чем была эта вещь. Наигравшись с телами, свет вернулся к Палмеру. Он, словно автомат, закопал тела и вернулся домой.