Александра Калинина - Настоящая фантастика – 2019

loba_de_mar04.07.2017, 06:15:04

Да минует тебя участь Кассандры…

Dovgonosik05.07.2017, 00:36:17

гы-ы! дайвера без ластов! склеили???

Svetik-Semitzvetik05.07.2017, 00:57:11

Склеим ласты любому клиенту. Быстро, безболезненно, НАВЕЧНО.

Prosto_Tsar05.07.2017, 06:10:19

есть аква с-ка

Vnuk_Kusto05.07.2017, 07:13:29

Волчица, смотри. У меня пикассо XL, но он маломерит, может, на М-ку подойдёт. У дайверво в клубе есть всё, координаты дать?

loba_de_mar05.07.2017, 07:23:08

Давай. Вдруг пригодится.

Megavatnik05.07.2017, 08:32:15

Стесняюся спросить… А что с вашей снарягой?

loba_de_mar05.07.2017, 08:54:00

Задобрили Посейдона))

Divershop05.07.2017, 15:15:00

Только в нашем магазине! Новое, комиссионное и б/у подводное снаряжение по низким ценам!

Отлив

…Разгон… Прыжок… Всплеск!

Волны бьются о скалы, окатывают Алекса брызгами.

Но радости в её сердце нет. Лишь обида, жгучая, как рана от шипа хвостокола.

«Ты не пришёл в прошлый раз!» – хочется крикнуть, но слова не идут с языка, лишь частое дыхание волнует нитку перлов. Тоскуя о любимом, она сотворила чудо, а он… он не пришёл!

– Я не смог тогда… – избегая смотреть в глаза, Алекс переминается с ноги на ногу, но за раскаянием таится гордость. – Мы с отцом ходили в море… Скоро у меня будет свой корабль. Большой и прочный. Такой, что и край света не страшен…

Она замирает, боясь шевельнуться. Осколки морских фиников и меланид впиваются в разнеженные водой ступни. Ветер леденит кожу. Чайки расправляют крылья и беззвучно разевают жёлтые клювы. Или она утратила слух?

– Если ты захочешь… – тихо продолжает он, глядя исподлобья. – Ты ведь захочешь поплыть со мной, правда?

Сердце пойманной рыбкой трепещет в груди. Колени едва не подламываются.

Верно поняв её сияющий взгляд, Алекс достаёт из-за спины полевые цветы. Измятые, поникшие от жары… но она вскрикивает от удивления и восторга. Никто и никогда не дарил ей такой красоты. Никому и в голову не могло прийти, что та, у которой есть всё, мечтает о безделице, доступной последнему смертному.

Алекс наблюдает, как она, закусив губу, гладит лепестки. Цветы – она не слышала их названия – синие и голубые, под цвет её глаз и просторной одежды, которая спасает от жалящего солнца.

Она улыбается. Улыбка юноши вспыхивает отражением.

С Алексом – куда угодно! Он не мог сделать лучшего предложения. Что прекраснее моря? В нём, только присмотрись, диковинные рыбы, огромные моллюски с закрученными раковинами, затонувшие корабли и города, ушедшие под воду столько лет назад, что песчинок на берегу не хватит сосчитать…

Алекс нежно касается её щеки. Лишь тогда она понимает, что плачет от счастья. Всхлипывая, она кидается ему на шею, отдаётся литым рукам, одинаково ловким и в портовой драке, и в укрощении паруса, и в жадной ласке. Песок принимает сплетение тел, знойный ветер сменяет гнев на милость, даря прохладу. Волны внимают словам любви и первым стонам.

– Я не оставлю тебя… – шепчет юноша, и глаза его блестят мокрой галькой. – Все моря будут нашими, все сокровища дна морского – у наших ног…

Ах! Ну разве мало сокровища, которое он сжимает в объятиях?

Трепеща, она раскрывается навстречу сладкой боли, а чуткие пальцы скользят по девичьему стану всё выше… пока не касаются искрящихся перлов.

Затем смыкаются на них.

Рывок. Вскрик. Глумливый хохот чаек…

…птичий гвалт вывел Миру из задумчивости.

Найденная ли жемчужина причиной, плеск волн или смех чаек, но казалось, будто она грезит наяву. Видение путалось, рябило, оставляло на губах привкус солёного поцелуя, а на коже – лихорадку страсти. Словно внезапно приснилось счастье – чужое, давнее… или своё, несбывшееся?

Волчица с отвращением закрыла отчёт, каждой строчкой саботирующий написание. Вздохнула. Уж если экспедиция трещит по швам, то со всех сторон.

Чайки разорались не на шутку. Мира скосилась в оконце и с чувством выругалась. А вот и её счастье пожаловало!

Из-за камней на краю бухты вышла троица дикарей. Загорелые до черноты парни и хрупкая на их фоне блондинка.

Обычно, увидев, что в лагере ни души, любопытные сбегали. Точно боялись, что их уличат в дурных намерениях. Эти сбегать не собирались. Кинув на песок две тугие сумки, парни закричали: «Есть кто живой?» Мира отвечать не спешила.

На журналистов гости не походили – эту братию «посейдоновцы» чуяли против ветра. Скорее, праздношатающиеся, из той безмерно раздражающей породы, которые доподлинно знают, что происходило, происходит или вот-вот произойдёт в месте, которое они почтили визитом. И даже не поленятся сгонять по солнцепёку к жертвеннику [12] Мыс Та́киль (ранее Такы́л; крымско-тат. Taqıl, Такъыл), в переводе – жертвенник. , чтобы поделиться мудростью.

Тем временем дикари сгрудились у разложенных на брезенте находок. Они слюнили их, тёрли пальцами и разглядывали под разными углами.

Так они вели себя, когда европейские моряки привезли заокеанский ширпотреб. Только бледнолицые имели громовые палки, уравнивающие шансы на плодотворный диалог, если дикари удерут с глянувшимися безделками.

А как строить диалог, если вместо ружей – совковая лопата, подводное ружьё и дюжина свинцовых грузов? Ведь дикари всегда остаются дикарями. Даже если вместо набедренных повязок носят брендовые тряпки, вместо амулетов – смартфоны, а пирóге предпочитают яхты или гоночные авто.

Где гарантия, что это не любители лёгкой поживы? Такие не всегда лезут нахрапом. Чаще они милы и дружелюбны. Митридат, вероятно, тоже не сразу насторожился…

Так, что в лагере достойно внимания?

Находок, ценных в прямом, беспощадно-обывательском смысле, «посейдоновцы» не сделали. Вряд ли обломки мрамора или куски черепицы возбудят алчность дилетантов. Правда, в наличии дорогостоящая техника – частью даже исправная – но её в руках не унести.

Причин для беспокойства нет, хоть тресни. А напряжение не отпускает.

Мир, ты становишься истеричкой. Ведь нормальные же зеваки. Что ещё за сцены?

Но ведь явились не запылились, едва лагерь обезлюдел. Специально выжидали?

Зыкин ещё вчера погнал в Симферополь – за снарягой и технической водой. Попутно – невзирая на протесты и мольбы – повёз подранка в медпункт пансионата «Бригантина», что в Заветном.

«Да мне там делать нечего! – уверял Тихонов. – Меня же вышвырнут! Моргнуть не успеете!»

Она и не успела. Некогда было моргать. День пролетел в обходе бухты, тщетных звонках Шиловскому и гонениях на прикормленных Санькой чаек. А утром Мира влила в себя жидкое пюре, наказала Зыкину на обратном пути встретить утверждённого директором волонтёра, окунулась, пока волны не окрепли…