Гэри Рассел - Сумеречные улицы

Он объяснил, что прекрасный город Кардифф был домом для этих Чудовищ, и так было с самого сотворения мира. Что-то под названием Разлом пролегало через эти земли, я решил, что это и был пунцовый дым над нами, и что двое Чудовищ сражались за власть над ним.

Или за то, чтобы сбежать.

Он передал мне эту книгу и специальную ручку, такую, каких я никогда раньше не видел. Он сказал, что этой ручкой можно писать слова, но я не смогу впоследствии прочесть их.

Он сказал, что очень важно, чтобы я записал в этот дневник события того дня — и ничего более.

И что когда одно из Чудовищ и его Секундант победит или проиграет, я должен буду закрыть этот дневник и убедиться, что он будет похоронен вместе со мной здесь, в Кардиффе.

Я отметил, что, возможно, в скором времени я покину Кардифф, что без Марджори для меня нет смысла оставаться в этом городе, однако Билис был настойчив. Не имело значения, куда я уеду, при условии, что я буду похоронен здесь, в Кардиффе. На кладбище у церкви святой Марии, которая находилась далеко на севере Кардиффа.

Однако я должен рассказать вам о битве — несмотря на то, что я, честно говоря, имею слабое представление о том, что именно произошло. Рычание Чудовищ и метания чёрных и белых огней.

Билис Менджер и второй Секундант не делали ничего до тех пор, пока, спустя примерно пять минут, пунцовый шторм не засветился очень ярко, белые огни погасли, а Синее Чудовище поднялось выше, и Серое исчезло под землёй.

Синее Чудовище с рёвом начало бить себя в грудь, словно какая-нибудь гигантская обезьяна с тёмных континентов, и тоже исчезло, провалившись сквозь разверстую трещину, из которой оно вышло, и дыра закрылась, а пунцовая буря прекратилась.

Двое Секундантов остались — тот, которого я знал как Кафара, пошёл к Билису. Они пожали руки, и Кафар, прижавшись к Билису, исчез, почти как если бы он каким-то образом был внутри человека, с которым я разговаривал — это был самый странный трюк, какой я когда-либо видел.

И Билис сказал мне кое-что ещё.

Он сказал, что Третарри больше не принадлежит ни мне, ни рабочим. Он сказал, что все они должны покинуть свои дома в течение семи дней, иначе он не будет отвечать за последствия. Однако я не принял это за угрозу, скорее за извинение. У меня сложилось впечатление, что этот дорогой человек беспокоился скорее за их благополучие.

Став свидетелем битвы Чудовищ, я мог лишь согласиться.

Я спросил у Билиса, что он будет делать теперь — Чудовище, на которое он работал, было явно побеждено.

Он сказал мне, и я очень хорошо запомнил его слова: «Я буду идти сквозь вечность прошлого, настоящего и возможных будущих до тех пор, пока мой Господин Абаддон не возродится. До тех пор вы, Гидеон ап Тарри, должны будете помнить две вещи. Первое — слово «Торчвуд», потому что оно уничтожит будущее. И второе — то, что я, Билис Менджер, буду искать окончательной мести за будущее. Потому что это не должно произойти — однако без моего Господина Абаддона оно случится.

Я больше никогда его не видел.

На следующей неделе я переселил своих верных работников в новые дома в Виндзоре и Бьюте.

Лишь ещё один раз я пытался вернуться в Третарри, но что-то не дало мне войти туда. Не физически, но я испугался, что, если я войду, моё сердце затрепещет, а горло высохнет в ту же секунду. Я не смог разумно объяснить это, но я знаю и уважаю этот страх, и я поклялся не возвращаться.

Как и велел Билис Менджер, который в тот день исчез из моей жизни и больше не вернулся, я записал всё это спустя четыре года.

Я внёс в своё завещание условие о том, что этот дневник должен быть похоронен вместе со мной. Я храню его в деревянном ящике на чердаке. Сегодня будет последний раз, когда я его вижу.

Мне пришлось вновь взяться за этот дневник и, ради Билиса Менджера, если он когда-нибудь найдёт его, сделать запись о событиях сегодняшнего дня.

Ко мне пришёл человек, полагаю, шотландец. Он утверждал, что представляет интересы Её Величества королевы Виктории. Он не назвал своего имени, однако на нём была военная форма, поэтому у меня не было причин сомневаться в его словах.

Он попросил, нет, потребовал у меня дневник.

Когда я притворился, что не понимаю, о чём речь, он объяснил, что работает на Институт Торчвуд в Лондоне.

Билис, друг мой, теперь я не могу обещать, что этот дневник будет похоронен вместе со мной, поскольку, думаю, мне придётся бежать, чтобы этот Торчвуд держался подальше от дневника. Если мы останемся в компании друг друга, я уверен, они найдут его.

Я надеюсь, отчаянно надеюсь, что моя паника не имеет причин и что я скоро вернусь в Кардифф.

Но сегодня я собираюсь уехать. Я не должен говорить, куда.

Это может быть моя последняя запись.

Бог не оставит вас

Рис Уильямс бросил взгляд на часы на стене: 11.46 утра. Он поправил галстук, глядя в зеркало, и стряхнул пылинку с воротничка своего костюма с Севил-роу [28] Торговая улица в Мэйфере, в центральной части Лондона. . Опрятность имела значение.

Будучи в одиночестве, он снял пиджак и посмотрел на себя со стороны.

— Обхват талии — тридцать два дюйма [29] Примерно 81 сантиметр. , впервые с тех пор, как тебе было восемнадцать, Рис Алин Уильямс, — гордо сказал он. — Неплохо для человека, которому скоро перевалит за тридцать пять.

— Слишком похоже на правду, мистер Сексуальные Трусики, — сказала Гвен, выходя из ванной.

Рис обнял её, и они поцеловались. Страстно. Долго. Он медленно подвёл её к кровати. Она со смехом отстранилась.

— Успокойся, любимый, — сказала она, похлопывая себя по увеличившемуся животу. — Подожди, пока младшенький не родится и не начнёт бегать.

— Бегать? — Рис сделал вид, что сказанное Гвен его шокировало. — Он ещё несколько лет не будет играть за Торчвуд в лиге игроков не старше 10 лет. Я должен ждать до тех пор?

Они засмеялись.

— Ещё примерно три часа, — сказала Гвен, — и я снова вся твоя.

Рис был серьёзен.

— Гвен, Бог знает, что я ненавидел Торчвуд и любил его, но сейчас он меня пугает.

— О, только не надо опять…

— Я серьёзно. Ладно, эти инопланетные технологии, которые вы нашли, гарантируют безопасное рождение, да, они исключают возможность кесарева сечения, неправильного предлежания и всего такого, но…

— Но это по-прежнему инопланетные технологии, и тебе это не нравится.

Рис опустил взгляд.

— Джеку это не нравилось, — тихо сказал он.

Гвен молча стояла рядом, вся страсть и любовь испарились в одно мгновение. Она села на стул перед туалетным столиком, избегая смотреть на Риса и вместо этого обращаясь к его отражению в зеркале.