Макс Мах - Фортуна Эрика Минца

— Что-то пошло не так? — На этот раз палец указывает на Веру Мельник.

— Так точно, ваше благородие! Увлеклись!

— Жалобы? Претензии?

— Никак нет! — сразу за всех отвечает Клодина, остальные молчат, подтверждая этим ее слова.

— Вольно! — командует девушка-гардемарин. — Разойтись!

На этом все, собственно, и закончилось. Причем, речь шла не только о драке, и даже не столько о ней. Неожиданно все оставили Эрика в покое, и произошло это сразу вдруг, как если бы кто-то облеченный властью отдал такой приказ. Но никаких разговоров на эту тему — даже шепотом или вполголоса, — Эрик не услышал. Никто ничего об этом не говорил, не обсуждал случившееся и ни на что не намекал, просто вдруг все прекратилось, как отрезало. Было одно, стало другое. И более того. Если абсолютное большинство кадетов, включая бывших антагонистов, относилось к Эрику индифферентно — есть и есть — кое-кто внезапно проявил к нему очевидный дружеский интерес. Выглядело это более, чем подозрительно, но по факту, сблизиться с Эриком захотели Андрей и Вера Мельник.

Сначала предложили вместе потренироваться.

— Драться с тобой, себе дороже, — беззлобно усмехнулся светловолосый и светлоглазый Андрей. — Махаться не будем, будем тренироваться.

И действительно, пошли в зал и без злобы и остервенения выполнили несколько спаррингов. Оценили технику друг друга, обсудили достоинства и недостатки двух разных стилей и начали тренироваться вместе. Вера учила Эрика правильным движениям, что оказалось весьма полезно, так как на занятиях по самообороне тренер обучал кадетов именно правильному бою, и здесь навыки Эрика никак не подходили. Но вот на личных тренировках брат и сестра Мельники хотели освоить именно технику и тактику уличной драки. И тут экспертом и наставником выступал уже Эрик.

Слово за слово. Стали общаться и вне тренировочных залов. Но Эрик все-равно держал ухо востро. К Вере — а она, как назло, была красивой девушкой, — относился по-дружески, но без панибратства. Вел себя сдержанно, не давая повода заподозрить в "ухаживаниях". С остальными — еще несколькими парнями и девушками, составлявшими круг общения брата и сестры Мельник, — было и того проще. С ними Эрик вел себя ровно: не друг, не враг и не чужак. Свой, но сблизиться по-настоящему даже не пытался. Простое знакомство, чуть окрашенное дружескими чувствами, его вполне устраивало, их, похоже, тоже.

Учиться в академии оказалось не только увлекательно, но и приятно. Хорошие преподаватели, интересные предметы. Отличное техническое оснащение классов и тренировочных залов и великолепные — в особенности, на взгляд Эрика, — условия жизни. Кадеты жили в дортуарах на четверых с примыкающим к спальне санузлом. Удобные кровати, общее и индивидуальное освещение, кондиционирование воздуха. В помещениях академии никогда не бывало ни слишком жарко, ни слишком холодно: температура воздуха и его химический состав, как, впрочем, и освещение, отвечали стандартам, принятым на кораблях ВКС. К этому кадетов и приучали.

В кантине — большой столовой на минус первом этаже — была воспроизведена обстановка офицерской кают-компании. Без роскоши и излишеств, но все стандарты соблюдены. Столики на четверых — впрочем, без права выбирать, с кем сидеть, и с постоянной ротацией сотрапезников каждую неделю, — столовые приборы, хорошая посуда, и два блюда на выбор на завтрак, обед и ужин. Тихая музыка, приглушенное освещение. Кроме того, в трапезной находились холодильники открытого доступа и кофейные автоматы. С пяти часов утра и до одиннадцати часов вечера кадеты могли получить здесь чашку чая или кофе с сахаром и молоком, бутерброд с сыром и ветчиной, сухие бисквиты и какой-нибудь сезонный фрукт, яблоко, скажем, грушу или апельсин.

Так хорошо Эрик не жил никогда в жизни. Он не подавал вида, но практически все, чем кормили кадетов, было ему незнакомо. Никакой синтетики и пищевых заменителей здесь не было и в помине. Все блюда приготовлены из натуральных продуктов и имеют сбалансированную ценность по калорийности и содержанию витаминов и микроэлементов. И, разумеется, никаких ограничений в получении добавки. Если организм требует больше того, что предусматривает стандартная порция, бери еще, отказа не будет. Раз в неделю — в воскресенье — кадетам полагался праздничный обед с пирогом или пирожными на десерт и с бокалом красного вина, а по средам все меню было составлено только из тех продуктов и блюд, какие могут быть поданы в офицерской кают-компании эсминца или крейсера. Попробовав то, чем будут кормить на кораблях, Эрик окончательно понял, какой жизненный рывок он совершил.

Но и это еще не все. На второй день пребывания Эрика в академии, его вызвали в административное здание. Здесь кроме положенных всем кадетам двух комплектов повседневной и одного — парадно-выходной формы, Эрик, как сирота, находящийся под опекой государства, получил большую сумку-баул с "личными вещами", которые не мог купить сам. В сумке находились белье, носки, спортивный костюм и кроссовки, предметы гигиены, включая бритву, которая Эрику была пока не нужна, и множество других вещей, о существовании которых он до сих пор знал только теоретически или не знал вовсе. Кроме того, он получил персональный мобильный комп, электронные часы со встроенным коммуникатором, беспроводные микротелефоны для ушных раковин и стипендию в размере ста кредитов, которую обещали выдавать каждый первый день месяца.

Деньги, как вскоре понял Эрик, нужны были для выходов в город. Раз в две недели кадеты получали увольнительную в Гренобль, где можно было сходить на концерт или в кино, съесть что-нибудь вкусное, выпить пива или даже чего-нибудь покрепче. Если не шиковать, ста кредитов в месяц вполне хватало, чтобы не чувствовать себя обделенным.

В первую увольнительную Эрик пошел один, но уже во вторую — Андрей и Вера предложили ему присоединиться к их компании. Эрик вежливо отказался. Его соображения были очевидны, но не говорить же о них вслух. Но дураков в космическую академию не берут. Вера перехватила его в коридоре, отвела в сторону и переговорила, что называется, с глазу на глаз, объяснив вполголоса, что, во-первых, бедность не порок, а во-вторых, Андрей все равно будет платить за всех.

— Мы богатые, — Эрик уже знал, что Мельникам принадлежит огромная латифундия на Агре, — мы можем себе позволить…

Первый год обучения пролетел так быстро, что Эрик даже оглянуться не успел. Учиться ему было нетрудно, — он легко и быстро усваивал материал любого объема, — и это сразу же открыло перед ним совершенно невероятные возможности. Он мог изучать факультативно все, что в голову придет. Ему пришло, — понять принципы астронавигации и физику пилотирования космических кораблей в звездных системах. А еще он постоянно расширял свой кругозор. Эрик ведь практически не знал, что такое театр или симфонический оркестр, никогда не слышал классической музыки, не видел произведений живописи. И тут ему очень помогла Вера Мельник. Она подсказывала, что стоит посмотреть в театре или в кино, что послушать, какую книгу прочесть или на какую выставку сходить. При этом ни он, ни она не рисковали сократить дистанцию, которую Эрик установил между ними с самого начала. И лучше бы так и продолжалось, но, как говорится, черт попутал.