Евгений Щепетнов - День непослушания [litres]

В гостинице было шикарно! Ковры, зеркала! Если бы еще не воняло и не валялись трупы…

Пришлось потрудиться – пройтись по этажам и сбросить в окна разлагающихся покойников. Честно сказать, Гладу вся эта мертвечина очень даже надоела! Ну вот не бывает все хорошо! Обязательно что-то да портит настроение! Свобода, власть, даже вот девка теперь есть – но воняет! Трупы вокруг! Скорее бы они все погнили, что ли…

Не скоро сгниют, точно. И вонять будет долго – Глад слыхал о том, как впитывается во все вещи запах мертвечины, его ничем не выведешь.

Нет, все-таки надо переезжать за город, искать коттедж и там поселяться. Но только не сегодня! Сегодня – жратва, выпивка и… развлечение с девкой! Кстати, он не собирается делиться ею со всеми своими соратниками. Вначале сам попользуется. Пахан не должен пользоваться всякими там обмылками. Вот когда надоест, тогда и пусть делают с ней что хотят.

Вообще-то, как ни странно, никто из кодлы на девку не позарился, хотя Глад и думал, что начнутся какие-то волнения на этот счет. Может, потому, что его боялись? А может, потому, что у пацанов не было такого неутолимого сексуального желания, как у Глада? Скорее всего, все это вместе: и боялись, и не шибко нужна была им девка – обходились порнушкой и «Дунькой Кулаковой».

Честно сказать, Вадик был с женщиной всего один раз. Нет – два раза, но разве можно назвать женщиной ту девчонку, которую трахал ночью, затащив ее в кусты возле ТЭЦ? Он тогда даже и не почувствовал ничего, кончив едва ли не раньше, чем раздел ее. И сбежал, потому что девка начала визжать, и его едва не повязали «на горяченьком». Вот была бы хохма – пацан из АУЕ попался на изнасиловании! Стремная статья, лучше сразу повеситься! Бродяги насильников сразу «опускают».

Полноценно он позанимался сексом уже позже – снял уличную шалаву лет двадцати, полупьяную и страшную на морду. Ей было все равно, кто ее станет трахать – бомжара или пятнадцатилетний парнишка. Давай пятьсот рублей и делай что хочешь.

Это было противно. От девки воняло селедкой, она уперлась руками в полуразрушенную каменную кладку какого-то склада и во время процесса покуривала, обдавая Глада вонючим табачным дымом. А когда он потребовал, чтобы шлюха перестала курить, посмотрела на него тусклым взглядом стойловой коровы и, ухмыльнувшись, сказала: «Что, уже не стоит? Такие молодые, а гнилые! Ну и молодняк же пошел! Уроды».

Он все-таки кончил, а потом избил шлюху до потери сознания. Пинал ее, как футбольный мяч, и, наверное, переломал ей все ребра. Другой раз не будет трепать языком, привяжет метлу! Если только будет этот самый другой раз. Вполне вероятно, что тогда он девку запинал до смерти.

Проверять не стал: на кой ему надо? Забрал свои пятьсот рублей, которые она потребовала вперед, прихватил еще триста из ее сумочки, вырвал из ушей маленькие золотые сережки и сорвал с пальца узкое золотое колечко с красным камушком. И запомнилось, что от того, как он пинал девицу, удовольствия получил больше, чем от секса.

Но тут другое дело! Чистенькая, ухоженная, домашняя девочка, точно никем не тронутая и точно не заразная! Кстати сказать, та избитая шлюха ему все-таки отомстила: хотя он и занимался сексом с презервативом, но от лобковых вшей, именуемых в просторечии мандавошками, презерватив ну никак не избавляет. И было откровенным позором потихоньку лечить это самое дело, используя специальные мази, которые нужно было купить в аптеке. А еще следовало выбрить лобок, иначе толку от мазей как мертвому от укола инсулина. Хорошо еще ни родаки, ни пацаны ничего не просекли…

Девку запер на время в шикарном номере, отправившись с пацанами в ресторан, где в холодильниках, все еще исправных, нашли кучу деликатесов: икру красную и черную, балыки и полным-полно полуфабрикатов вроде мантов, пельменей и вареников. В баре набрали пива, виски, всяких вин – упиться до смерти, да и только.

Опять же, пришлось ресторан как следует почистить от трупняка. К этому времени к запаху мертвечины все уже привыкли и замечали его только тогда, когда запах просто не давал дышать – обычно в закрытом помещении. Но все равно ужинать рядом с воняющим трупом было бы не очень-то приятно. Пришлось и лужи вытереть – те, что натекли под трупами. Благо что моющих средства в ресторане более чем достаточно.

Глад в уборке участия не принимал, ему не по чину – он важно ходил по кладовым, сопровождаемый Серым, и они собирали те продукты, которые будут сейчас поданы на праздничный стол. А потом наливали воду в здоровенные котлы, в которых собирались варить пельмени и прочие хинкали.

Никто не протестовал. Авторитет Глада к этой минуте был абсолютно незыблем. Глад, серьезный, обстоятельный, не расставался с карабином «Тигр» и несколькими десятками патронов к нему в патронташе и по карманам разгрузки. Тяжело, конечно, таскать «Тигр», да и длинная это штука, за все цепляется, но это оружие очень красиво! Глад в карабин прямо-таки влюбился. Он вообще любил оружие и считал его лучшим подарком для мужчины. Особенно для такого крутого мужчины, каким являлся он.

Оружия раньше у него не было, но он о нем мечтал и частенько разглядывал стволы всех видов в Сети, изучал, смотрел ролики по стрельбе и представлял, что это он так лихо палит по мишеням. И лучше по живым мишеням.

Стрелять Глад умел, хотя в оружии разбирался лишь постольку-поскольку – читал о нем в Интернете, а еще стрелял в тире. Из мелкашки, правда, но стрелял.

С холодным оружием дело обстояло получше: Глад неплохо владел ножом, спасибо тренеру по единоборствам. Владение ножом, заточкой – для ауешника великое дело! Умеющий владеть ножом справится и с несколькими противниками!

В мирное время это не было очень уж актуально – порежешь какого-нибудь придурка и можешь загреметь на кичу, а вот сейчас… сейчас это пригодится. Так что на поясе Глада висел большой, острый охотничий нож, с красивой рукоятью из кости и серебра, стоивший, судя по ценнику, сто двадцать тысяч рублей. Похоже, нож эксклюзивный, потому что на его клинке виднелось крохотное клеймо мастера, а сам металл был не простым, а узорчатым, будто покрытым серебристым инеем. Булат само собой – это Глад знал.

А потом они сидели за столом – все вместе, толпой, улыбающиеся, довольные и, можно сказать, счастливые. Никто уже не вспоминал ни об умерших родственниках, ни о том, что сегодня они бросили своего подельника на верную смерть. Фактически его выбросили из памяти, забыли о нем, как забывают о событиях многие животные, живущие одним днем и не строящие планов на будущее. Жить инстинктами, жить так, как хочется, – разве это не мечта любого зверя?

Но Глад не был зверем. Он был гораздо, гораздо хуже зверя. Сильнее зверя. Потому что был достаточно умен, чтобы строить планы. А то, что его стая глупее, чем он, – да кому нужны умные животные? Их судьба – ублажение вожака. И только так!