Евгений Щепетнов - День непослушания [litres]

Конечно, ничего такого Глад не сказал. Даже члены его кодлы требовали соблюдения неких правил, неких глупых законов, так и не взяв себе в голову один, единственно верный закон: «Нужно делать то, что говорит Глад, и только он знает, как и что нужно делать!» Это даже не самодержавие. Это отношения господина и раба, а Глад всегда мечтал иметь рабов, чтобы делать с ними все, что хочет. Абсолютно все!

Вадик постучал тяжелой серебристой вилкой по бутылке виски с синей этикеткой, и разговоры за столом сразу стихли. Он оглядел своих подельников, посмотрел на стоящие перед ними глубокие салатницы, наполненные пельменями, хинкали и мантами, обвел взглядом широкие блюда с накромсанными кусками осетрины, копченого окорока, с сырокопченой колбасой, миски с красной и черной икрой и медленно, веско, отчетливо разделяя слова, сказал:

– Братья! Поздравляю вас со свободой! Теперь мы установим на Земле тот порядок, который мы хотели получить до Дня Свободы! Умерли все старые пердуны, которые жили по своим дурацким законам, которые не позволяли молодым быть такими, какими они хотели быть. Теперь – все! Теперь – мы сами! Выпьем, братья, и закусим! Мы теперь имеем на это право! Это наш мир!

– Наш мир! Наш мир! – радостно загалдела кодла, и все выпили – кто что хотел.

Глад не любил выпивать, но тоже налил себе немного виски и отпил один глоток. Вкус, в общем-то, ему понравился. Это не водка-паленка и не самогон. Хоть и говорили, что виски – это просто такой самогон. Чушь! Те, кто говорил, просто никогда не пили настоящего виски. А он, Глад, теперь его пьет! Небось, несколько штук бутылка стоила!

Только сейчас Глад почувствовал, как он голоден. Виски пролилось в желудок огненной струей, и организм сразу же откликнулся, отдавшись теплой истоме. И захотелось есть. Так, что просто сожрал бы целую корову!

До этого момента Глад не позволял себе расслабиться, не хотел ни есть, ни пить – весь на нервах, звенящих, как струны. А теперь, когда опасности нет, когда рядом прислоненный к столу стоит любимый «Тигр», можно и отдохнуть, расслабиться!

Полчаса все сосредоточенно насыщались. Ложками черпали икру, наваливая ее на куски хлеба, найденного там же, в холодильнике. Давясь, ели горячие пельмени, пили шампанское – явно дорогое, пили прямо из бутылок, хохоча и дурачась. Глад смотрел на них и думал о том, что по сравнению с ними он взрослый человек. Дурачки, настоящие дурачки! Но это и хорошо. Пусть! Не надо ему умных, не надо…

– Пахан! – крикнул кто-то из осоловелых, полупьяных парней. – Пахан, расскажи, что будем дальше делать? Я имею в виду – ну вот мы собрались все, нашли друг друга. А как дальше жить? Зима будет – как жить будем? И вообще… как все дальше пойдет?

Все посмотрели на Глада и замерли, ожидая его ответа, а он смотрел на подельников, на свою кодлу, на свой «народ» и усмехался. Он ждал этого вопроса. Кто-то его должен был задать, вот и задали. И теперь нужно ответить так, чтобы им понравилось и чтобы не опустить себя.

– Вот что, бродяги… – Глад сделал паузу и осмотрел соратников. Те глядели на него если не с обожанием, то с большим, очень большим уважением. – Я хочу жить по законам АУЕ, чтобы не было обмана, чтобы каждый бродяга не был обижен. И я сделаю это. Мы будем набирать к себе в кодлу нормальных пацанов, которые хотят жить по нашим законам. А те, кто не хочет жить по нашим законам, или те, кого мы не посчитаем достойными быть равными нам – всякая шестерня и гребаные петухи, – те будут нашими рабами. Они будут нам служить!

– А девки? С девками как? – выкрикнул Михей.

Глад доброжелательно ему кивнул:

– Правильный вопрос. Хороший вопрос! Девки бывают разные. Есть шалавы, шлюхи, а есть девки, которые тоже живут по закону АУЕ! И правильные девки могут получить права такие же, что и правильные пацаны. И мы будет смотреть, какая девка правильная, а какая шалава!

– А седнишняя? – не унимался Михей. – Седнишная девка правильная или шалава? Может, мы ее на хор поставим?

– Эта девка – моя! – лениво усмехнулся Глад, в душе которого проснулся огонек ярости. – Вы ее не заслужили. Вы грохнули ее братана, совсем не по уму, потому хрен тебе, а не девка! Вот когда я с ней пообщаюсь, тогда и подумаю, дать тебе девку или нет! И кстати, помните, что сказал пленный? У хачей девок куча! Мы там возьмем! Да и по домам пошариться надо – точно девки есть, на всех хватит!

– Пахан, так что все-таки с хачами? – перевел разговор в нужное русло Серый, и Глад незаметно выдохнул. Про девку уже забыли, вот и хорошо. – Когда мы их мочить пойдем? Надо это делать скорее, пока и они не вооружились! Если так же, как мы, подломают охотничий магаз – плохо будет! Ну и потом – зимой как станем жить?

– Да, ты прав, электричество вечным не будет, – кивнул Глад. – Отключится со временем. Зимой будет холодно. Но до зимы мы найдем дом с отоплением от печки или от котла, который питается солярой. Придумаем что-нибудь. Насчет жратвы – ее полно! А потом мы наберем рабов и заставим работать. Будут картошку сажать и все такое. Да и склады ведь есть – и гражданские, и военные, всякие. Там и консервы, и все, что угодно: сахар, мука и все такое. Да и вообще, посмотрите вокруг, – все повернули головы к темным стеклам витрины ресторана, ночь уже, – куча магазинов, все со складами, а нас, выживших, совсем мало! Мы сто лет можем жить на этих продуктах! С голоду не умрем, точно! А что касается хачей – придется пару дней погодить. Надо провести разведку, посмотреть, что они делают. А потом… потом мы их перещелкаем, как муравьев! И вот еще что, пацаны… вы стрелять-то умеете? Сомневаюсь! Нам нужно будет пострелять, чтобы привыкнуть к оружию. Чтобы не так, как Серый…

Серый ухмыльнулся и облизнул распухшую губу, потом показал большой палец, мол, – ништяк!

– Ну вот! Отдохнем, а завтра устроим стрельбы. Прямо перед гостиницей. А кто нам запретит? Поставим банки и будем тренироваться. Мне надо, чтобы ни один хач не ушел живым! Смерть хачам!

– Смерть хачам! – откликнулись подельники, и Глад довольно кивнул. Кодла становится все сплоченнее и сплоченнее! Костяк его бригады. Костяк его народа.

Закончили они уже глубокой ночью. Как ни лютовал Глад, требуя, чтобы все пили по уму, не переходя границы, но практически девяносто процентов пацанов нажрались до поросячьего визга. Да это было, в общем-то, совсем не странно. Организм подростков не был готов к таким перегрузкам, принимая яд, каким для него по большому счету и являлся алкоголь. Вырубились они с двух-трех рюмок, и только Серый да Гвоздь кое-как шевелили языками, льстя Гладу признаниями, как они его уважают и какой он «зашибись пахан». Что в конце концов ему слишком надоело. А потому он отправился к себе в номер, прихватив ключи от грузовика. Он поставил его на сигнализацию, а будку закрыл на здоровенный замок, нашедшийся там же, в кабине «МАНа».