Мирра Секан - Белый Волк

— Да. — шатен поник.

— Нам нужно спасать её. — констатировал я.

— Как? Мы хоть и всадники, но как пробраться к гончим? — спросил Рен.

— Я думал об этом. На меня охотятся, и это можно перевести в плюс. — все удивленно посмотрели на меня. — Мы можем путешествовать в другие измерения: «В Ад, в Рай и в прочее». - цитировал я Мора. — Я полагаю, что укрытие гончих, где они прячут птичку, находится как раз — таки в «прочем».

— Мы можем там находится ограниченное время. — напомнил шатен.

— Да, но мы обязаны успеть. Мы только именно их убежище не найдем. Тут и сыграет в плюс охота за мной. Я буду наживкой. А вы отследите меня и тоже окажетесь там. Думаю, мы в состоянии сразиться с гончими.

— Но просто так тоже нельзя срываться. — заметил Севел. — Нам нужна подготовка, а особенно тебе. Ты только приехал из одного приключения и уже рвешься в бой.

— Я тронут заботой, но кто знает, что они могут сделать с Лейлой.

— Она сильная. — прошептал шатен.

— Сильная, но мы должны ей помочь! Я не понимаю, в чем проблема? — возмутился я.

— В том, что город будет находится абсолютно без защиты. — сказал Севел.

— Хорошо. Мы защитим город. А после… — я почувствовал какую-то странную боль в груди.

— Договорились.

Я уже вторую неделю сидел возле нее. Или ее тела. Я ненавидел себя. И ненавижу. Она поцеловала меня… Она. Но виноват я. Виноват в том, что приволок ее сюда. В том, что стал гребанным гончим. Нет, логика и здравый смысл всеми способами пытались донести до меня то, что я делал все на ее благо. Но есть железный аргумент в мою пользу: я мог сказать ей об этом проклятье поцелуя. Раньше я даже и не предполагал, что она может меня поцеловать. Сама! Просто так, не ради спасения. Я осторожно поправил ее пряди смоляных волос, хотя они были неподвижны, как и их обладательница. Но мне хотелось к ней прикоснуться. И что мне не даёт? Я могу потрогать ее щеку, провести пальцем по губе, погладить брови. Могу взять за руку и погладить костяшки пальцев. Могу. Но не могу. Мне не позволяет что-то. Что? Воспитание? Манеры? Отголоски прошлого? Совесть? А есть ли у меня, сильнейшего гончего, совесть? Пожалуй. Может, и она сможет остаться собой. Я надеюсь на это. Я остался собой, только сильнее и более восприимчив к ненависти. Но я это я. Останься и ты собой. Прошу тебя.

Она с каждым днём выглядела все хуже. А справится ли она? Бледная, измученная… Я заметил почерневшие веки, губы очень бледного цвета. Взяв ее ледяную руку, я начал шептать молитву. Я погрузился в другой мир, не слышал и не видел ничего, кроме нее. Справься, воронёнок!

— Как…? — удивленно спросила Фейрон. Я не в силах был выдавить из себя звука, а потому медленно прошептал лишь губами: вот так.

— Не может быть… — она показалась мне очень растерянной. — Она умерла?

— Не знаю. — также произнес я губами. Она протянула указательный палец к щеке Лейлы, дотронулась и тут же оторвала его.

— Который день?

— Вторую неделю. — я не мог говорить, но она понимала мои слова, сказанные лишь губами.

— Она… Она… Нет! Это слишком долго! Обычно требуется несколько часов. От силы дня два. Но неделю! — она изумилась и… боялась? Но чего? Я на секунду отвел взгляд от Лейлы.

— Чего ты боишься? — уже прошептал я.

— Чем дольше происходит обращение, тем… — она сглотнула. — Тем сильнее становится гончий. Глава в этом состоянии провёл два дня. А она неделю.

— Думаешь, Лейла сможет нас уничтожить? — я вновь обратил свой взгляд на нее. На этого ангела. Ангела, которого я погубил.

— Да. Правда, ей будет сложно расстаться с тобой.

— Я ей никто.

— Ошибаешься. — Фейрон с усмешкой на лице, но с глубоким страхом внутри удалилась. А я прикрыл глаза. Проснись. Прошу…

Холодно. Я будто не жива. Вокруг темнота. Все мысли смешались. Я слышу голоса… Но не знаю чьи они. Будто я под водой. А голоса на суше. Мысли начали исчезать…

Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Нейл… Эли… Люблю. Я люблю вас.

Ненавижу. Кого?

Темнота. Я ничего не чувствую, кроме холода. Я падаю. Вокруг лишь мрак. Я не в силах ничего сделать. Вдруг я чувствую, как кто-то, чьи-то теплые руки, хватают меня и пытается вытащить, но это не получается. Я хочу открыть глаза, но не могу. Это продолжается вечность. Пока я не чувствую что-то теплое на груди и плече. Что-то мокрое.

Я открыла глаза. Но все было мутным. Я не могла пошевелиться.

— Хо… ло… лод… но… — прошептала я еле слышно, одним дыханием. Вдруг что-то поднялось с моего плеча. Это кто-то… Глаза будто были накрыты какой-то серой пеленой.

— Лейла… — услышала я уже не через воду. Это… Колден? Я прикрыла глаза. На время. А затем резко почувствовала, как что-то прошло по венам и артериям, согревая меня. Я почувствовала прилив сил и вскочила, распахнув глаза. Мне хотелось кого-нибудь побить или даже… Передо мной сидел Колден, побледневший и с красными глазами. Он изумленно смотрел на меня.

— Ты… Плакал? — я докоснулась до его щеки. Вся ярость испарилась. Мне стало его жаль. Но что такого произошло, из — за чего гончий заплакал?

— Ты жива! — с умиленной улыбкой и счастливой интонацией произнес светловолосый. Вдруг он прижался ко мне, обнял очень крепко и не желал отпускать. А затем мягко поцеловал в щеку. Я сидела в оцепенении. Жива? А могло быть иначе? Странно тихо…

— А что произошло?

— Ты… Ты не помнишь?! — он изумился и отполз от меня на метр. В голове мелькали несвязные картинки: падающий ангел, танец, осень, замок, поцелуй… Поцелуй? А потом… тьма.

— Помню… Или не помню. — я почесала затылок. — Я тебя… — мне, почему-то, резко стало стыдно. Странно тихо… — поцеловала, а что потом?

— Потом ты упала в обморок.

— Разве ты так плохо целуешься? — я не могла удержать свой сарказм, хоть он был и не совсем уместен. Ничто меня не остановило это сказать. И это странно. — Или слишком хорошо? — я слегка наклонила голову вбок, но потом опомнилась.

— Я… Я боюсь тебе говорить. — Колдену было не до шуток. — Этот поцелуй… Это… Он…

— Что? — спустя минуту спросила я.

— Он был… Ох. Это все из — за главы. Наказание… Давай подойдем к зеркалу. — он взял меня за руку и подвел к зеркалу в шкафу. Я удивилась. Я выглядела, как труп! Очень бледная, веки почернели, а губы были не розовые, а, скорее, цвета клубничного коктейля, сильно разбавленного молоком. Почти белые. Я лишь пальцем коснулась щеки и вздрогнула, отдернув его. Моя щека была холоднее айсбергов Антарктиды! Но почему? Что произошло? Я не могла понять.