Юрий Волков - Город сестёр 2 [СИ]

У ворот приплясывала Бабка и махала руками Пашке, тоже в расстёгнутом халате и босиком.

Забралась на сиденье.

— Гони!

Подлетели к городским воротам, которые оказались закрытыми.

Из дежурки вышел Гравёр.

— Куда вас понесло!

Пашка завопил.

— Быстро отрывай ворота! Ты зачем преступника выпустил из города?!

Гравёр ухмыльнулся.

— А ты что за начальство?

Пашку осенило.

— Так и ты, сука, на него работаешь?

— Скорый, ты мне поговори ещё! Снова захотел в участок?!

Пашку заколотило от злости. Он направил на Гравёра палец и сказал.

— Пу!!

И одновременно глушанул его «снотворным».

Начальник караула грохнулся мордой в землю.

Пашка навёл палец на растерявшийся наряд КПП.

— Пу! Пу! Пу!

Три человека рухнули у крыльца пропускного пункта. Один с костяным стуком долбанулся головой о ступеньку. Пашка рявкнул на последнего бойца.

— Руки!!

Бедняга мгновенно вскинул лапы вверх.

Бабка подсказала.

— Скорый, не убивай его. Пусть ворота откроет.

— Хорошо. Не буду… Что стоишь?!! Открывай!!! Мать твою!!!

Боец метнулся к Гравёру, содрал у него с шеи ключ на шнурке и помчался отрывать двери в Полис.

Багги вылетела на шоссе. Ветер гудел в дугах.

— Где?! — Завопил Пашка.

— Вон он! В сторону Мариинска гонит!

— Бабка! Садись за руль! Я наверх!

Мила пересела на водительское, а Скорый взлетел к люку с гранатомётами. Снял один, развернулся лицом по ходу машины.

— Никуда не уйдёт, на своей черепахе, падла! Нагоним!

Минут через пятнадцать в свете фар замелькали задние отражатели броневика. Пашка хищно усмехнулся, припал к оптике. Эрпэгэшка кашлянула, зашипела ушедшая граната.

Броневик от взрыва взбрыкнул, как будто ему дали пинка под задницу. Проехав на переднем бампере, корёжа асфальт, метров пять, он тяжело рухнул набок.

Бабка подвела пепелац к железному гробу.

— Как он там?! — Спросил Пашка.

— Живой, гнида. Ну-ка, долбани ему по мозгам.

— А он там один?

— Один, голубчик. Только не убивай! Только не убивай!

Дугин нашел своим Даром во внутренностях покорёженной машины водителя и лупанул его успокоительным.

Он залез на боковину машины и, кряхтя, откинул тяжеленную бронированную водительскую дверь. От кумулятивной струй роскошный салон, напичканный мехами и панелями из ценного дерева, тлел. Зацепило и водителя. Правая рука, по локоть, у него была оторвана.

Хватанув свежего воздуха, внутренности лимузина заполыхали, как сухой хворост. Бабка со Скорым выволокли Векселя из-за руля и бегом потащили к луноходу. Только отбежали метров на двадцать, как рванул бензобак. Крыша лимузина отлетела через кювет метров на десять. Пашка прыгнул на Бабку, повалил её на гравий и накрыл сверху собой. Буквально метрах в двух, с неба грохнулась бронированная, горящая дверь.

Бабка завозюкалась под Пашкой. Он рявкнул.

— Лежать!!

Подождал, пока падающие обломки перестали стучать об асфальт и об его спину. Встал.

— Вроде всё.

Бабка поднялась, запахнула розовый халат и попыталась хоть немного отряхнуть его от грязи и пыли. Ворчала.

— Теперь выбросить придётся.

— Да ладно, Мила. Давай этого говнюка в машину.

— Погоди. — Остановила его Бабка.

Милка, грязная как чёрт, в извазганом халате, утёрла рукавом нос и спросила.

— Паша, ты же можешь заставить его говорить правду?

— Могу… А что ты хотела?

— Давай. Обработай его.

Пашка добавил в мозги Векселя покорности.

— Готово. Будить?

— Буди, — покивала Мила.

Вексель открыл мутные глаза и утробно застонал. Видимо боль была адская, раз пробивалась даже через Дугинский гипноз.

— Вексель, — спросила Мила, — ты меня слышишь?

— Ддаа, — прохрипел тот.

— У тебя запасы жемчуга есть?

— Ддаа…

— Сколько тайников?

— Четыре…

Скорый остановил допрос.

— Бабка, он вроде умирает. Дай-ка я его полечу.

— Не надо.

Мила достала из талисманчика на груди шприц и вколола Векселю в ляжку всю дозу.

Тот перестал стонать.

— У тебя четыре тайника с жемчугом?

— Да…

— Где они находятся?

— Один в подвале дома. Под моим кабинетом. Там фальшивая кирпичная кладка… Второй в колодце бывшей федеральной линии связи. За железной дорогой. Закопан на дне, в гравий… Третий в моём доме в Заозёрном. Тоже в подвале. Стеллаж отъезжает, за ним сейф… Четвёртый закопан на Захаровском кладбище. Самая последняя могила у леса.

— Сколько в тайниках всего?

— Не знаю… Много…

— Больше десяти тысяч?

— Больше ста тысяч…

Бабка повернулась к Скорому.

— Паша, да мы с тобой никак миллиардерами стали… Мда… Ты понимаешь, что его оставлять живым нельзя? Кстати, — она повернулась к Векселю, — об этих тайниках ещё кто-то знает?

— Нет. Никто.

— Ты их что — сам делал?

— Нет. Мне Поляков помогал.

— Рыжий, что ли?

— Да, Рыжий. Но я его убил.

— Молодец.

Бабка снова повернулась к Скорому.

— Что будем делать?

— Ну а что? Давай я его усыплю. Навсегда.

— Нет, Паша. Так не пойдёт. Ты в курсе, что моя Ванка попала в плен по его вине? Так что… Так просто я ему умереть не дам.

Милка зажмурилась, повертела головой, удовлетворённо кивнула. Пашка с опаской поинтересовался.

— Что?

— От Таира на грохот стая идёт. Не стая, а так… Стайка.

Она снова прищурилась.

— Пара крупных топтунов… И три твари чуть помельче… Ходко идут. Минут через двадцать, максимум через полчаса будут здесь…. Это хорошо.

— Мила, ты что задумала?

— Бери его. У нас наручники есть?

— Нет. Как-то не подумали…

— А есть чем его связать?

— Стропы буксировочные подойдут?

— Подойдут.

Скорый вытащил из инструментального ящика пару строп.

— И что?

— Надо привязать его вон к той берёзе. Чтобы с дороги было видно. И так, чтобы топтун доставал его только в прыжке.

Пашка понял Бабкину мысль.

— Мила, а может — ну его? Придушим, да и бросим. Чего с ним таскаться.

— Ну, уж нет, Пашенька… Надо, дорогой, надо. Это должно быть… Показательно. Понял?

Они на пару раздели догола и втянули беззаботно дремлющего Векселя на стоящую у края леса раскидистую берёзу. Подняли повыше и повесили на тросе за оставшуюся руку к прочной ветке. А туловище, второй стропой прикрутили к стволу. Отошли, полюбовались в мерцающем свете горящего броневика на содеянное. Мила одобрила.

— Пойдёт… Буди его. Я хочу, чтобы он был в сознании.

Пашка сделал.

— Пошли в пепелац.

Пришедший в себя Вексель вслед захрипел.

— Суки! Твари! Всех урою! Вы у меня землю жрать будете! Шавки мелкие! Быдло поганое! Вы ещё кровью умоетесь! Вы у меня в руках усеритесь!…

Бабка со Скорым молча уселись в машину и стали ждать.

Действительно, минут через двадцать нарисовалась стая тварей. Собравшись на истеричную ругань Векселя, они закружили вокруг берёзы. Запах свежей крови их раззадоривал.