Александр Плетнёв - Фактор умолчания

А вот вероятный противник, «супостат», обнаруженный в двухстах километрах впереди по ходу эскадры, оказался в единственном экземпляре, редкой посудиной – «Frank Cable» – плавбаза субмарин, выдав свою военную принадлежность малокалиберной зенитной артиллерией и характерным для ВМС США тактическим номером на борту.

Правда, для того чтобы лучше рассмотреть все эти «прелести», «Ту-шестнадцатому» пришлось пройти почти вплотную к борту… и дважды.

– Нарушаем, командир, – скалился штурман-навигатор.

Командир видеть лица штурмана не мог, но по интонации…

– …все нормы международных правил облета иностранных кораблей попрали, – продолжал «песню» штурман, – нас, кстати, фиксировали. По-моему, я успел разглядеть на палубе мордатого негритоса, хм…угнетенная раса, с фотоаппаратом. Так что нота дипломатам в посольство обеспечена. Теперь жди «дыню» от начальства [79] «Дыня» ( жарг .) – взыскание. .

– Доложить на «точку», – сдержанно прозвучало в ответ по СПУ, и понятно, что уже обращаясь к радисту.

– Поднимемся на тыщи три-четыре, остудим машину? – предложил сидящий справа ПКК [80] ПКК – помощник командира корабля. , щелкая какими-то тумблерами на приборной доске. – А то наддув ни к черту… упарился.

Семьдесят с лишним тонн обтекаемости, стреловидности со свистом-ревом оставили «американца», отрабатывая заявленную ТТХ скороподъемность.

Привычно вдавило в кресло, горизонт разбежался в стороны, округляясь.

Море провалилось вниз.

Радист отправил сообщение, получил «квитанцию», а минутами позже объявил:

– Командир, у нас танкер на связи.

Переговорили. Дали направление по компасу, координаты. Связь с заправщиками поддерживали постоянную, и через сорок минут они уже были где-то рядом, следуя другим эшелоном. Радар радаром, а все никак не могли выйти на визуальный контакт друг с другом… солнце ли в глаза или дымка от тропической влажности.

Проблему решили уже проверенным способом – высыпали дипольные отражатели. Оказалось, заправщики промазали – шли в ста километрах впереди.

– Чертовщина, – ругнулся командир.

– Чертовщина не то слово… – «правый» добавил еще пару слов покрепче, указывая на свою сторону: – Взгляни!

«Фантомы» будто сюрпризом свалились сверху, став по правому борту. Практически тут же две машины взмыли вверх, уйдя из поля зрения, и вернулись вновь, заняв место с левого траверза. В двухместных кокпитах за остеклением фонарей вертели головами пилоты – белые шлемы, черные на пол-лица, точно стрекозиные очки.

– Клоуны размалеванные, – снова выругался помощник командира, – вот черт, а я уж думал, все пройдет без ненужных любопытных. Гадом буду – нас вломил этот хренов «обеспечитель» «Фрэнк». На зов примчались «палубники»… они нам локаторы и забивали. Вот только странно…

– Что странно?

– Не пойму их «боевую раскраску». Против нас работает «Констеллейшн». Так? Говорили, что у него в крыле новые «хорнеты» вместо «эф-четвертых». Что-то не могу разглядеть, – лейтенант вынул бинокль, поднес к глазам, – у них на холке за фонарем должны быть надписи принадлежности… USS и название авианосца. Не вижу.

– Штурман… радист, – обратился командир, – пощелкайте фотиком их хорошенько. Чтоб все циферки и буковки – какая эскадрилья, бортовые номера… по прилете на базу надо будет дать контрразведчикам, они должны во всей этой мутоте лучше разбираться.

Медленно нагоняемые танкеры уже поблескивали плоскостями, занимая эшелон ниже.

Сближались.

«Фантомы» по-прежнему как привязанные висели побоку, лишь отошли еще на десяток метров.

Две «тушки» выросли в размерах, так, что уже читались бортовые номера.

Уравняли скорости, обозначив сбор, однако резервная машина (бортовой № 902), качнув крыльями, планово увеличила дистанцию по всем трем координатам, а основная (№ 903) следовала в режиме ожидания.

– Переходим на «внешнюю», – проговаривает необходимое командир.

– Ветер встречно-боковой от 20–30 километров в час, порывы до ста сорока, – докладывает штурман, пустив прибаутку, – три беды у нас на службе боевой: злостный триппер, геморрой, еще ветер боковой!

– Не существенно, – попробовал элеронами машину командир, – но… 903-й, сменим курс на ветер. По компасу на сорок.

– Подтверждаю.

Доворот проходил плавно, так что и «фантомы» вовремя отреагировали, продолжая держаться в сравнительной близости. Ничего необычного в этом не было – обычная практика американских ВВС, иногда это оказывалось даже в некоторую помощь… так и сейчас один из впередиидущих «палубников» удачно прикрывал слепящее солнце.

– Ветер встречный, – снова отчитался штурман, добавляя: – С порывами.

– 903-й, работаем?

– Работаем.

Заняли исходное положение для сцепки. Хвостяра заправщика на левой скуле. Взгляд невольно цепляется за кормовую пушечную турель – стволы двигаются, ребятам не нравятся «фантомы». А они («фантомы») как раз оттянулись назад… и тот «бесплатный помощник», что прикрывал солнце. А жаль – теперь слепит. Внимание переносится на крыло заправщика с характерной «шайбой» на законцовке, уменьшающей влияния спутной струи на шланг, там уже трепетал в воздушных вихрях парашютик – дает свое порывистый ветер.

Все начиналось по отработанному сценарию: бубнили свое КОУ, потянулась топливная кишка, пошел отсчет…

Вдруг досель пассивные наблюдатели – американцы, стали маневрировать. Два «фантома» проревели форсажем выше, но зато следующая пара прошла чуть ли не по головам, обогнав «туполевых», задирая носы с набором высоты, ударив напором спутно-реактивных струй по плоскостям. Выпущенный топливный шланг точно в истерике забился, пошел играть волной.

Оба пилота «Ту-шестнадцатых», вцепившись в штурвал, держали машины, без «оха!», без «аха!», без мата, сжав зубы… за них орали проклятия другие – радисты:

– Что творят, суки!

«Фантомы» разошлись в разные стороны в дуге разворота, оставляя за собой темный след выхлопа, терялись в голубизне. Болтанка утихла, шланг стабилизировался на парашютике, и снова шли крыло к крылу.

– 903-й, работаем?

– Давай.

«Фантомы» могли вернуться, а потому старались выполнить задачу быстро. Коротким двойным движением штурвала влево командир выбрал отрицательный интервал, накладывая крыло на шланг. КОУ тоже явно на взводе, бормочет: «левее, левее, левее… продавить» и… переборщил:

– Промазали!

– Твою ж мать!

Шланг мазнул мимо зацепа, скользя к кромке крыла, выскочил в свободное висение.

Еще попытка!

Командир чуть ерзает в кресле, чувствуя, как холодеет под ветерком наддува мокрое по́том тело, слыша собственное сердце, учащенно бу́хающее в груди [81] Для справки. Пульс летчика во время дозаправки может достигать 186 ударов в минуту и более (при норме 76–80), в четыре раза учащается дыхание, повышается температура, давление, начинается интенсивное потовыделение, потери веса пилота доходят до четырех килограммов. .