Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

Он нахмурился сильнее. Каждая колонна растянулась почти на три мили, а пятнадцать кораблей Стейнейра находились примерно в шести милях с подветренной стороны, когда они направились к противнику. «Неустрашимый» шёл чуть севернее точки, которую первоначально выбрал Кайлеб, но это его не беспокоило. Капитан Мензир заметил огромную галеру, несущую вымпел доларского адмирала, и скорректировал его курс так, чтобы пройти позади неё.

Клубы грязно-серого дыма начали появляться рядом с некоторыми галерами, которые были ближе всего. Вероятность того, что кто-то, обладающий пушками без доработок Мерлина, попадёт в них с такого расстояния была настолько несущественной, что Кайлеб её даже не рассматривал. Он даже не видел всплесков, где большая часть ядер — которые должны были быть нацелены в «Неустрашимого» — упала в воду.

Он размышлял над ситуацией ещё мгновение, а потом пожал плечами. План, который он, Стейнейр и Мерлин составили вместе, был лучшим из того, что они могли придумать. Он не собирался начинать портить его просто потому, что у него разгулялись нервы перед своей первой битвой.

Он тихо фыркнул, посмеявшись собственным мыслям, и даже не заметил, как его внезапная улыбка расслабила плечи офицеров, стоявших около него на шканцах флагмана.

— Ещё минут пятнадцать, я думаю, капитан Мензир, — сказал он непринуждённо.

— Около того, Ваше Высочество, — согласился Мензир.

— Очень хорошо, капитан, — сказал Кайлеб более официальным тоном. — Вступить в бой с врагом.

— Так точно, Ваше Высочество!

Фейдель Альварез, герцог Мэликай, стоял на юте «Короля Ранилда» и наблюдал, как колонна галеонов направилась к его флагману. Ведущий корабль в линии противника был одним из крупнейших в черисийском построении, и его челюсти сжались, когда он подошёл достаточно близко, чтобы он увидел корону над золотым кракеном, развевающимся на бизань-мачте. Только один человек во всей Черис мог плавать под таким флагом: наследник престола.

«Кайлеб», — подумал он. Кронпринц Кайлеб Армак, собственной персоной, шёл на него, подобно какому-то демону. Мэликай не особо верил в очевидные подозрения Церкви относительно ортодоксальности Черис, но чем ещё можно было объяснить присутствие этих галеонов, за семь с лишним тысяч миль от Бухты Каменной Банки? Как ещё можно объяснить, что они могли просто найти его флот, да ещё и в позиции, подходящей для атаки?

Холодный, унылый страх горел глубоко внутри него, постепенно становясь сильнее по мере приближения к Армагеддонскому Рифу. Он ни за что не должен был позволять Тирску и Белому Броду уговорить его приближаться так близко к этим проклятым землям! Ему нужно было плыть так, как он хотел с самого начала, так как ему было приказано. Намного лучше было рискнуть потерять весь флот от ветров и штормов, чем дать его уничтожить этим легионам Ада!

Капитан Экирд стоял у левого фальшборта, напряжённо наблюдая за приближающимся противником, и Мэликай впился взглядом в спину своего флаг-капитана. Экирд рекомендовал отдать флоту приказ сделать поворот оверштаг, даже если это нужно было сделать на вёслах, сразу же, как только они увидели первый неизвестный парус. Конечно, Мэликай отмахнулся от этого предложения. Доклад наблюдателей был, скорее всего, неверным, а даже если это было и не так, за этим одиночным парусом не могло быть ничего такого… что могло быть способно угрожать флоту такого размера, какой был у него!

Сейчас его собственный флаг-капитан игнорировал его.

Мэликай взглянул на прямую спину Экирда, а затем коснулся рукояти своего меча. Он чуть вытянул его из ножен, убедившись, что он свободно двигался, а затем посмотрел на артиллеристов, согнувшихся над казённиками своих пушек.

Этим утром Экирд опять выдвигал аргументы против приказов Мэликая. Он хотел попробовать держаться подальше от черисийцев, достаточно далеко, чтобы пушки с его возвышающегося корабля могли хотя бы надеяться попасть по ним, вместо того, чтобы идти напрямик прямо под их орудия, но Мэликай резко оборвал его. У их галеонов могло быть больше пушек, чем у любого из его кораблей, но все его галеры несли бо́льшие экипажи, усиленные тяжёлыми частями лучших полков Королевской Армии. Если они смогут как-то прижаться боком к одному из этих галеонов, то они сметут своими пиками, мечами и топорами с его палуб всё, не взирая на то, сколько орудий несёт эта проклятая штука! И что бы не думал Экирд, Мэликай имел в пять раз больше галер, чем было галеонов.

Он обнажил зубы, противопоставляя гнев на трусость своего флаг-капитана против холодного яда своего собственного страха, в то время как с других галер начинало стрелять всё больше пушек, а черисийцы подплывали всё ближе и ближе.

Первые несколько ядер просвистели в воздухе выше «Неустрашимого» как потерянные, проклятые души. Одно из них попало в грот-марсель и прорвало мокрый парус насквозь, словно по нему шлёпнули гигантским кулаком. Ещё одно пролетело едва в пяти футах перед носом корабля, а затем он получил первое настоящее попадание.

Ядро, скорее всего восьмифунтовое из длинноствольного «сокола», попало по нему под гамачные сетки спардека и прямо перед грот-мачтой. В облаке зазубренных обломков, оно проломило фальшборт правого борта и разорвало пополам морского пехотинца, превратившегося в кровавый взрыв. Крики и несколько воплей известили о том, что обломки причинили ещё несколько ран, и больше, чем один член экипажа «Неустрашимого» вздрогнул. Но корабль продолжал двигаться вперёд, а огромный корпус «Короля Ранилда» находился уже менее чем в семидесяти ярдах от него.

— Рулевому готовность к повороту на левый борт! — сказал капитан Экирд своему первому лейтенанту. — У нас будет единственный шанс после того, как они пройдут позади нас!

— Да, сэр.

Мэликай презрительно скривил губы, когда услышал слабую дрожь в голосе лейтенанта. Очевидный страх другого человека приятно отвлекал от своего собственного, и он вытащил свой меч, так как конец длинного бушприта «Неустрашимого» начал пересекать кильватерный след «Короля Ранилда» всего в пятидесяти ярдах позади его флагмана.

— Огонь по готовности! — прокричал капитан Мензир, когда «Неустрашимый» нацелил свои передние орудия на свою цель.

Высокая, массивная корма «Короля Ранилда» возвышалась над низко сидящим галеоном. Несмотря на износ, который галера претерпела за тысячи миль путешествия, совершённого ей, чтобы достичь этой точки, несмотря на слизь и нити водорослей вдоль её ватерлинии, следы золочения всё ещё были видны на великолепной резьбе, сияя в утреннем свете на фоне цвета рыхлых серых облаков и ярко-синего неба. Зелёная вода и белые брызги завихрялись позади её корпуса, когда волны омывали нижний ряд вёсельных портов, а ряды её огромных кормовых окон сверкали на солнце, несмотря на покрывавший их налёт соли. Над кормовым фальшбортом можно было увидеть тускло блестящую сталь шлемов, а множество солнечных лучей отражались от наконечников абордажных пик, лезвий топоров, алебард и стволов фитильных мушкетов. Зарифенный парус галеры, поставленный вместо основного, поношенный и залатанный, раздулся словно щит, и с неё раздались пренебрежительные крики.