Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

Кайлеб кивнул, и Мерлин подошёл к тому месту, где стоял Арнальд Фалкан, половина тела которого освещалось сиянием из светового люка кают-компании, охранявший спину Кайлеба даже здесь.

Кайлеб подождал несколько минут, затем умышленно наклонился над нактоузом, косясь на компас. Он выпрямился и пристально посмотрел на множество едва заметных парусов, затем несколько секунд постоял явно задумавшись, прежде чем повернулся к Мензиру. Никто не мог услышать, что он сказал флаг-капитану, но разговор длился всего минуту или около того. Затем Мензир наклонился к своим рулевым.

— Измените свой курс на юго-запад-запад! — прорычал он сквозь грохот.

— Так точно, сэр! — крикнул в ответ старший рулевой. — Юго-запад-запад!

Он и его напарник отвели штурвал, спица за спицей, зафиксировав глаза на картушке компаса. Удерживание точного курса при любых обстоятельствах было невозможно для любого парусного судна. В такую погоду не было смысла даже пытаться, но они были очень опытными рулевыми. Они держались как можно ближе к нему, и Мерлин с удовлетворением улыбнулся, когда проецируемый курс «Неустрашимого» протянулся прямо в глубоководный канал к северу от острова Опал, между Скальным Крюком и намного меньшим островом Полумесяца.

«Или», — напомнил он себе, — «в то, что по крайней мере было глубоководным каналом восемьсот лет назад».

— Он сделал это хорошо!

Мерлин повернулся и посмотрел на Фалкана, когда морпех крикнул ему на ухо. Они ясно видели лица друг друга в сиянии светового люка, и Мерлин поднял одну бровь.

— Кто что сделал хорошо? — спросил он.

— Кайлеб, — ответил Фалкан с усмешкой. Он вытер воду с лица и покачал головой. — Эти люди ни за что не догадаются, что вы дали ему коррекцию курса!

— Я не понимаю, о чём ты говоришь! — Мерлин ответил с настолько невинным видом, насколько кто-либо мог при нынешних условиях ветра и моря.

— О, конечно, нет, сейджин Мерлин! — согласился Фалкан с ещё более широкой улыбкой, и Мерлин рассмеялся. Затем он стал серьёзным.

— Ты прав, он сделал это хорошо! — закричал он. — И это важнее, чем когда-либо!

— Согласен! — Фалкан энергично кивнул. Затем он взглянул на принца, и его улыбка была глубоко одобрительной. — Он растёт, не так ли? — сказал он Мерлину.

— Такой уж он есть! — согласился Мерлин. — Такой уж он есть!

«Фалкан был прав», — подумал он, — «и более чем в одном смысле». — Кайлеб уже продемонстрировал свою собственную тактическую и стратегическую проницательность, а также свою готовность поддержать собственную оценку ситуации. Он не полагался на предложения Мерлина — если только он не соглашался с ними, по крайней мере. Он использовал способности Мерлина… а затем принимал собственные решения.

И этот молодой человек проявлял впечатляющее внимание к деталям. Он сознательно отплыл на восток дальше, чем он был должен, прежде чем повернуть обратно к Армагеддонскому Рифу. Он добавил по крайней мере ещё два часа к общему времени транзита, и капитан Мензир использовал это время, чтобы разжечь огни камбуза и накормить каждого человека таким количеством горячего супа, тушёным мясом с рисом и овощами, сколько он мог съесть.

Невозможно было оценить, как много эта горячая еда будет значить для людей, которые уже пережили изнурительный день и столкнулись с ещё более изнурительной ночью. Но Мензиру также удалось дать каждому человеку по крайней мере по два часа в его гамаке. Моряки и морпехи «Неустрашимого» должны были вернутся в бой, настолько хорошо накормленными и отдохнувшими, насколько могли бы, и капитан даже сумел привязать полотна для сбора дождевой воды, чтобы пополнить свои баки для воды, после чего приказал поварам приготовить галлоны горячего чая прежде чем, они снова загасили камбуз.

Люди на борту «Неустрашимого» осознали всё это, и корабль облетело известие, что принц специально дал им время для этого. Такого рода внимание — и подготовку — они не собирались забывать.

Те из них, кто выживут этой ночью, по крайней мере.

— Благодарение Лангхорну, что мы не там снаружи, — заметил лейтенант Рожир Блейдин, прислушиваясь к шторму.

Снаружи было темнее, чем внутри ботинка, но регулярное, дикое биение сильного прибоя на дальней стороне Скального Крюка и острове Опал можно было услышать даже сквозь дождь и ветер. Конечно ветер — так же, как и волны — был намного слабее здесь, в защищённых водах Скального Плёса. Не то чтобы эти воды были именно теми, что Блейдин назвал бы «спокойными».

Якорная стоянка была глубокой, с отвесно вздымающимися из воды крутыми стенами, особенно на её восточной стороне, где большая глубина подходила к самому подножью сорокафутового утёса, из которого формировался западный срез Скального Крюка. На западной стороне берег был менее вертикальным, а вода резко мелела. Были даже какие-то маленькие скалистые пляжики в карманах, вырезанных в подножиях крутых холмов той стороны. Но мелководье там было ещё более бушующим, и большинство капитанов флота предпочли отойти дальше, в более глубокие воды, которые давали им больше безопасного пространства, если их корабли должны были бросить свои якоря.

Корабль Блейдина, «Королевская Бе́дард», был одной из последних галер, которые достигли этого безопасного места. К тому времени, когда она прибыла, видимость была уже более, чем плохой и заходя в плёс она столкнулась со своим спутником, «Королевским Чемпионом», потеряв один из своих носовых якорей в процессе этого. Учитывая её поздний приход и сгущающуюся темноту, она была вынуждена искать подходящее место чтобы встать на якорь как могла, фактически сама по себе, и её капитан смог ощупью проложить себе осторожный путь так далеко в плёс, насколько он осмелился, после чего бросил её оставшийся носовой якорь. В результате, она оказалась одной из самых крайних среди сбившихся в кучу кораблей флота на южной стороне, а также одной из самых дальних с востока, отделённая от «Паладина», ближайшей к ней галеры, примерно сто двадцатью ярдами. Она была в порядке под укрытием Скального Крюка, хоть и более незащищённой, чем большинство других кораблей, но даже теперь она, казалось, нервно вздрагивала, словно пугалась ярости непогоды извне якорной стоянки, дёргаясь и перекатываясь на своём якоре.

— Я не понимал, что ты такой набожный, Рожир, — сказал Невил Мейридис в ответ на его замечание.

Он и Блейдин стояли, укрываясь от ветра и дождя с подветренной стороны носовой надстройки, у подножия трапа по правому борту. Мейридис был первым лейтенантом «Королевской Бе́дард», тогда как Блейдин — только что закончивший личную проверку якорной вахты [13] Якорная вахта — особый вид дежурства, назначаемый для поддержания установленной боевой готовности корабля и обеспечения его внешней безопасности. Личный состав назначается на якорную вахту на сутки и несёт её в три смены. — был вторым лейтенантом галеры. Первый лейтенант должен был сменить его на посту вахтенного офицера примерно через десять минут. После чего Блейдин, наконец, сможет присесть внизу, найти что-нибудь поесть и получить по крайней мере несколько часов отчаянно необходимого сна.