Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

Кричащие корисандийцы взяли приступом трап, который он удерживал, и оставшаяся горстка черисийцев отступила к кормовому поручню, образуя последнее, отчаянное кольцо вокруг своего короля. В течение мимолётного момента между ними и их врагами был промежуток, когда корисандийцы толпились на двух трапах, которые они, наконец, взяли.

Где-то на этом пути Хааральд потерял шлем, и ветер холодил его покрытые потом волосы. Он и гардемарин Аплин были единственными офицерами, всё ещё стоявшими на ногах, и он слышал резкое, задыхающееся дыхание его последних защитников. Он посмотрел на их врагов, и на мгновение задумался о том, чтобы сдаться и спасти жизни своих людей. Но затем он увидел безумие в глазах корисандийцев. Они пребывали в тисках убийственной ярости, которая завела их так далеко; даже если бы они поняли, что он попытался предложить свою капитуляцию, они, вероятно, отказались бы принять её.

«Я должен придумать и сказать что-то благородное». — Эта мысль мелькнула в его мозгу, и к его собственному изумлению он на самом деле усмехнулся. Аплин услышал это и взглянул на него, и Хааральд улыбнулся побледневшему мальчику.

— Неважно, мастер Аплин, — почти спокойно сказал он. — Я объясню позже.

И тогда корисандийцы бросились в атаку.

Мерлин Атравес пересёк «Думвал» во взрыве тел, а затем перескочил на палубу «Королевской Черис» и бросился на корму, убивая всех, кто стоял у него на пути.

Корисандийцы, которые оказались на его пути, не имели представления о том, с чем они столкнулись. Очень немногие из них имели время понять, что они ничего не могут сделать.

Он был, без преувеличения, машиной убийства, кружащимся вихрем невероятно острой стали, управляемой силой десяти смертных. Его клинки прорезали плоть, броню, древки копий и тесаки, и никто не мог встретиться с ним и выжить. Тела и кусочки тел разлетались от него в распыляющихся рисунках крови и разорванных конечностей, и он проходил через своих врагов, как лавина, больше задерживаемый их трупами, чем их оружием.

Но между ним и ютом «Королевской Черис» были сотни врагов.

Кайлеб не смог бы повторить прыжок Мерлина. Никто бы не смог, но он и его телохранители продолжили свою собственную атаку вдоль коечных сеток. Фейркастеру удалось каким-то образом встать перед принцем, и крепко сложенный морской пехотинец шёл первым на «Думвал». Морские пехотинцы, уже находящиеся на галере, узнали принца и его телохранителей, и удвоили свои усилия, борясь за то, чтобы остаться между ним и его врагами.

Они не смогли.

Кайлеб, Фейркастер и Арнальд Фалкан были остриём черисийского клина, который пробивался через «Думвал» к «Королевской Черис», и меч, который Мерлин называл «Экскалибур», вспыхнул в руке кронпринца, когда он впервые попробовал кровь.

Корисандийцы ударили по тонкому кольцу морских пехотинцев и моряков, защищавших Хааральда. В течение нескольких невероятных мгновений защитники держались, отбрасывая своих врагов. Но затем один или два из них упали, и корисандийцы потоком хлынули через промежутки.

Черисийцы отступили. У них не было другого выбора. Они разбились на мелкие группы, сражаясь спина к спине, умирая, и по-прежнему отчаянно пытаясь защитить короля.

Хааральд опёрся на кормовой поручень, больное колено вспыхнуло огнём от боли из-за перенесённого на него веса, и его меч свистнул. Он срубил атакующего моряка, а потом сам вскрикнул от полученного удара, когда корисандийский солдат взмахом с обоих рук попал ему в грудь клевцом абордажного топора. Шилоподобный клевец был специально сделан так, чтобы пробивать броню, но он отскочил, сбив с брони все опознавательные знаки, и пока корисандиец таращился в недоумении, меч Хааральда перерезал ему горло.

Он упал в сторону, и на мгновение перед королём возникла брешь. Он поднял глаза и увидел корисандийца со стальным арбалетом. Каким-то образом он сумел перезарядить оружие, прежде чем вскочил на фальшборт юта. И теперь он целился прямо в Хааральда.

— Ваше Величество!

Гектор Аплин тоже увидел арбалет. Прежде чем Хааральд смог двинуться, мальчик бросился перед ним, предлагая своё собственное тело, чтобы защитить своего короля.

— Нет! — крикнул Хааральд. Он отпустил поручень, его левая рука рванулась и поймала заднюю часть куртки Аплина, и он повернулся, дёргая гардемарина назад, одновременно вращаясь, чтобы подставить спинку своей кирасы.

Арбалетный болт ударил его прямо в спину и с визгом отскочил, отброшенный стальной пластиной. Он почувствовал его сокрушающий толчок, а затем ахнул от боли, когда что-то ещё ударило его по правой ноге, чуть выше колена.

«По крайней мере, это не здоровая нога!»

Эта мысль мелькнула в его мозгу, когда он развернулся обратно в сторону схватки. Корисандийский моряк, который ранил его, с рычанием отдёрнул назад свою абордажную пику, готовясь к следующему удару, но Аплин с всхлипом бросился мимо Хааральда. Щуплый мальчик проскочил под пикой, вбивая свой тесак двумя руками, и корисандиец закричал, когда лезвие вспороло его живот.

Он начал падать, сжимая смертельную рану, и Аплин отшатнулся назад к королю.

Из всех черисийцев только они вдвоём остались на ногах, и Хааральд отчаянно ударил в грудь моряка, приближавшегося к Аплину справа, в то время как рыдающий гардемарин зарубил другого корисандийского моряка, угрожавшего королю слева от него. Мальчик закричал, когда меч вонзился ему в левое плечо. Он чуть не упал, но смог удержаться на ногах, продолжая рубиться тяжёлым тесаком. Удар меча отскочил от рукава кольчуги Хааральда, и король рубанул ударившего моряка с боку, несмотря на то что ощущал слабость от крови, струящейся по правой ноге.

Какой-то инстинкт предупредил корисандийского солдата на вершине трапа на ют по правому борту «Королевской Черис». Его голова повернулась, и у него осталось одно мгновение, чтобы разглядеть пропитанное кровью привидение, которое внезапным прыжком покрыло всё расстояние от палубы снизу до фальшборта рядом с ним. Затем он умер, оттого что легированная сталь катаны прошла через его шею в веере крови.

— Черис!

Глубокий голос Мерлина прокричал боевой клич, перекрыв все другие шумы, а затем он сам оказался на юте. Один или два человека, стоявшие перед ним, смогли начать собственные оборонительные удары. Он проигнорировал их, позволив им отскочить от своих доспехов, потому что пробивал себе путь к королю.

— Черис!

Он прорезал коридор сквозь тела корисандийцев, беспощадно глядя сапфировыми глаза, за катаной и вакидзаси тянулись брызги крови, а паника распространилась от него, как чума.