Игорь Ривер - Тени Монолита [СИ]

— Игорь!? — крикнула пятившаяся Инга.

Я ничего не ответил. Огнемет бы сюда… Огнемет? Ладно, сейчас организуем!

— Ухо, сюда! Хватайте уголь, бросайте в него.

Бюреры подбежали к парапету, глянули вниз.

— Не шможем, шерый. Нам не поднять много. Не завалим это!

— Не поднять, говорите? Силенок не хватит?..

…

Мои руки ложатся на плечи мутантам и перед ними распахивается бездна, в которую я смотрю постоянно. Холодная бесконечность универсума, частью которого является все силы мира и три маленьких живых искры на краю этой пропасти. Если рядом с тобой Проводник, то в энергии недостатка не будет. Страшно? Конечно страшно! Ничего, переживете.

Бюрер начинают тихо и ритмично ухать. Уголь в яме вспучивается широким горбом. Пласты выворачиваются багровой изнанкой наружу. В небо летят снопы искр. Раскаленный холм поднимается все выше. Потом он с двух сторон переваривается через парапет, рассыпая горячие куски угля. Снег жалобно шипит, а волна идёт дальше и дальше. Бюрер гонят её, как бульдозером, вытянув вперёд руки. Разравнивают прямо по чуть не поужинавшему нами чудовищу. Прозрачные нити быстро втягиваются под снег. Те, что не успели спрятаться, вспыхивают прозрачным, синим пламенем.

Не выпуская плеч бюргеров, я делаю шаг вперёд и мутанты шагают вместе со мною, продолжая толкать перед собою огненную гору. Теперь все совсем просто. Они освоились и осмелели. Мне нужно только поддерживать идущий мимо меня поток силы.

Я отпустил мутантов, когда мы вышли к железнодорожной насыпи. Прошёл ещё несколько шагов по гаснущим под ногами углям, дошёл до рельсов, и тяжело сел. МР5 свалился с плеча, звякнул о камни. Бюрер плюхнулись рядом. Крюков, все это время тащивший на руках Балбеса, поставил пса на землю и тот скуля кинулся ко мне. Я протянул ему руки и пёс принялся лизать ладони.

…

— Шерый! — позвал сидящий на камнях бюрер, — Это как? Што это шейчас, а? Это же весь мир так можно, огнём-то… Можно ведь?

Я кивнул. Можно и весь мир. Надо только знать, как и что делать. Дайте мне точку опоры и я сдвину Землю. Дайте мне пару бюреров… Руки только все в ожогах.

— Вот почему здесь ворон нет.

— Что это было?

У Крюкова голос слегка дрожит. Простительно.

— В смысле?

— Ну волосы эти…

— Я думаю, это какое-то хищное растение. Вроде росянки. Только приспособившееся не мух жрать, а кое кого потолще.

— Оно жрёт, да! — зашепелявил бюрер. — Все сожрет. Шерый хорошо с огнём придумал. Вовремя.

— А вы чего молчали, что оно здесь есть? — прикрикнул на них лейтенант.

— Мы не жнали! — замахал лапами Ухо. — Мы не ходим шюда. Откуда знать, да? Пойдёмте отшюда?

— Хорошая мысль. Студент, ты как? Что с руками?

Я посмотрел на ладони, потом показал их лейтенанту. Волдыри Балбес уже слизал. Кожа была ярко-красной, по ней стекала сукровица.

— Ого! Как же ты терпел?

— Большой боли и не было. Легко отделался.

Я снова подставил руки Балбесу.

— Сейчас перевяжем.

— Не надо. У слепых псов в слюне чего только нет. Ожоги, язвы — они все могут друг на дружке зализать. Вано когда с простреленными ногами в медпункте валялся, пес его тоже лечил. Сейчас кровь идти перестанет — и пойдём.

— А оно за нами не погонится? — спросил Вано.

— Нет. Чем ему бегать? Где выросло — там и ловит добычу.

— Ни разу не видел такого.

— "Есть многое на свете, друг Горацио…" Ладно, пойдёмте. Пройдём по насыпи. Назад возвращаться мимо этих труб меня нисколько не тянет. Лучше уж крюк через болота, чем туда.

— Отметка на радаре. Приближается. Не опознается.

— Вызываю диспетчера. Диспетчер, ответьте!

— Тридцать километров. Идёт курсом перехвата.

— Диспетчерская, ответьте!

— Сема, бери управление. Бери!

— Спокойно, взял. Что за паника? Мы в бесполетной зоне.

— В том то и дело, что в бесполетной. Посторонних здесь быть не должно, да и нас тоже.

— Пассажирам — пристегнуться! Повторяю: пассажирам пристегнуться!

— Вон он!

— "Грач". Что ему надо? Блин, в хвост заходит!

— Вираж, Сема! Уводи машину, он будет стрелять!

Маленький пассажирский самолетик, подчиняясь приказу штурвала, лег на бок, пытаясь выйти из сектора обстрела штурмовика. Воздух слева от кабины вспороли белые жгуты. В следующее мгновение Су-25 с ревом турбин проскочил мимо.

— Не попал?

— Попал. Рули плохо слушаются. Правого движка нет.

— Уходи со снижением.

— Куда?! Там аномальная зона.

— Значит садиться будем. Снижайся, говорю!

— Где штурмовик?

— Не вижу. Радар в снегу. Мы уже в аномалии.

— Выпускай шасси.

— Не выходят!

— Чёрт! Пассажирам — приготовиться к аварийной посадке!..

Эта теплушка повернулась нам очень вовремя. Видимо когда-то это был ремонтный состав. Платформа с запасом шпал и рельсов, за ней — вагончик для ремонтников. Все было приспособлено для удобства работавших здесь когда-то людей. Даже туалет был. Мы вышли к ней поздно вечером и расположились на ночлег.

После того, как мы нашли пропавшую группу " Долга", поспать так и не удалось. Шли по насыпи всю ночь, а потом весь день, выходя в более-менее знакомые места. Останавливаться раньше было нельзя. По сторонам серьёзно фонило и за много лет радиоактивную пыль нанесло ветром и на насыпь. Из активной зоны вышли только вечером, а еще через час я вывел группу к этому разъезду. Бюреры, которые радиации не боялись, отчалили ещё ночью, на каком то переезде, откуда к их фабрике шла прямая дорога.

Инга бросила на пол теплушки спальник, накрылась палаткой и буквально вырубилась, сразу провалившись в сон. Чуть позже её примеру последовали Вано и Крюков. Между ними свернулся клубком на досках Балбес. Я остался караулить.

Вообще-то это место явно посещалось людьми не так давно. Кто-то здесь ночевал, вероятно ещё до снега. На полу остались следы ботинок, окна были протерты, а рядом с печкой лежало несколько поленьев. Зажигать её я пока не стал, но поджег таблетку сухого спирта и заварил чай. Ближе к утру из под палатки вылез Вано, зевнул пару раз и сказал мне, чтобы я шёл спать. Я не стал спорить, снял ботинки и, забравшись на нагретое место, сразу уснул. Сквозь сон я слышал, как Вано ходит от окна к окну.

Утром меня разбудил запах каши. В печке шипел огонь. Инга помешивала гречку в котелке, по вагончику распространялся ядерный запах тушенки. Было довольно тепло. Вано опять дрых на скамейке, подложив под голову руку. Крюкова нигде не было видно, а его экзоскелет стоял у стены. Я выбрался из под палатки, скатал её и убрал спальник.

— Как у тебя руки? — спросила Инга.