Игорь Ривер - Тени Монолита [СИ]

— Чего ты клювом щелкал? — накинулся на него Папа Ку-Ку. — Видал, какая волына у него? А броник? Сидорыч с руками бы оторвал.

— Заглохни! — Окорок поднял упаковку от сухпая и внимательно ее осмотрел.

— Че там? — спросил Боровик.

— Ниче! Сам посмотри.

— Ну… Буквы какие то и цифры. Вроде как по-немецки.

— Деревня! "Буквы, цифры…" Это стандартный натовский пехотный паек.

— И че?

— А то, что позавчера на станции один мужичок рассказывал, что монолитовцы раздолбали отряд спецназа севернее АЭС. Ты, кстати, тоже это слышал, но между ушей пропустил. Трофеи взяли, само собой.

— Так этот чувак оттуда?

— Последний зуб даю, что да. Хлеб совсем свежий был. Он пусть и в целлофане, а зачерствел бы, если бы времени больше прошло.

— Думаешь…

— Индюк думал, да в суп попал. В общем так! Хлебца поели, вина попили, давайте ка собираться и валить отсюда. Это Зона нам знак дала. Клиентов мы здесь не дождемся.

Я выпрямился и немного покрутился, разминая напряженную спину. Дегтярев и Буржуй вопросительно смотрели на меня.

— Они по твою душу, Буржуй.

— Как определил?

— Три мародера посреди снежного поля, на стоянке, с которой вся округа, как на ладони. Они мне заливали, что химеру пасут, но у них там один автомат и один карабин. Двустволка двенадцатого калибра не в счет. На химер так не ходят.

— Это точно, — подтвердил Дегтярев. — На "Скаде" охотились однажды на нее втроем, но там у меня была пушка с подствольником и очень хорошие дробовики еще у двоих. Из подствольника я ее в итоге и завалил.

— Вот-вот… Буржуя они пасли, как пить дать. Значит информация уже расходится, как круги по воде. Значит идем дальше под землей, потому что сколько таких "охотничков" сейчас в поле мерзнет, один черт знает.

— Есть предложение, — сказал полковник. — Давайте-ка привал сделаем. Воздух свежий, пыль подземная уже надоела. Вон там, на трубах, можно присесть.

— Принято, — кивнул я. — После этой водки ихней паленой в глотке першит. Надо запить.

Я уже начал понемногу привыкать к этой их привычке при любой остановке ставить на огонь котелок с водой. На привале чем-то надо себя занять. Спать имеет смысл, только если это полноценная дневка, а если всего лишь остановились на полчаса отдохнуть, то не книжку же читать! Да и нету книжек ни у кого здесь. Газеты только старые.

У японцев чайная церемония наверное имеет те же корни. Если самураю нечего было делать, а денег на гейшу не накопил, то он разводил костер и заваривал чай себе и товарищам. Все были довольны, а довольный солдат — это дисциплинированный солдат. Потом уже придумали ритуалы всякие, чайные домики, а поначалу это было незатейливым развлечением нищей пехтуры без чинов и рангов.

По рукам разошлись пачки печенья. Я похрустел для приличия, но аппетита не было. На меня встревоженно посмотрела Сестра. Спросила:

— Буржуй, что с тобой?

— Нормально все.

— А чего не ешь?

— Не хочу. Все та туша стоит перед глазами.

— Химера?

— Ага. Наверное когда-то люди так же от пещерных медведей прятались.

— Да уж… Кто химеру видел, тот не забудет. Но ты все равно ешь. Если ослабеешь — можешь заболеть, а с больным возиться — радости мало. Придется в Темную Долину тебя тащить, или на "Агропром", а это далековато.

Я кивнул и постарался запихнуть в себя еще печенья. С чаем это пошло проще. Последнюю печеньину я отдал Балбесу, который сидел передо мной и слегка помахивал кончиком хвоста. Вот у кого проблем нет. Сожрет все, что дадут.

— А что они едят зимой? — спросил я. — Я имею в виду диких.

— Тушканов, — ответила Сестра. — И крыс еще. Но этот обленился, ему подачки проще дождаться. Да, Балбес?

— Р-р-гав!

Мутант еще веселее замотал хвостом.

— Видишь? Они очень хорошо чувствуют эмоции людей. Страх человека для них, как приманка. Вполне возможно, хотя и не доказано, что именно по "запаху эмоций" они и находят свою добычу.

— Значит если стаю увидел, то нельзя бояться?

— Нельзя. Хотя если ты увидел всю стаю, то это значит, что она нападает. Испугаться не успеешь. Но если заметил одного слепого пса, то эмоции лучше контролировать жестко. Агрессия и страх запрещены, оружие на него тоже лучше не наводить. Спокойно и равнодушно пройти мимо.

Как бы мне не помешало сейчас немножко спокойствия и равнодушия. Но как вспомню это серую шерсть вдоль хребта — так озноб и бьет.

— Все поели? — спросил Студент? — Идем дальше.

И снова коридоры, переходы, двери и бетонные стены в лучах фонариков. По моим ощущениям, мы спускались все глубже. Какое-то время шли по очень широкому, прямому проходу, в котором стояли пожарные машины. От машин до сих пор фонило радиацией. Может быть это были те самые, которые тушили пожар на ЧАЭС? Потом мы снова свернули в боковой коридор.

Студент иногда останавливался, советуясь с Дегтяревым. Знает ли он вообще, куда идет? Или это у меня клаустрофобия начинается? Скорее это самая обычная усталость. Я посмотрел на часы. Половина четвертого вечера. Обычно он начинал подыскивать место для ночлега задолго до темноты, но сейчас этого заметно не было. Студент шел в обычном темпе, время от времени останавливаясь и осматривая тоннель. Кажется он вышел в знакомый ему участок лабиринта и намеревался пройти возможно большее расстояние, а ночь под землей, или день, ему было все равно.

Дегтярев сзади вдруг издал короткий возглас. Я обернулся. Полковник показывал в узкий проход слева. Студент подошёл, взглянул. Я выглянул из за его плеча. На стене была нарисована мелом примитивная модель атома.

— Ага, — сказал Студент. — Вот оно где! Пойдёмте.

Он вошёл в проход и мы оказались в небольшом помещении, из которого выходило два таких же узких коридора. Потолком помещения была металлическая решетка. Осмотревшись, Студент выбрал правый коридор и всего через пару минут мы уже поднимались по короткой лестнице.

— Вовремя ты заметил. Прошли бы мимо — пришлось бы возвращаться, — сказал он полковнику.

— Где это мы?

— Цементный завод рядом с Яновым. Теперь идите след в след. Здесь полно аномалий.

Мы прошли мимо нескольких искрящихся "докеров", потом долго лезли вверх по лестницам, пока не оказались на крыше здания. Оттуда через люк мы спустились внутрь. Студент осмотрелся и сбросил рюкзак.

— Располагайтесь!

Мы не заставили себя уговаривать.

Видимо когда-то эта комната была бытовкой, где рабочие переодевались, прежде чем приступить к работе. Теперь же мебель была сдвинута к стенам. Наши рюкзаки повисли на вешалках, а на сдвинутые вместе скамейки легли спальники.

— Здесь тепло, — заметил я.

— Этажом ниже удачно расположено две "жарки", — ответил полковник, роясь в рюкзаке. — Что на ужин делаем? Есть гороховый суп и… другой гороховый суп.