Максим Бондарчук - Легендарный [СИ]

— Что случилось на полигоне? — спросил я, держа ее руку и всматриваясь в лицо.

— Я не знаю, — ответила она. — Я пыталась его удержать, но… но как-то все получилось не так.

Света задрожала и вместе с ней задрожали и стены, вибрировавшие от налетевшей воздушной стихии. На мгновение внутри все затрепетало и казалось еще несколько секунд и ветер сорвет кровлю и разнесет все к чертовой матери, оставив группу на открытом воздухе.

Но все обошлось. Стихия утихла, умчавшись куда-то далеко, стены остались на месте.

— Мне сказали, что ты был там, когда инструктор приехал к машине?

Я кивнул головой, стараясь меньше двигаться и не вызывать боль в спине.

— Зачем, дурачок? Был же приказ.

— Я не знаю, — пожал плечами и потянул ее руку на себя. — Мне показалось, что я должен был быть там.

— Но тебя высекли за это.

— Да, правда.

— Тебе было больно?

— Очень. Мне до сих пор больно.

Она положила вторую руку поверх моей и подняла к своим губам. Впервые за долгое время и почувствовал прикосновение губ человека, который мне был не безразличен. И хоть каждый из нас видел во всем этом что-то свое, ценность последнего прикосновения для меня оказалась непередаваемой.

— Спи. Завтра он снова будет здесь, — сказал Света и ушла к себе.

Но завтра наступило намного раньше, чем казалось в тот момент. Вызов поступил почти в три с половиной ночи и приказ четко указывал на то, кто и когда должен был появиться у инструктора в кабинете.

Я поднялся со своей кровати, держась руками за ржавые поручни и пытаясь как можно быстрее надеть форму и проследовать путем, давно изученным наизусть. Теперь ни ветер, ни буря, ни что либо другое просто не могли сбить меня с пути. За то время, что все мы находились на планете-полигоне, каждый из нас до метра изучил маршрут до здания инструктора, где тот прибывал все свободное от службы время. Чуть левее от дороги и сразу вперед не глядя на бурю и песок. Прямо до упора и потом налево. Спустя какое-то время, двигая ногами так быстро как это было возможно в том состоянии, что я находился сразу после наказания, мне удалось достичь цели хотя и опоздав на несколько минут.

В дверь никогда не стучали — дурной тон. Инструктор все равно видел кто и когда к нему приходил. Может это было чутье, а может все дело в камерах, висевших чуть выше у самой крыши и тихо поглядывавших на всех и каждого, проходившего рядом с домом.

В это время он не спал. Она вообще пытался спать как можно реже, напоминая нам о том, что жизнь пилота и без того скоротечна и нечего тратить столь драгоценное время на сон.

Инструктор взглянул на меня, потом приказал повернуться и снять куртку, оголив исчерченную красными линиями спину.

— Ты с достоинством выдержал наказание, — сказал он, разглядывая изрезанную кожу. — Похвально. Я ожидал немного другого.

Потом повернулся на своем кресле и продолжил говорить, но уже не обращая внимания на меня.

— Ты можешь сесть, я подготовил для тебя стул.

И правда. Рядом с выходом стоял небольшой деревянный стул, сбитый наспех кем-то из других сибов.

— Это вольняги. Их работа. Как это часто бывает — грубо, некачественно, непрофессионально. Иногда, думая над всем тем, как жило наше общество раньше, я поражаюсь, что мы смогли достичь высоких успехов в строительстве государств и мира, управляемые такими людьми.

На последнем слове он сделал особенный акцент, выждав несколько секунд и продолжив.

— Вы здесь уже месяц и нам есть кое-что обсудить. Сядь.

Я наконец сел, как он и велел мне. Попытался расслабить спину, но она все равно адски болела, давя нестерпимой болью вдоль всего позвоночника.

— Должен признать, — начал инструктор все так же сидя ко мне спиной, — ты несколько удивил меня. Сначала там, у поваленного робота, тогда я даже на секунду пожалел, что не прострелил тебе голову, потом второй раз — на лобном месте.

Мужчина встал со своего места и вышел из-за стола, потянув за собой небольшую синеватую дымку тлевшей в зубах сигареты.

— Я здесь уже очень давно и повидал всякое. Многие кто попадали туда, на «лобник» держались достойно, но мало кому удавалось удивить меня такой выносливостью. Ты, можно сказать, заставил старика пересмотреть свое отношения к сибам.

Потом он глубоко затянулся, выдавив из сигареты почти все соки, и положил догорать в почерневшей от грязи и окурков пепельнице.

— Ты знаешь кто твои родители, кадет?

— Да, — ответил я впервые за все это время.

— Знаешь как они выглядели?

— Смутно. «Мамаша» показывал отца, но… но я почти не помню характерных черт его лица. Лишь отдаленно вспоминаю какие-то общие признаки.

— «Вы все их храните и несете вместе с собой на протяжении жизни» — это наш ильхан любил говорить.

— Вы встречались с ним?

— О, да, — не без гордости сказал инструктор и лицо его заметно изменилось. — Мы были на марше. Двести лучших пилотов и я в их числе. Последний бой, последний рывок перед самой знаменательной битвой в истории Клана. Разве можно было переоценить такой шанс, идти бок о бок в бой в одном строю с ильханом! Это нельзя передать словами, но тогда, когда я был немного старше тебя и уже имел кое-какой боевой опыт, мы были подобны ангелам в битве с кровожадными демонами. Клянусь, если бы он отправил нас в ад, мы бы не задумываясь последовали туда. Да, было время, не то что сейчас.

Грусть наполнила его слова и теперь его лицо вернуло себе прежний хмурый вид за которым, как мне показалось, скрывался совсем иной человек, нежели тот, что без капли жалости кнутом изорвал мне спину.

— Зачем вы позвали меня? — я набрался смелости спросить инструктора и ожидал худшего. Я заставил себя взять инициативу в свои руки и повести разговор за собой. Мужчина на мгновение опешил, но после, видимо понимая, что мне и так досталось больше чем всем, заговорил.

— Я хочу знать зачем ты полез в грузовик?

— Не знаю. Мне показалось, что я должен был быть там, когда увидел как Света… кадет Светлана не справилась с управлением и повалила мех на бок.

Инструктор легонько улыбнулся.

— Какие у тебя отношения с кадетом Светланой?

— Никаких. Точнее, обычные, мы относимся друг к другу, как брат к сестре, и наоборот. Как соратники.

— И только?

Он стал приближаться.

— Да, — теперь с трудом ответил я, стараясь не смотреть в глаза инструктора.

— Ты не побоялся наказания, нарушил мой приказ, зная, что я сделаю все, чтобы выбить из тебя дурь, и все равно полез в этот чертов грузовик, чтобы увидеть ее. Я правильно тебя понимаю?

Я сказал «да» и был готов ощутить на своем лице жгучий удар кнута, скрученным кольцом всегда висевшим у инструктора на поясе. Секунда молчания. Мгновение. Вот его рука уже опустилась к поясу и пальцы раскрылись, словно лепестки кровавого тюльпана, как вдруг… ничего не произошло. Я услышал лишь твердые шаги, удалявшиеся обратно к столу.