Сергей Клочков - Синдром Зоны [litres]

– Ну, Пеночка… а в аквариуме они маленькие, вот, с палец обычно. И разноцветные. Секунду…

Я прикрыл глаза, покопался в памяти… институтский коридор Чернобыля-7, широкий светлый холл, рекреация, и на тумбе двухсотлитровый аквариум с выпуклым стеклом. А там в зарослях водяной зелени и утопленном керамическом замке с игрушечным глиняным пиратом – они. Неоны, яркие, синие, как «самоцветы-искровики» из гравитационных аномалий, цвет очень похож. Барбусы, полосатые и круглые, словно «псевдомонеты», оставленные выдохшимся «стеклорезом». И деловитый сомик-анциструс, жутковатый, черный, в пятнах и наростах – ну, вылитое порождение Зоны. Бывало, задерживался я у этого маленького водяного царства, приходя в НИИ по разным сталкерским делам, и рассматривал веселую рыбью суету. Дождавшись, пока «картинка» из памяти станет как можно ярче, я передал ее Пенке. Псионик коротко вздохнула, удивленно посмотрела на меня.

– Аквариум красиво, Лунь. Мне нравится аквариум. – Пенка немного подумала и выдала: – Аквариум ништяк. Ажур!

Хип, сносившая в уголок коридора второй рулон упаковочной пузырчатой пленки, негромко прыснула:

– Словарный запас Пеночки растет прямо на глазах. Вот, Лунь. Там склад небольшой, какая-то непонятная ерунда в коробочках, по виду – дешевая электроника. И рулоны вот этой штуки. Не хлопает, к сожалению, а то я уже хотела повеселиться, но мягкая, спать в самый раз на ней. Поможешь?

И пока мы переносили и расстилали прямо на полу шелестящий полиэтилен, Пенка взялась за рисование, а Проф наладил связь, которая на этой высоте была довольно уверенной – ПМК справился без усилителей.

– Так, друзья мои, пришли новости. Сводка общая и канал Сиониста… ну-с, что там нового… и хорошее есть, и не особо. Девушки почти все выздоравливают, по крайней мере Костоправ пишет, что сложности остались, и они серьезные, но теперь это вполне поправимо. А вот раненый, к сожалению, не выкарабкался, скончался. Очень, очень жаль, конечно, и анобы не спасли. Да, утром было покушение на Сиониста, неудачное. Группу киллеров ликвидировал дозорный пост еще на подходе. Та-ак… тоже хорошая новость. Стекаются в поселок сталкеры, шестнадцать человек уже, пишут, что будет больше. Собираются силы, да…

– Давно пора было, – буркнула Хип, расстилая диванные чехлы поверх пленок. – Хорошее дело Сионист делает. Нашим бы понравилось. А вообще круто. Спасибо, Пеночка, ты молодец, правда.

– Им трудно. Отрава сильная, память осталась, – задумчиво произнесла Иная, водя карандашом по бумаге. – Но я делала долго. Старалась. Получилось.

Достав термос с чаем, я налил дымящийся напиток в крышку, передал благодарно кивнувшему Профу. Хип тоже выкрутила пробку, и по заброшенному офису поплыл тонкий кофейный аромат, которого здесь явно не было больше двух лет. Под горячие напитки были извлечены банки с тушенкой и запайки галет – подогреть консервы было не на чем, да и негде, но ужин был съеден с большим аппетитом.

– Когда стемнеет, в офисах у окон не включать ПМК. Даже слабый отсвет экрана будет виден на километр, – попросил я. – Проф, все, что в приборах даже немного светится, включайте только в коридоре при закрытых дверях.

– Добро, сталкер, я понял, – кивнул Зотов. – Но все нужные замеры на «Шелест» я уже сделал, так что ночью работы у меня нет.

– Пеночка, а ты как?

– Я вижу всегда. Если темно, смотрю по-другому, рисовать можно.

– Выпей чаю с печеньем, художник. – Я поставил на стол крышку термоса и галеты, и Пенка, не отвлекаясь от рисования, начала прихлебывать горячий напиток.

– Мы ближе, – вдруг сказала Иная, махнув рукой в сторону окна. – Туда завтра идти.

Когда солнце зашло и на Город опустились светлые летние сумерки, я приоткрыл фрамуги, запуская в помещение свежий воздух. Пенка продолжала рисовать что-то в почти черном уже коридоре – я не различал даже силуэта, слышен был только звук карандаша на бумаге. Хип, уткнувшись мне в плечо, уже спала, а я лежал без сна, рассматривая в большое окно ночной город. Удивительное дело, но как только опустилась настоящая ночная темнота, слегка высветленная белым заревом на севере, Город вовсе не выглядел полностью мертвым. В окнах далеких высоток кое-где, местами слегка дрожали мутные, слабые огоньки. Синие, мерцающие, или желтовато-красные, тусклые, они не были похожи на свет живых квартир – скорее, на свечи, которые зажигают в отсутствие электричества. Даже здесь, в темном, пустом здании, загорелся изумрудной звездочкой светодиод зарядки, оставленной кем-то в розетке. Он едва заметно мигал и то гас совершенно, то снова разгорался. Видимо, в московских электросетях еще блуждали какие-то токи. С западной стороны к половине второго ночи принесло тучу, закрывшую даже свет летней ночной зари, и Москва под ровный, шумный шелест проливного дождя погрузилась в глубокую темноту. Где-то в здании, в соседнем офисе, начали звонко падать капли воды из протекающего потолка. Под эти звуки я и уснул до рассвета.

Утром, в начале шестого, мы с Хип сняли почти полную емкость воды с пыльного кулера. Я ножом отмахнул верхнюю часть, и вода побелела разбавленным молоком от опущенного в нее «перстня». Осадка почти не было – вниз осело только тонкое «одеяло» чуть желтоватой накипи, и слитой водой мы не только наполнили котелки, но даже хорошенько умылись.

Проф, раскурочив несколько системных блоков, соорудил из них что-то вроде мангала на балконе здания, где и развел маленький огонек из сломанной палеты. Его, впрочем, хватило, чтобы вскипятить котелок воды и наполнить термосы. После быстрого завтрака мы спустились вниз и выбрались на козырек крыльца.

За ночь дождь кончился, небо очистилось, но до высоты второго этажа на Москву лег невероятно густой, молочный туман – я даже не видел земли. Он ходил слабыми, пологими волнами, и казалось, что утро, не по-летнему холодное, было таким из-за тумана и глухого, мертвого безветрия вокруг. О том, чтобы идти в такой белой мгле, не было и речи, поэтому мы стали ожидать в помещении, сидя на штабеле закаменевших от влажности цементных мешков.

– Связи уже нет. – Проф поводил пальцами по экрану ПМК. – И к сведению, детектор сбоит из-за тумана, не могу даже замерить фон…

– Тихо… – Я поднял руку, услышав какой-то подозрительный шум.

В тумане послышался звук автомобильного двигателя. Он тихо ворчал на холостых оборотах, затем хлопнула дверца. На первом этаже, прямо под нами, стали различимы тихие, шаркающие шаги десятков ног. Через минуту была слышна и речь – невнятная, глухая, словно внизу сразу множество людей разговаривали вполголоса. Хлопали двери, но тоже как-то глухо, не по-настоящему, скрипела «вертушка» турникета. И вот… да, точно, оно. Я услышал, как тихо, с характерным звуком, поехал лифт на верхние этажи.