Василий Биратко - Возрождение. Как достать любимую со звезд [СИ]

Все ж компьютер не предвидел эту нелогичную логику женщин и получил побочные явления. Обычно после пяти— семи дней непрерывной работы секс-машин часть женщин была сломлена и истерзана телом, но этого не замечали их датчики, так легкое опьянение не дает телу подавать сигналы боли. Единицы из них после «пыток» просто озлобились и сплотились. А в один прекрасный голубой день (ну вы поняли, когда планета находится под воздействием нейтронной звезды), собрав единомышленников, совершили погром и в суматохе — побег. После этого наши ряды пополняются при очередных набегах на резервации. Мы сохранились только потому, что остались жить в лесах, вдали от цивилизации. Но наш возраст увеличивается, и мы теряем надежду на выживание.

(в это время за десятки световых лет)

Завтра обломало все. Разгрузили глайдер и обнаружили, что во всем оружии нет батарей, Тёмыч с Нагаром махнули на корабль, я остался обсуждать планы вторжения. Вскоре пришло сообщение, что аккумуляторы, как и на экобазе в Киеве, находятся в отдельном боксе, куда пока нет доступа. Глайдер при неуверенном маневрировании Нагара повредил лжекрыло, и они с Хакером приступили к его ремонту.

— Революция отменяется, глайдер временно на ремонте, — объявил я взволнованным партизанкам и, видя их хмурые взгляды, добавил. — Девушки, временно отменяется, на чем я речь толкать-то буду?

— Ладно, уже четыре года мечтаем ее осуществить, да все никак не соберемся, подождем еще. Кстати, есть время составить подробный план.

— Это не ко мне, — улыбнулся Архимед, — я привык с разбега, спонтанно лучше соображаю. Можно взорвать чего— либо для начала.

— Если с разбега, то на опорный, — неуверенно предложила Тарсалана. — У нас есть подробный план помещений.

— Опорный рано или поздно придется штурмовать, — задумался Архи, — но без оружия и глайдера не обойдемся, там андроидов тьма.

— Рубануть силовой кабель, ведущий в город, и все дела, — подсказала Нинка. — Они без электричества, словно слепые котята, вроде и видят в темноте, но на переносных генераторах далеко не уходят.

— Вот это по-нашенскому, по-варварски! — не удержался я в восторге. — Место знаешь?

— Конечно. Проходит неглубоко по болоту, далее на окраине выходит на рапсовое поле.

— В болоте сами увязнем.

— Оно метр-полтора глубиной, и клюквенная почва держит человека хорошо.

— Не выйдет, пусть вытянуть его сможем, но перерубить в воде — это смерть всем. На поле так же, как на ладони.

— Нинка, подожди, — из окружившей толпы женщин вышла София, — в болото врезается песчаная лесная коса, вот кабель там есть или нет, не знаю.

Тарсалана раскинула от руки нарисованную карту материка, провела линию от приливной электростанции к городу.

— Учитывая стратегическое значение каждого грамма алюминия, кабель точно пересекает эту косу.

— Вот и ладушки, — Архи потер руки от удовольствия будущих разрушений, покрутил головой по сторонам, вскочил на высокий пень. — Пусть и не броневик, сойдет для сельской местности, — нарочито откашлялся. — Дамы и гм… Милые мои женщины, не знаю, что это такое, но я объявляю начало революции!

Рев ликования заглушил его слова о том, что это опасно и безнадежно воевать с бронированными силами власти. Экономя энергию мини-экскаватора, партизанки погрузили на повозку, сделанную по моему образцу, как делал для Спаса. Пятьдесят километров дались нелегко, где завалы, где овраги вставали на пути, с трехсоткилограммовым грузом пришлось останавливаться для ночлега. Побродили по косе, прибор Нинки пискнул, указывая место прохода кабеля.

— Есть предложения, — начал свои варварские мысли Архимед, — раз алюминий очень дорог и негде взять, надо его экспроприировать, пока власть решит, где чего расплавить, где собрать столь сковородок, у нас будет пару недель мелких подлостей для них.

— Во голова! — восхитилась Тарсалана, — а мы только и знаем, что рвем кабели.

Установили маячки через весь сухой участок, и железный землекоп принялся рыть траншею. Подхваченная моя эйфория фантазий перекинулась на Нинку, и она приступила к безумной идее. С женщинами следом за экскаватором сооружала настил с подпорной стеной, на которую насыпали вынутый песок, который навис над траншеей. На веселый задорный смех пришел посмотреть страшилка леса — тиранозавр.

— Все в укрытие! — окрик Тарсаланы прервал нормальный ход работ.

Отработанными действиями партизанки рассыпались в разные стороны, прячась в кустах, цепляясь за сучья, часть отряда скрылась в кронах вековых деревьев.

Я застыл один на поляне, не понимая, какие укрытия имела в виду Предводитель. Из оцепенения вывел рев монстра, он, не заметив меня, прошел в сторону экскаватора, брошенный мною камень вдогонку он парировал широким хвостом, не сменив курса до цели, неспешно сомкнул челюсти и раздавил, словно игрушку, нашего помощника.

— Не трешь! — гнев накатил мне на глаза. — Я тебя…

По привычке схватился за бок, бластер отсутствовал, присел за камнем. Обиженный на мои слова тиранозавр с разворота ответил на своем языке на порядок громче, пронося раскрытую пасть надо мной. Острый камень точно попал ему глаз, голова взметнулась ввысь, оглушая округу. Женщины, видя мою храбрость (хотя я просто не знал, что мне делать, бежать некуда, когда груда мышц в пяти шагах, но со стороны каково смотрится!), бросили партизанить и перешли к прямому контакту.

— Отводите от траншеи подальше! — крикнул я. — Обрушит настил, и все труды ему под хвост.

Женщины, возникнув из ниоткуда и со всех сторон, в ход пустили все подручные средства, камни, палки и снова исчезали, монстр метался от дерева к дереву, пока голова на мгновение не застряла в ветвях, на одной из которых сидела девушка с топором, второй глаз закрылся навсегда. Наступила временная передышка, пока ужас леса метался, не разбирая дороги, благо быстроногие девушки успели увести на полкилометра от раскопок. Несколько девушек, ухватив за концы веревки, замелькали меж его ног, стараясь запутать их, но веревки оказались короткими и быстро распускали петли.

— Что вы за дикарки, если копий не имеете, — пошутил я.

— Да мы все рябчиками привыкли баловаться.

— Ладно, придется вспомнить охоту на мамонта.

Забрал у Маркизы ее любимый тесак, привязал древко и последовал за бывшим охотником, становясь на его место. Сердце бешено колотилось, но отступать некуда, десятки глаз самок с неподдельным восторгом провожали на бойню. Боем назвать не получалось, противник был ослеплен, хотя семиметровая, семитонная, закованная в костяные латы мощь не была похож на жертву. Крича и размахивая копьем перед ним, я заманивал в болото, где он становился неуклюж, погружаясь по колено в трясину. Все же глаз, подбитый камнем, что-то мог различать, монстр все точнее и точнее наносил удары в места, где я задерживался на секунду. Слегка уклоняясь от них, Архимед делал выпады навстречу, стараясь наносить удар копьем в одно и то же место на шее, и чешуя не выдержала седьмого удара, пропустила лезвие в плоть. Струя крови вырвалась наружу трехметровым фонтаном, и минуту спустя «вожак» сидел на жертве и к нему, хлюпая по лужам, бежало ликующее племя. Вроде радоваться да радоваться, но на душе снова яма горечи, опустошение души. Чтоб не слушать хвалебные речи о красивым убийстве, Архимед встретил вопросом: