Василий Биратко - Возрождение, или Граната в руках обезьяны [СИ]

Затем резко все оборвалось.

— Как тебе удалось снять защиту? — в голосе прозвучали нотки волнения.

— Сама говорила, что Управдом запитан от гравилета, разорвал цепь, ему пришлось перегружаться.

— Нет-нет. Защита на выходе из ангара не успела, но купол закрылся. Почему, остановив нас, последовало снятие?

— А почем мне знать? У нас такая мощь, а база не успела усилить экран.

— Смотри мне в глаза! В мешке остался квазимозг робота? Тема?!

— Да. На Родосе он предложил сделать особую копию, Тема словно предчувствовал ситуацию, полдня я нажимал кнопки, как обезьяна на сочный банан, чего там получилось, не знаю, может, и граната, которая теперь взорвалась в мозгу Уравдома. Поэтому и места для провизии у меня не хватало в мешке, — голос мой дрогнул, жалость от потери друга накатила в душе.

Софья упала мне на плечо, я почувствовал мокроту слез.

Как удивительно устроена жизнь. Вот она, девчонка, плачет на плече, секунду спустя исчезнет. Настоящие лучше. Чем? Своей похотью, и вся разница, нет, она сможет лучше. Тогда что? Одно огромное отличие − рожать детей, стареть и умирать вместе с тобой.

Немного передохнув, Софья наладила цепи управления глайдером, и мы перемахнули горный хребет. Опустились в долину царствия мира и спокойствия под вечной опекой Будды. В небе еще издали, заприметив нас, подлетел наш знакомый, золотистый дракон. На груди чешуя имела мутный коричневый оттенок, следствие острых камней неприветливых гор. Сделал круг почета, с криком, полным радости, стрелой ушел вниз к площади пагод.

. .

— Добра вам! — украл мое приветствие Далай-Лама.

— Добра вам! А где же «с возвращением»? — хитро подмигнул я, и оба рассмеялись.

Толпа расступилась.

— Эврика! — завопил я на всю площадь.

Не скрывая слез, обнял ее и поцеловал в лобик. Мальчишка в пеленках закряхтел от моих объятий.

— Кто здесь? А-у. Как назвала?

— Пока никак.

— Наверное, хотела Архимедом назвать, а я, дурак, живой приперся.

— Настоящий дурень, хоть и лучше всех.

— Тогда Далай-Лама подойдет.

По толпе прокатился смех.

К вечеру устроили пир, хотя какой пир с одним рисом и фруктами, без мяса и самогона?

Далай-Лама хлопнул в ладоши, и на стол поставили стеклянную бутыль и поднос вареного мяса.

— Это сакэ, дурманящий напиток, много не пей, от него разум мутнеет, и действия не контролиру… — начал было нравоучения старец.

— Вот это по-нашему, по-славянски! — перебил я. — Встретитесь со Светличем, он вас медовухой угостит, тогда и поговорите о пользе и вреда этого зелья.

Застолье набрало новый оборот, когда я приступил к обязанностям тамады, угощая всех сакэ, приставал и к монахам. Втихаря мы с Далай-Ламой кульнули по чарочке на брудершафт, как вдруг Софья нас сдала, запев песню.

«Чарка на пасашок,

У дарогу кажушок…»

— Софья, я давно хотел спросить, почему у тебя все песни на один мотив? Нет, не то, ритм, снова нет… Короче, ты меня понимаешь. «Гибель миров» звучала как-то не так.

— До двадцать первого века в большинстве песен преобладали лирические, вкладывающие смысл в каждое слово. Двадцать первый и двадцать второй — приятная чушь про любовь с бешеным ритмом, за столом не споешь, да и петь разучились, за человека пели техника, магнитофоны, музыкальные центры, галотрансьеры… С двадцать четвертого слова совсем исчезли, осталась музыка.

— Могла бы ты нам спеть по одной песенке, меняя периоды возвышения цивилизации? — попросил Далай-Лама.

— Не-ет! Только не это! Один уже спел Великую Симфонию, и человечеству каюк. Лучше лирику, — и сам запел застольную, которую откопал в древнем справочнике 1970 года «Пособие по ведению застолья»

«Самогоном позаставлены столы,

Возвратился председатель с Калымы…»

Далай-Лама перебил меня своим смехом, услышав про «возвращение».

Средь мерцающих звезд кружили драконы, их силуэты плавно по очереди закрывали их свет и снова зажигали.

— Софьюшка, милая, спой что ни будь из древнего Китая, ты хвасталась знанием всех песен мира.

Гомон вокруг костра прекратился в одночасье, и все устремили взор на юную девчонку в цветном кимоно с огромным букетом в руках под цветущей сакурой.

— Во-первых, если точно выделить древний народ, населявший эту местность, скорее, это будет народ Непала.

— Так что, люди назывались непальцами?

— Да.

Я упал со смеху, и все уставились на меня как на идиота.

— Так что ж, все правильно получается, все по законам природы, зачатие происходит посредством не-пальца и не-палки.

Здесь вся компания полегла на землю.

— А мы как тогда?

— А мы, мы….

— Я спою вам легенду о Великом Императоре Цзы Сяо и его славном воине, который превратился в благородного дракона, — вернула нас София из вульгарности.

Легким распевом полился ручеек с гор, добавились хрустальные колокольчики, голос дрожал, вытягивая высокие ноты. Детский голос в песне переходил от радости до печали, по мере приближения к концу голос взрослел.

Вдруг в Софьин голос добавился клекот дракона. Мы, завороженные пением, не заметили, как они спустились со звезд и расположились рядом. По окончании представления они взмыли вверх.

Я уже не помню, что было потом, но Софье пришлось до утра разучивать с монахами песни их предков. К утру кони пьяны, хлопцы запряжены. Далай-Лама, смеясь, высказался об опасности сближения народов, если даже пару монахов, забыв о воспитании силы духа, приняли веселящего напитка, и теперь отмокают в холодном ручье, возвращая прежнее состояние. Далай-Лама возложил мне на голову руки, прошептал «чароўныя словы», вернул меня к жизни.

— Спасибо за возвращение.

— Добре, — старец озарил белоснежной улыбкой в ответ.

Славно потрудился в походе и новости немного грустные, но все же обнадеживающие принес.

— Не понял? — глядя в упор, удивился я.

— Софья рассказала о звездолете, и аппарат быстрый пригнал.

— Опять опередила, вот болтушка! А что грустного?

— Возможность самоликвидации базы. Она уничтожит все вокруг, создаст сход лавин и камнепадов, вызовет землетрясение.

— Но это через пять лет, что-нибудь придумаем.

— Ваш побег украл у нее часть энергии, плюс защита, выстрелы. Для самоуничтожения необходимо оставить часть энергии, итого пару месяцев в запасе.

— Этого нам хватит. Я не намерен терять звездолет, — подбодрил старика.

— Это верно, мы уйдем через низкие горы в долину драконов. Они нам помогут перелететь, правда, их совсем мало, способных преодолеть хребет. Большинство стариков не перенесут этого переселения. Монах-отшельник, заботящийся о нас, три дня, как перешел на высший уровень, и помощи ждать не от кого, пострадают и грудные младенцы.

— А мы? Я на своем лайнере переброшу всех, куда хотите, — гордо и торжественно протянул руку помощи «слаборазвитому» племени.